Выдержики из резолюции начальника на рапорте подчиненного: "Многоуважаемый.... К моему сожалению... отнюдь... по сему... Вам надлежит..."
Тонна яда, элементы высокого штиля, тщательный выбор слов - максимальный эффект :)

Начальник прикола ради полез в "инторнеты" с запросом типа "Как правильно...". Добрый "инторнет" тут же предложили варианты: "Как правильно допрашивать и пытать" и "Как правильно расстреливать".
Я предположил, что следуя тенденции деградации + развлечения, через некоторое время будет вполне возможна ситуация типа: поле, несколько связанных фигур, над ними офицер, вместо пистолета в руке телефон:
- ОК, Гугл, как правильно пытать и расстреливать?
- Нет, не говори ему, Гугл!!!

Приобрёл за свои деньги на об&ект фонарь, пользовался им три месяца. Выдал его взрослым людям на два рабочих дня.
В первый день они его сломали.
Во второй день они его потеряли.

- ... не помню, в какой книге, не помню, кто сказал, но хорошо помню слова!... нет, не помню.

... короче, снова серьезно накосячили. И пока я придумывал им страшную кару, они, оборзевшие кони педальные, принялись ныть, что у них нет увольнительных. Добро:
- Будет вам увольнительная. В воскресенье, всей роте.
- Всем?!
- Всем.

В субботу вечером все начинают мыться-бриться-гладиться, подготовка в полный рост, базар-вокзал. В воскресенье строю роту перед казармой, все в предвкушении бьют копытом. Командую дежурному открыть ворота, затем роте:
- Сесть.
- Чоо?
- Сеть на корточки. Положить руки на плечи товарища впереди. А теперь вперед марш!

И вот так, на корточках, гусиным шагом, три километра. Затем 10 минут на посещение магазина и таким же манером обратно. Самые умные начали просить отменить увольнение еще на выходе, к моменту возвращения вся рота стонала, что ну его нафиг, эти увольнения, в казарме лучше и т.д. Пришлось пойти навстречу пожеланиям личного состава: два месяца увольнительных у роты не было.

Во-первых меня никак нельзя назвать опытным вааенным. Вот никак. Но.
Во-вторых. Еще в советской школе меня научили разбирать/собирать автомат и не целиться из него в людей, которых я не собираюсь убивать прямо сейчас. (После школы меня еще немножко учили, но это отдельная тема.) Внезапно уже это оказалось больше, чем получила часть срочников в девяностых и нулевых годах. Сейчас эти люди становятся контрактниками и лично меня поражают до глубины души полным отсутствием представления о необходимости мер безопасности при обращении с оружием. Само существование и суть таких правил для некоторых становятся откровением.

Привожу пример: человек получает на складе пистолет. Тут же, на складе, передергивает затвор, спускает курок, получает замечание от кладовщика, выходит на улицу, повторяет действие, получает замечание от меня. Во время ожидания сдачи пистоля в оружейку вынимает пистолет из кобуры, вертит на пальце, целится в окружающих. Получив замечание, обижается, никак не может понять суть требований. 27-летний ребенок, не наигравшийся с оружием, по-сути не понимающий, что у него в руках. Завтра, наскоро сдав зачет, он заступит в наряд с оружием.

Таких в моем подразделении примерно процентов 20. Заметно лучше в этом плане парни из нормальных мотострелков, рот охраны, еще лучше из разведки и т.п., эти сами могут поучить обращению с оружием.

Польза от НВП в школе в данный момент у меня не вызывает ни малейших сомнений. Так же как польза от жестких мер при обучении правилам обращения с оружием вплоть до пробивания в табло за направленный на человека или брошенный без контроля ствол. Если человеку из приведенного примера исключительно из человеколюбия и заботы прежде всего о нем самом втащить пару раз в табло, а уже затем объяснить его ошибки, эффективность обучения вырастет в разы.

Пребываю в охренении.

Провожали зиму, думали, ушла. А она по-русски: десять раз "на посошок" и еще ночевать осталась.

На фото 12-е марта. Сегодня 21-е, опять снег.

-… хуже еврея, ты же «мааасквич»!
- Тащ капитан, да я с Самары, в Москве всего пять лет прожил!
- Что б я и поверил москвичу?! Однозначно: ты купил паспорт с самарской пропиской перед призывом, чтобы тебя не так прессовали в войсках. Так же, как купил водительские права и диплом техникума. Ты же типичный «мааасквич»!
- Тащ капитан, да как так-то… да чем мы вам (а, спалился!) так досадили? … Вас, наверное, москвичи где-то побили, вот вы и компенсируете!

Последнее слово частично заглушается дружным гоготом группы, капитан неспешно и раздумчиво чешет нос огромным военно-морским кулаком.

- Рассказываю. Аэропорт Домодедово, очень долгий перелет из Владивостока. Семь голодных бойцов под моей командой. Подхожу к коменданту: «Как добраться до Лефортово?" (Там собирали комендантские команды?. «Щаз",- говорит,- "все решим, вызову маашину». Добро, ждем. Полчаса, час, полтора часа. Подхожу опять: «Чо там с машиной?». «Маашина вышла час назад, ждите», - отвечает. Добро, ждем. Два часа, два с половиной, три. Подхожу еще раз: «Так что с машиной?». «Маашина вышла, ждите». «Она что, из Владивостока вышла?» - «Ну, на дорогах пробки, это же Маааскваа…». Мааасквич, бля…

Бойцы совсем изнемогают, да и мне уже есть хочется, строю своих, сержанта вперед, на разведку, находим буфет. Смотрю, сержант стоит перед витриной, во взгляде тоска, как у курсанта перед недоступной … звездой. «Походу», - говорит, - «мы не пожрем». Смотрю, а у самого мелкого, с мой палец размером, с дохлыми, морщинистыми, висящими, какнескажучто у старушки, огурцами, бутера цена – 150 рублей. Чай, бурда цвета воды из болота, перепаханного траками танковой колонны, 50 рублей. Умножаю на 8, плюс чай, полторы штуки долой, а у меня на тот момент вся зарплата 26 тысяч в месяц. Короче, облом. Мааасквичи, бля…

Выхожу на улицу, подзываю мента, расспрашиваю, где можно поесть. «Нигде», - говорит, - «это же Доомодеедоовоо, Маааскваа…» . Маасквич, бля…

Произвожу разведопрос населения, выясняется, что рядом есть какой-то лес, где прячутся бабки-партизанки с пирожками. Нахожу этот лес, до него оказалось с километр, там в овраге под кустом нахожу последнюю выжившую в борьбе с ментами бабку с последним тощим, как спирохета, бутером с вялой колбасой из дохлой сои, но зато с пол-ладони шириной. Цена сто рублей. И вот этот бутер мы делим на девять человек, точим в сухомятку и это была вся наша еда до самого вечера. Мааасква, бля…

Через два дня, уже снова во Владивостоке, прямо на железнодорожном вокзале стоит толпа бабок. Подхожу к одной, пирожки с мою ладонь, цена десять рублей. У меня глаза из орбит вылезают, как у краба, знаешь, на ножках, переспрашиваю таким голосом, что бабка от страха заикаться начинает. Все правильно, говорит, десять рублей. Беру сразу пять штук и начинаю жрать прямо на перроне. Стою, жру, не могу остановиться, и вижу, что рядом высокая, симпатичная девка смотрит на мои пирожки так, будто дня два не ела и готова за этот пирожок отдаться, честная студентка, что ли. Я, молодой, здоровый старлей, смотрю на нее и думаю: да и пошла ты, самому мало! Так все одни и сожрал.

С тех пор я вас, маасквичей, ненавижу. Особенно за ту девку.

Сначала я подумал, что собеседница - общительная женщина лет 45. Потом, что очень общительная. Потом, что слишком общительная. Потом я уже приготовился визжать и отбиваться ногами, но пришел начальник караула и спас меня.
Первый раз в жизни почувствовал себя так, будто в последний момент избежал изнасилования.
Но это было еще не все. По приходу с наряда домой выяснил, что женщина, запомнив мою фамилию в допуске, нашла меня в "одноклассниках", оставила два сообщение, ссылку на свою страницу с эротическими фото и посетила страницы всей моей семьи. Придет жена - пожалуюсь ей, пусть выполняет свой супружский долг - защищает меня!