Когда мне стукнуло пять, у мамы обнаружили рак и врачи сказали, что ей необходимо ампутировать матку.
В тот день было очень грустно, все мы поехали в больницу на отцовской "Субару" и ждали, пока врач, со слезами на глазах, не вышел из операционной.
- В жизни не видел такой красивой матки, - сказал врач и стянул с лица белую маску.
-Просто убийцей себя чувствую.

У мамы и вправду была красивая матка. Такая красивая, что больница передала ее в музей. Мы поехали туда в субботу, и мой дядя сфотографировал нас на ее фоне. Отца с нами уже не было. Он развелся с мамой на следующий день после операции и уехал заграницу.
- Женщина без матки: это не женщина. А тот мужчина, что остается с женщиной, которая не женщина, по сути уже не мужчина, - сказал он мне и моему брату и поднялся по трапу самолета на Аляску. – Когда вырастите, поймете.

Комната в музее, с выставленной маткой моей мамы была затемнена, единственным источником света была сама матка, которая слабо светилась, как салон самолета в ночном полете. На фотках она не выглядела чем-то особенным, в основном из-за вспышек, но когда я смотрел на нее вживую, то понимал, почему прослезился врач.
- Вот отсюда вы и пришли, - указал дядя на матку, - Жили там внутри как принцы, честное слово! А мама-то какая была у вас, а, какая мама!

А в конце-концов моя мама умерла. В конце-концов все мамы умирают. А отец стал знаменитым полярным исследователем и охотником на китов.
Девушки, с которыми я встречался, очень обижались, что я разглядывал их матку, они были уверены, что это гинекологическая процедура, вредящая романтике. Но все же одна из них, с отличной фигуркой, взяла да и согласилась выйти за меня замуж. Нашим детишкам я, не скупясь, давал по попке прямо с грудного возраста, их плач выводил меня из себя. И они таки воспитались и переставали реветь уже в девять месяцев, а то и раньше. Поначалу я их брал в музей в дни рождения и показывал матку их бабушки, но она не производила на них никакого впечатления, да и жена очень на это дело злилась, вот я и стал вместо этого водить их в кино на дублированные фильмы.

Как-то раз мою машину отбуксировали с места, где стоянка запрещена на полицейскую стоянку, которая была совсем рядом с музеем, ну я и зашел туда. Матка была не в своей обычной комнате, а в каком-то боковом помещении, забитом старыми картинами, а когда я посмотрел на нее вблизи, то обнаружил, что она вся покрылась такими зелеными точками. Я спросил охранника, почему ее никто не чистит, но он только пожал плечами. Я просто умолял ответственного сотрудника разрешить мне самому почистить ее, если у них, к примеру, не хватает рабсилы для этого. Но он отказался и со злобой заявил, что мне запрещено прикасаться к экспонатам, потому что я не являюсь сотрудником музея. Жена же сказала, что музей на сто процентов прав и вообще, она считает извращением выставлять матку в общественном месте, да еще к тому же посещаемом детьми.

А я после увиденного не мог думать ни о чем другом. И в глубине души я знал, что если я не проберусь в музей, не украду матку и не позабочусь о ней, то я перестану быть тем, кто я есть. Как мой отец в ту ночь, на ступеньках трапа самолета, я точно знал, что должен сделать. Через пару дней я взял на работе пикап и приехал в музей перед закрытием. Залы были безлюдны, но даже если бы мне кто-то встретился, я бы не волновался. На этот раз я был вооружен, а кроме того у меня был отличный план действий. Единственная проблема, с которой я столкнулся, состояла в том, что матка исчезла. Ответственный работник весьма удивился, увидев меня, но когда я от всей души вдавил дуло моего новенького "Иерихо" ему в кадык, он быстренько слил информацию. Оказалось, что за день до этого матку продали одному еврею-филантропу, который купил ее для передачи в один из общественных центров на Аляске. Но по пути туда он был захвачен в открытом океане группой людей из местного экологического фронта. Фронт этот передал в прессу сообщение о том, что место матки не в плену, поэтому было принято решение выпустить ее на волю.
Этот самый "экологический фронт", как утверждает агентство "Рейтер", считается экстремистским и опасным и использует для своих операций пиратское судно, которым командует ушедший в отставку охотник на китов.
Сказал я работнику: "Спасибо" и засунул пистолет в кобуру.
Все светофоры по дороге домой были красными. Я перестраивался из ряда в ряд, не глядя в зеркала, и все пытался вытолкнуть забивший мне горло комок. И при этом представлял себе матку моей мамы на зеленом, покрытым росой поле, плывущую в океане в окружении дельфинов и тунцов.


(с) Этгар Керет.

перевод с иврита мой.