В рамках акции "Тоска по ностальгии", для начала, заинтересованным предлагается история Про Тараканов, ну а потом уж, про доктора Менгеле -- женщину-врач.


В гимназии здравоохранение учащихся было поставлено на широкую ногу. Широкую ногу специально обученной медицинской сестры. Начавшей свой славный путь спасения страждущих с участия в Ледовом Побоище. Что, однако, не мешало ей тщательно следить за собственной внешностью, носить игривые халатики, купленные у съемочной группы заводного немецкого фильма Больница-9 (даст ист фантастишш, йа-йа!) и ежедневно делать макияж: «сдохните от зависти бляди из Химок!»

Помню, делали всем массово прививки от полиомиелита. Как-то, в середине урока, летящей утиной походкой, в класс ввалилась она. Медсестра. Дай Бог памяти, звали её Полина Михайловна. Словами ЭТО описать трудно, но я попробую. Красные туфли-лодочки (хоть не на шпильках, и то хлеб), черные лайковые колготы, халатик из порно-фильма, волосы, сожженные перекисью и «химией», толстая марлевая повязка на лице. Сквозь(!) которую проглядывали губы, ярко алого цвета.
Напоминаю, медсестра служила в засадном полку еще у Александра Невского.

Через минуту ей стало трудно дышать в этой повязке. И естественно она её сняла.
Вот тут я удержаться уже не мог. Встал, и на весь класс сказал:
-Полина Махайловна, что же вы повязочку-то с лица сняли? Она же вам очень идёт!

И как вы думаете, что же она мне ответила?

-Шалунишка!
Ничего она мне не ответила. Покраснела, улыбнулась... (только представьте, красные туфли, черные ноги, белый халатик, и малиновое лицо, в цвет помады – ночью присницо – трусами не отмахаешься!)
И снова надела повязку. И не снимала её до конца.

С ней было вообще связано много гэгов, но особого описания заслуживает парочка.

Есть у меня друг и некоторые его знают. До того момента, как он увлёкся текилой и официантками, появлялся, скотино, и на этом сайте. Эль-Койот, ага. Кстати, пользуясь случаем, хочу передать превед и тёплые, ласковые слова. Олег – ты хуй.

Однажды, не подготовились мы к английскому. По возможным последствиям это было сродни ядерной войне, но - пиво, девки, рок’н’ролл... О том, что бы прогулять тоже речи быть не могло. Лучше сразу головой в прорубь, хоть на дворе стояла осень.
Смеркалось
Голгофа приближалась.
Стоим на крыльце, курим. Перед смертью не накуришься, решил я, и ушел читать тему, хорошо понимая, что столько страниц незнакомого текста я с похмелья не перескажу.
Начался урок, этого гада нет. Вещи его лежат рядом, а самого нет. Думаю, ну мол совсем сбрендил, предупредить мог и рюкзак забрать, хоть как-то бы отмазать попробовали, так в наглую сливать – будет хиросима и нагасаки. Только в класс вошла наша дорогая и любимая учительница, только она собралась спросить, а где же этот грязный мексикашка, я же его сегодня видела – как вслед за ней, летящей утиной походкой в дверь ввалилась Полина Михайловна.
И говорит:

-Там мальчик, маленький, ногу подвернул. Родители его приехать никак не могут, а в больницу его сопроводить надо....

Кто ракетой стартовал в сторону медпункта? хехе.

Со скольких ступенек надо упасть молодому, здоровому лбу, что бы сломать все(!) кости голени, открытым переломом со смещением?
Правильный ответ – с одной.

Когда я заглянул внутрь медпункта, на кушетке, с зелёным лицом, лежал лауреат Дарвиновской премии, в номинации «откос от не сделанного урока английского»
«Маленький мальчик» - мой одноклассник и друг - Эль Койот.

То, что было в больнице – отдельная песня, но перейдём ка к самому, для меня, знаменательному отжигу славного работника здравоохранения.

Гуманитарий должен быть все сторонне развитым. По-этому у нас были уроки рисования. Но не просто, а спаренные. В художественно оформленном классе, в числе предметов оформления которого – были гипсовые копии шедевров мировой скульптуры, развешенные по стенам. На уроках рисования мне было скучно, так как, ко всему еще я учился в художественной школе.

Однажды, в классе шестом или седьмом, на перемене между парами, один такой шедевр, непостижимым образом стал жертвой мирового тяготения.
Вот Ньютону-то повезло. Он под яблоней сидел. Сидел бы у нас в классе – никакой бы теории гравитации открыто не было бы. Гипсовая голова Лаокоона – это не яблоко.
Вот это самое «не яблоко» свалилось аккурат мне на голову. Развалившись от этого на куски, задев ими еще парочку оболтусов. Было почти как в песне: вот голова, я на полу и мне нехорошо.

Дальше почти всё стандартно. Три часа ожидания скорой в медпункте, четыре часа ожидания перевозки... Это скучно и не интересно. Тем более, что в итоге выяснилось, был всего лишь лёгкий сотряс, да и тот под вопросом.
Но, однако, о сём выдающемся событии, медсестра должна была сообщить по телефону родным и близким погибшего пострадавшего. Как она это сделала:
- Галина Алексеевна? Вы только не волнуйтесь, хорошо? Всё в порядке, не беспокойтесь! Это вам из школы вашего сына звонят, из медпункта. Вы не волнуйтесь, у него всё хорошо.
У него на голове гипс.

ф састаянее: Тоска по ностальгии