Сегодня я не в настроении вести дискуссии или просто беседы о глубинной сущности любви, потому напишу о другом.

Например - про голос крови. Блин, это даже смешно, уклоняться от встречи с родственниками годами, путаться в именах и в том, кто кем кому приходится, а все равно считать, что кровь - это важно.
Даже на ближний круг у меня не всегда хватает времени и сил, но зато если и вправду припрёт, они могут рассчитывать на мою помощь - даже в ущерб моим собственным интересам. Как и я могу - на их. Это вам не просто "человек, который ловит детей во ржи на краю пропасти", это целая цепочка стражей - вот как во мне это визуализируется, когда на меня находит блажь об этом задуматься.
Впрочем, разве не так же - с друзьями? Ведь они тоже могут рассчитывать на меня - всегда, если это в моих силах, без подсчётов, кто кому должен, даже если мы не виделись и не созванивались месяцами. Я отвратительно умею "поддерживать отношения" - но на моих чувствах и моём причудливом альтруизме это никак не сказывается.
Но друзья - и жизнь неумолимо доказывает мне это снова и снова, видимо, стараясь, чтобы я все же усвоила этот урок - приходят и уходят, иногда тихо и мирно, иногда с треском захлопывая за собой дверь, причём даже те, про кого ты с тихим умиротворением и нежным теплом в груди думаешь, что вот уж эти то... никуда... никогда...
А семья - нет. Они неизменно рядом или на краю личной ойкумены, но неизменно.
Голос крови.

Впрочем, что я могу знать о крови? Какие там седьмые колена? Мои знания о собственной семейной истории скупы и обрывочны. И почти наверняка я что-нибудь путаю.

Отец бабушки по материнской линии рисовал иконы - был ли он священником, не знаю. Одну из его "картин" - бегство в Египет - его жена вытащила из подожжёной большевиками церкви, она висит у нас на кухне - папа однажды из лучших побуждений покрыл ее лаком для пола заодно с паркетом, она потемнела, мама его чуть не прибила, но к реставратору отнести все не соберемся.
Прабабушку Полину я даже смутно помню - она жила у нас перед своей смертью, когда мы были совсем маленькие, почти все время лежала, болела тяжело - так что в памяти только тень в светлой длинной ночной рубашке, скользящая по коридору. Ее свидетельство о рождении хранится у нас дома - когда-то я очень любила его разглядывать: оно с двуглавым императорским орлом, с ятями, и там значится, что ее отец был железнодорожником, довольно крупным чиновником, начальником, кажется, даже офицером. Так осталось в памяти. Надо найти и перечитать. Кстати, только сейчас в голову пришло, что не знаю точно, по чьей она линии... но почему-то кажется, что по маминой.
Кажется, бабушкину семью раскулачили. Или дедушкину? В детстве кто-то упоминал об этом, но вскользь, говорить об этом не любили. Помню, бабушка Шура говорила: "Кулаки - это потому что спали на кулаке, вкалывали без продыху, от зари до зари - оттого и хозяйство было налажено и жили хорошо." У бабушки была сестра Лена - меня назвали в честь неё. Это всё, что я о её семье знаю.
Бубушка Шура всю жизнь проработала поваром и была неграмотной, научилась читать уже на пенсии - и меня научила, так вот забавно шутит жизнь. Она вообще была потрясающим человеком и очень помогала родителям с нами. У неё с самой было семеро детей, а выжило трое: девочки-двойняшки умерли в младенчестве, два сына погибли во время несчастного случая - тогда же моя мама, самая младшая, повредила слух.
Её старшая дочь, тётя Валя, намного старше нашей мамы, её дочь тётя Света практически мамина ровесница. Кроме того, они с мамой сводные сёстры. у них разные отцы.
Там вообще драматическая история в духе каких-нибудь романов. Она любила парня, всё уже было сговорено насчёт свадьбы, когда началась война и он ушел на фронт, она переехала в дом к будущей свекрови, родила дочку, пряталась с ней под какими-то телегами во время обстрелов, перебивались как могли - разруха, эвакуация, нищета, понятно, время какое было. А когда он вернулся - ни царапины, триумфально и с трофеями в голодную-то деревню - то сразу, не заходя домой даже, отправился к бабушкиной подруге: та работала на почте, перехватывала её письма и его, а ему писала про бабушку всякую напраслину. "Разлучница" - слово правильное, но как будто из какой-то другой жизни, правда? Он закатил гулянку на всю деревню, а бабушка несколько дней рыдала горько и отчаянно, не переставая, не слыша ничьих утешений и уговоров. Ее, сопротивляющуюся, простоволосую и опухшую от слез, с печи мужики стаскивали и, растянув за руки за ноги, из ведра колодезной водой окатывали, чтобы в чувство привести.
Потом она уехала в Калининградсккую область, познакомилась с дедушкой Ваней, вышла за него замуж. Дедушка Ваня воевал, очень любил нас и умер, когда нам было чуть больше года. Я его помню только по старым фотографиям и редким рассказам мамы. В какой-то момент они переехали в Фергану, мы к ним приезжали каждое лето до распада Союза. Там бабушка умерла и похоронена. Как и дядя Толя, мамин брат, ее сын. Все наши в девяностых оттуда уехали, кроме тети Нины, его жены, и их сына, Женьки. Тот тоже умер недавно, от какой-то серьезной болезни, о которой тетя Нина нам не писала, хотя мы могли бы помочь хотя бы деньгами на лечение. Сама она уезжать не захотела, как ее ни уговаривали. Иногда нам пишет, очень редко.

Про папину линию знаю и того меньше. Был прадедушка Лесик - Лесь то есть - ничего не знаю, кроме имени и того, что он недавно умер. А, еще знаю, что те родственники с Камчатки (в том числе и девушка Катя, наша троюродная сестра, на чьей свадьбе мы гуляли на наш с Аськой день рожденья в этом году) нам родня через него. Как именно выяснялось как раз на этой свадьбе и при мне, но я быстро запуталась и толком не запомнила. Бубушка - украинка, родилась и жила в Киевской области. Вместе с дедушкой Гришей уехали в Казахстан, осваивать целину, там и остались. Двое детей, сыновья. Папин брат, Михаил, жил в Алма-Ате, сейчас с семьей переехал в Новокузнец. Радиолюбитель, двое детей, Рома и Марина.
Бабушка Нина в свое время была очень против брака наших родителей - потому мы с ними практически не общались. Один раз мы с Аськой у них жили все лето совсем еще мелкие, другой раз Нина с Валей - причем с ними обращались не пример суровее, чем с нами.
Как-то так.

Есть еще вроде бы какие-то родственники в Калужской области - ну, по маминой линии, всякие двоююродные и троюродные бабушки и тети, но и знает мама, а не я. Наверное, к стыду моему.

Между прочим, моя Шефиня - бывшая преподовательница по флейте, Марина Михайловна - она как раз из семьи очень интеллигентной, если не сказать - аристократической. Иногда она, по случаю и по настроению, рассказывает что-то о своей семье: скажем, ее двоюродная бабушка - сестра ее бабушки - была фрейлиной императрицы Марии Фёдоровной и даже её крестницей.
Там, кстати, тоже история очень романтическая - я вам еще не надоела с преданьями старины глубокой и делами давно минувших дней?
Один молодой человек, офицер Преображенского, если я ничего не путаю, полка, ехал в Карелию к своей невесте. На станции где-то под Зеленогорском - я забыла название - он познакомился с девушкой, ехавшей "на дачу" под Хельсинки, тогда Финляндия еще была частью Империи и у ее семьи там был загородный дом. Пообщавшись с девушкой с полчасика - а она была невысокой, тоненькой и хрупкой, как статуэточка - молодой человек тут же меняет свой маршрут и едет с ней и ее семьей. Через неделю или две он возвращается в Столицу, разрывает помолвку и отправляется к Марии Федоровне за разрешением на брак: этот полк был личным полком императрицы, а его бывшая невеста - ее племянницей, что ли, и вообще именно императрица решала судьбы этих ребят. Выслушав молодого человека, она велела привести девушку к ней на смотрины. Дело осложнялось еще и тем обстоятельством, что девушка была еврейкой - не чистокровной, но всё же. После смотрин очарованная Мария Федоровна сказала, что даст разрешение на брак и даже сделает эту девушку своей фрейлиной, если та примет крещение - и даже стала ее крёстной. Её также сделали графиней - если ничего не путаю, Поповой. Так вот важно, девушки, оказаться в нужное время в нужном месте

Знаете, после таких исторей я начинаю очень остро чувствовать своё плебейство.
И происхождение у меня самое что ни на есть народное, и внешность простецкая и "кровь с молоком", и манеры... прямо скажем... не блещут аристократизмом.
Я люблю забираться с ногами на всякое мало-мальски удобное сиденье. Я люблю грызть семечки - и сейчас их грызу. Я запросто могу притащить себе к компьютеру бутерброд или печеньки без всякого блюдечка. Если вы останетесь у меня завтракать - а даже и ужинать! - я не буду сервировать стол и наверняка забуду положить вам нож, если вы сами не попросите. Я всегда облокачиваюсь на спинку стула, громко смеюсь, не делаю маникюр, не подаю нищим и не занимаюсь благотворительностью, люблю ездить в плацкарте и общаться со всякими фриками, ходить босиком, люблю штаны с карманами, "сиротские чашки" с толстыми стенками, кофе пополам с молоком, теплые фланелевые пижамы и незамысловатые развлечения.

*вздыхает*
Такие вот дела.
А вы что скажете по всему этому поводу?