04-05-2025 10:43 Глава 25. (написанная во время лекции по гражданской обороне 😂)
Трек 25. «Кофе с привкусом ревности»
Кофейня с интригующим киношным названием «Полночь в Париже» встречает нас уютным интерьером и тихой инструментальной музыкой. В воздухе витает лёгкий аромат свежемолотого кофе и корицы, создавая ощущение тёплой домашней атмосферы.
Дом, словно большой мокрый пёс, трясёт головой, разбрызгивая капли дождевой воды, и тянет меня к свободному столику у окна. Я усаживаюсь за стол и, окинув взглядом зал, вижу приближающуюся к нам официантку. Высокая статная девушка в сетчатых колготках, бордовой униформе и белом накрахмаленном фартуке бодрым шагом направляется в нашу сторону, не сводя глаз с Доминика. «Интересно, она всегда так вышагивает или это только для особо важных посетителей?» — мелькает у меня в голове. А где-то под рёбрами снова заводится пружина. Как несколько дней назад в тату-салоне.
Дом внимательно изучает меню, когда официантка, скользя по нему липким взглядом, интересуется:
— Что будете заказывать, молодые люди?
Вот только я вижу, что вопрос адресован исключительно Доминику. Но он, не оборачиваясь, бросает:
— Латте, пожалуйста.
Я, не дожидаясь, когда официантка обратит внимание на меня, тараторю:
— Горячий шоколад! И венские вафли. Две порции.
Официантка записывает заказ, а затем вдруг делает шаг в сторону Дома:
— А вы случайно не музыкант? — она кокетливо прикусывает авторучку, а её ярко-алые губы расплываются в улыбке.
Дом наконец переводит на неё взгляд:
— Можно и так сказать, — в его голосе слышится плохо скрываемое смущение.
«Вот же мымра», — думаю я, и мои пальцы самопроизвольно начинают отбивать чечётку по крышке стола.
— И где можно вас послушать? — не унимается официантка, то ли не замечая моего раздражения, то ли наоборот ещё больше выводя меня из себя.
— К сожалению, нигде, — вклиниваюсь я в разговор, стараясь придать голосу дружелюбности, но получается, по-моему, не очень. — Простите, как скоро мы получим наш заказ? Иначе, боюсь, мой горячий шоколад перестанет быть достаточно горячим.
Официантка бросает на меня быстрый взгляд:
— Сейчас всё будет, — она чуть заметно подмигивает Доминику (отчего тот вдруг заливается краской) и гордо удаляется, размахивая блокнотом.
— Что-то случилось? — насмешливым голосом спрашиваю я у Дома, криво улыбаясь и разглядывая его лицо, покрывшееся красными пятнами.
Он молча мотает головой, уставившись на стопку бумажных салфеток в подставке. Наконец берёт одну, выуживает откуда-то ручку и начинает быстро строчить мелкие закорючки на бумажном квадрате.
— А что ты там пишешь? — любопытство берёт верх, и я стараюсь говорить как можно более непринужденно.
— Да так, ничего... Всякую ерунду, — Дом прикрывает салфетку своей большой ладонью, а затем складывает её и пихает в нагрудный карман рубахи.
Вскоре официантка возвращается с подносом. Она ставит перед Домиником чашку латте, но от моего внимания не ускользает то, как она будто бы "случайно" касается его плеча, протягивая мне стакан с горячим шоколадом и две тарелки с аппетитными венскими вафлями. «Интересно, она всех так "случайно" лапает или это у нас сегодня особый день?» — думаю я, хмурясь. А вслух говорю:
— Надеюсь, твой кофе не такой обжигающий, как её взгляд.
На что Дом, глядя на меня исподлобья и улыбаясь одними уголками рта, вдруг выдаёт:
— Кофе — это конечно, хорошо, но звёзды я люблю больше. Приятного аппетита, звёздочка.
Официантка переводит взгляд то на него, то на меня, затем её алые губы кривятся в недовольной усмешке, и она наконец уходит. А я сижу с пылающими щеками, ковыряя вилкой вафлю. Вторую тарелку молча пододвигаю Доминику. Он кивает, но в глазах — знакомые озорные искры.
Через пару минут я не выдерживаю:
— Извини, но она так на тебя смотрела... Неужели ты повёлся на её улыбку?
Он с ухмылкой пожимает плечами:
— Что поделать, рок-звёзды всегда привлекают внимание.
А я понимаю абсурдность ситуации. Моя ревность, кажется, даже нелепее, чем его уверенность в том, что пирсинг усиливает вкус еды.
— Прости, — говорю я, чувствуя, как горят щёки. — Кажется, во мне проснулся собственник. Нужно срочно заглушить это чувство чем-то вкусным... и, желательно, калорийным.
Я многозначительно смотрю на его тарелку с вафлями.
— Ты ешь, ешь, — подбадриваю. — А то вдруг эта... опять прибежит и начнёт строить глазки.
Доминик снова ухмыляется, берёт вилку и с аппетитом принимается за вафли.
Проглотив наконец последний кусок десерта, он внезапно замирает, уставившись на мой стакан, а потом подносит к нему руку.
На поверхности горячего шоколада, поданного с щедрой горкой взбитых сливок, вдруг оживает и начинает шевелиться шоколадная крошка, образуя чёткую спираль. Словно галактика с картинок, которые мы видели в планетарии.
— Смотри, — шепчет Дом, водя пальцем над стаканом, но не касаясь его. Галактика послушно отращивает новые витки. — Это же Млечный Путь! Видишь, вот рукав Стрельца, а это… рукав Центавра!
Его голос чуть дрожит от переполняющего его восторга, а я, затаив дыхание, слежу за необыкновенным танцем шоколадной стружки в стакане, не в силах отвести взгляд от завораживающего зрелища.
— Как ты это делаешь? — еле слышно спрашиваю я.
— Я не знаю! Оно само. А вот здесь...
И вдруг галактическая спираль дёргается, искажается, и на её месте возникает кривое, но узнаваемое сердечко.
— Дом, ты сегодня в ударе! — я заливаюсь смехом. — «Ваша галактика случайно не ищет спутника?»
Дом резко отводит глаза, смущённо хихикая:
— Ой. Это... магнитное поле Земли исказило орбиту. Или бури на Солнце! В планетарии же говорили, что солнечный ветер влияет даже на… на…
— На шоколадную крошку? — подсказываю я ему, выразительно приподнимая бровь.
Дом хмыкает, пряча улыбку в ладонь, но его плечи дёргаются от еле сдерживаемого смеха. В этот момент к столу подходит официантка. Её взгляд скользит сначала к сердечку в стакане, затем к Доминику, который внезапно увлекается изучением узора на столешнице. Она поджимает алые губы в тонкую линию и молча кладёт чек на край стола. А я, развалившись на стуле, окидываю её победным взглядом.
В следующую секунду Дом, резко подскочивший за гитарой, задевает свою чашку и — бах! — остатки латте опрокидываются прямиком на безупречно белый фартук официантки.
На мгновение над столиком повисает молчание, а затем я с плохо скрываемым злорадством бормочу:
— Три – ноль в мою пользу.
А Дом замирает, словно школьник, пойманный за курением в школьном туалете:
— Ой, я… э-э…
Официантка демонстративно вытирает пятно салфеткой и цедит сквозь зубы:
— Всё в порядке. Приятного дня.
Как только она удаляется, я не могу сдержать насмешку:
— Думаю, ты прав, это точно магнитные бури! Только посмотри, как солнечный ветер испортил её фартук.
Дом, всё ещё избегая моего взгляда, хватает гитару и мчится к выходу, бормоча что-то про «гравитационные аномалии». А я оставляю деньги на столике (так уж и быть, с чаевыми) и допиваю шоколад. Но сердечко остаётся нетронутым — пусть будет загадкой, как крошка сама сложилась в этот символ.
На улице моросит мелкий дождик. Дом ждёт меня возле кафе, задумчиво перебирая струны гитары.
— Эй, а если это не аномалия? — вдруг говорю я, догоняя его. — Может, это…
— Квантовая случайность? — перебивает он, и мы оба взрываемся смехом, шагая на остановку по лужам, в которых отражаются светящиеся витрины магазинов и неоновые вывески.
В голове опять поёт Soul Extract — Decryption
Настроение сонное
Комментарии:
tagetes
05-05-2025 14:26
Дневник • Профиль
На поверхности горячего шоколада, поданного с щедрой горкой взбитых сливок, вдруг оживает и начинает шевелиться шоколадная крошка, образуя чёткую спираль. Словно галактика с картинок, которые мы видели в планетарии.Оч красиво!
Вот же мымраСлучайно иль нарочно
Оч красиво!
Мне больше нравится представлять, как "галактика послушно отращивает новые витки"))
Я стараюсь чередовать главы: вот эта вроде с юмором, а после неё что-то более серьёзное, потом опять юмор. Как волны))
Разумно!