Ночи его были ужасны. С тех пор как он узнал, что цыганка жива, леденящие мысли о призраке и могиле, которые обступали его в первый день, исчезли, и его снова стала жечь плотская страсть. Он корчился на своем ложе, чувствуя так близко от себя юную смуглянку.

Еженощно его неистовое воображение рисовало ему Эсмеральду в позах, заставлявших кипеть его кровь. Он видел ее распростертой на коленях раненого капитана, с закрытыми глазами, с обнаженной прелестной грудью, залитой кровью Феба, в тот блаженный миг, когда он запечатлел на ее бледных губах поцелуй, пламя которого несчастная полумертвая девушка все же ощутила. И вот снова она, полураздетая, в жестоких руках заплечных мастеров, которые обнажают и заключают в «испанский сапог» с железным винтом ее округлую ножку, ее гибкое белое колено. Он видел это словно выточенное из слоновой кости колено, выглядывавшее из страшного орудия Тортерю. Наконец вот она в рубахе, с веревкой на шее, с обнаженными плечами, босыми ногами, почти нагая, какою он видел ее в последний день. Эти сладострастные образы заставляли судорожно сжиматься его кулаки, и по спине у него пробегала дрожь.

В одну из ночей эти образы так жестоко распалили кровь девственника-священника, что он впился зубами в подушку, затем, вскочив с постели и накинув подрясник поверх сорочки, выбежал из кельи со светильником в руке, полураздетый, обезумевший, с горящим взором.

у этих героев не могло быть по-другому

Вот я впервые роман читала в 14 лет, вообще сопливый возраст и розовые пони в голове - и то меня пробрало вот этим. Не "цыганка дура, надо было священника выбирать", а именно пониманием, что скорее всего в итоге Фролло убил бы и ее и себя. Потому что это не любовь - это болезненная, вывернутая наизнанку страсть. И Эсмеральда совершенно правильно его боялась до усрачки. Какая там взаимность....
В этом смысле почти примитивные, но какие-то очень светлые чувства Квазимодо вообще не ассоциировались именно с любовью как мужчины к женщине. А еще очень люблю момент, когда Квазимодо тихо пел свои глухие стихи, лишенные рифмы, какие мог сложить, не слыша.

Было очень странно читать потом в интернете, что она такая-сякая, не оценила высоких порывов.

Офигеть высокие порывы были, конечно. Незамутненный дурачок Феб и то просто хотел покуражиться с красоткой, да и все. А Фролло, мне видится, докатился бы до извращенной попытки извлечь из тела вожделенного объекта компонент для создания философского камня, в итоге.

Что не отменяет того, что Фролло жаль до слез, искалеченная же душа.

Да, причем до слез в прямом смысле слова. Помню что читала и ревела. Второй раз я так только над "Оводом" ревела.