История венерологии – отдельная замечательная тема. Кто наивно думает что наука движется всегда вперёд – будет в очередной раз посрамлён историческими фактами.

Как известно, триппер имел широкое хождение по Европе с античных времён и был хорошо изучен врачами. Напротив, сифилис получил распространение только в нач. XVI в. Само по себе это обстоятельство к прогрессу медицинской науки отношения не имеет. Фишка в том как врачи восприняли появление новой болезни. Вплоть до сер. XVI в., пока сифилис был в новинку, его успешно отличали от гонореи. Однако в скором времени восторжествовало мнение будто сифилис и гонорея есть одно заболевание, вследствие чего последнюю стали лечить по образцу первого наружным и внутренним применением ртути. Для врачей в этом присутствовала очевидная выгода – лечение сифилиса стоило гораздо дороже. А вот несчастных больных триста лет травили ртутью без всякой нужды. Ложь восторжествовала над истиной, которая была признана анахронизмом, а всякого кто осмеливался возражать "общепринятой" точке зрения незамедлительно объявляли мошенником и шарлатаном (в частности по этому поводу вынес вердикт медфак Сорбонны). Даже сам термин "венерическая болезнь" употреблялся изначально в единственном, а не множественном числе.

Справедливости ради, при тогдашнем состоянии медицины наличие, особенно в группах риска, всего букета зараз было обычным делом. И это объективно затрудняло дифференциацию. Проще, конечно, отличить новую вещь от старой, нежели две систематически соприсутствующие вещи друг от друга. Но поучительно как легко была забыта история, несмотря на всегдашний пиетет научных светил перед традицией.

Более того, единство гонореи и сифилиса доказывали вполне строгими с логической точки зрения эмпирическими методами, а именно приводили случаи когда от гонорейного больного заражались сифилисом или, наоборот, от сифилитического гонореей. Проблема заключалась, с одной стороны, в том что инфекции не стопроцентно контагиозны (т. е. есть значительный шанс остаться здоровым после сношения с больным), а с другой стороны существуют скрытые их формы. Поэтому строгие эмпирические данные оказывались сколь угодно чудесными (можно было заразиться скрытой болезнью и не заразиться видимой), что логически подтверждало единство сифилиса и гонореи (а также не отличаемого от сифилиса мягкого шанкра). В частности врачи даже не догадывались о том что шанкры могут находиться не только на наружных частях, но также в уретре или на шейке матки – со всеми вытекающими диагностическими ошибками.

Наконец, ошибочное представление о единой венерической болезни находило подтверждение не только в наблюдениях над больными, но и в экспериментах, объектами которых врачи делали либо себя, либо студентов, либо каторжников. Суть экспериментов состояла в том что, во-первых, у больных брались гонорейные выделения или соскоб с шанкра, во-вторых же, этот материал перемещался на половой орган подопытных. В тех или иных разновидностях эксперимента материалом могли просто смазать конец, или же предварительно сделать разрез ланцетом, или же ввести его у уретру на кончике бужа. Совершенно реально профессора занимались этим увлекательным делом вместе со студентами – такие были героические подвиги во имя науки. Что самое печальное – бесполезные.

На этом фоне удивительно скорее то что венерические болезни научились различать так рано – аж в 50 х гг. XIX в., т. е. за несколько десятилетий до выявления возбудителей.