...и человек прекратил дозволенные речи
Девицы с моей работы TM в силу своей доступности (в смысле - всегда перед глазами) давно стали образцовым материалом для социологических обобщений. После многочисленных упоминаний у меня и [info]platonicus'а на них обратил внимание сам [info]ivanov_petrov. Дело обычное - так биологи до смерти грызутся за какого-нибудь особо траченого жизнью дауна, который их стараниями оставляет в итоге свой яркий след в науке.

Результатом последних наблюдений над девицами стал вывод о том, что "они не знают русского языка, они не будут знать русского языка и никому не нужно, чтобы они знали русского языка" (см. ссылку выше). Тот факт, что Платоник, не поставив никого в известность, решил поделиться данными с конкурирующей лабораторией, заставляет меня ускорить процесс публикации некоторых своих материалов. Не поспешишь - обойдут на повороте, что было бы обидно, хотя сам я давно завязал с большой наукой и повесил мозги на гвоздь. У Платоника же в качестве компенсации позаимствую роскошную опечатку и смастерю из нее латинско-тибетское название для следующей подглавки.

Casus шккуфдшы


Сначала я думал, что все дело в низкой грамотности исследуемых девиц. Но потом понял, что демонстрируемый ими уровень владения синтаксическими конструкциями даже не описан в специальной литературе о стандартных стилистических ошибках. Сейчас у меня не осталось сомнений в том, что проблема не в уровне грамотности, а в принципиальной неспособности их мозга воспринимать мало-мальски сложные конструкции. Воспитанное на культуре видеоклипов сознание способно оперировать только простейшими, короткими мыслями, испытывая большие сложности при их склеивании. Отмечу попутно, что речь идет о дипломированных журналистках.

Видоизменение конструкций по типу "запрещают курить" - "курение запрещено" оказывается невозможным. Например, получив задание спросить депутатов об их отношении к плану Найшуля, они обязательно напишут в итоговом варианте: <Каково ваше мнение относительно плана Найшуля? С таким вопросом корреспондент обратился к...> (реальные цитаты здесь и далее в угловых скобках) и никогда не переделают это в "корреспондент обратился к... с просьбой прокомментировать план". Более того, оформить переход интервьюируемого к ответу на другой вопрос они могут только одним способом, с помощью конструкции "что касается (касаясь) + генетив", при этом не способны трансформировать прямую речь в косвенную и подобрать синонимы для слов, входящих в состав вопроса ("план Найшуля" уже не станет у них инициативой или предложением). Например:
<Что касается "плана Найшуля" относительно ликвидации пенсионной системы с целью улучшения демографической ситуации в стране, то, подчеркнул парламентарий, "это – абсолютно несерьезное предложение">.
Объяснить, как это переделывается в "парламентарий назвал несерьезным предложение Н. о..." я не смог.

Характерно также, что такие конструкции воспринимаются ими как некий служебный элемент, лишенный смысловых функций, что проявляет себя иной раз очень забавным образом:
<Касаясь нового лидера правых сил после объединения СПС, ДПР и "Гражданской силы", депутат отметил, что "здесь нет ничего страшного">. Речь идет о небезызвестном сенаторе Починке.

Еще примеры вводных конструкций с "касаясь":
<Касаясь незнания российскими школьниками русской литературы о чем свидетельствуют результаты Единого государственного экзамена, то, подчеркнул политик...>
<Касаясь ответственности СМИ за публикации такого рода экстремистских заявлений, то, по мнению сенатора, здесь наказывать СМИ не за что. >

В этих примерах ярко проявляется еще одна особенность "клипового" мышления, когда пишущий вынужден соединять в одном предложении разные мыслефрагменты, характер связи между которыми он уже не осознает. В результате создаются новые синтагматически автономные двухместные союзные соединения, единственной функцией которых становится "а чтоб было". Этот эффект хорошо знаком археологам: так какой-нибудь трипольский гончар рисует в подражание своим учителям завиток на боку сосуда, не догадываясь о том, что всего триста лет назад именно на этом месте крепилась ручка. Среди этих двойных псевдосоюзов мною отмечены: "касаясь - то", "после того как - то", "поскольку - то", "хотя - однако". Примеры:

<Но что касается реального лишения свободы, то такой порядок очень сложно распространить на всю остальную концепцию закона... >

<после того, как были приняты поправки, позволяющие получать разрешение на арест без согласия и участия в этом процессе прокурора, то количество арестованных за полгода увеличилось на 20 тысяч человек... >

<Поскольку интернет – это печатная продукция, то он должен являться средством массовой информации

<Хотя некоторые интернет-издания уже зарегистрированы как СМИ, однако придавать статус СМИ всей сети – не реально и не нужно>

И отдельно, особенно потрясающий пример редчайшей конструкции "а то что - то это"
<А то, что Грузия и Украина ведут себя неподобающим образом с подачи США по отношению к России, то это вовсе не значит, что весь мир к нам так относится.>

Эти многофункциональные союзы вытесняют частицу "же" (вместо "если же" пишут "а если" или "но если"). Кроме того, одиночные "и", "а" и "но" помогают пишущим избегать сложных конструкций в предложении (<Россия действовать по иному в этом регионе не могла. И итоги голосования парламентариев ПАСЕ это четко показали> вместо "Россия не могла.., что четко показало голосование..." или "голосование... показало, что Россия...").

При этом размер блоков доступной их восприятию информации очень невелик. Так после группы подлежащего они вынуждены повторить само подлежащие, чтобы не утратить ощущения цельности фразы:
<А тот, кто не помнит и не знает своей истории, тот не умеет извлекать из сделанных ошибок уроки>.


"Статусные" формы или 90 - 60 - 90


Еще одна особенность, о которой я уже вкратце упомянул, заключается в использовании любых удачных речевых блоков (то есть почерпнутых в заведомо качественных текстах) целиком, без понимания смысла. Концентрация в тексте таких "статусных" слов и выражений иной раз во много раз превышает все допустимые грамматикой и обычной логикой пределы: <В своевременности и необходимости повышения сегодня роли семьи в вопросах заботы о пожилых людях в России убеждена (такая-то)>. Попросив переделать одну из таких неудачных фраз (<С подачи Запада о России складывается негативный образ, считает такой-то...> ), я получил следующие варианты:
<С подачи США о России во всем мире складывается негативный образ...>
<С подачи США об образе России во всем мире складывается негативное впечатление, считает...>
При этом, как верно указал в частной беседе Платоник, исследуемая девушка не считает "образ" синонимом "впечатления", а попросту не вкладывает в это слово никакого смысла. Она, добавлю от себя, крепко запомнила "статусные" слова ("образ" и "негативный") и полагает это достаточным, поэтому ей совершенно непонятно, что мне могло еще не понравиться.

Еще более характерный случай произошел, когда девушкам было поручено опросить респондентов о литовском законе, который запрещает использовать советскую и нацистскую символику. Общий тон комментариев понятен: кощунственно приравняли одно к другому. Однако каждое интервью девочки предваряли фразами типа: <"Бесчеловечным" назвал принятый сеймом Литвы закон, запрещающий использовать советскую и нацистскую символику, сенатор такой-то"> (кажется, в трех интервью).

Я не смог им объяснить, в чем ошибка, и в итоге просто рассказал, что бывало за такие ляпы в советское время, после чего попросил их (по совету того же Платоника) использовать конструкцию с "наряду", что-нибудь вроде "закон, запрещающий, наряду с нацистской, использовать...". Однако ни я, ни Платоник не могли догадаться, куда они запихнут это "наряду". Первый же полученный текст начинался с фразы: <Закон, который запрещает использовать советскую символику наряду с нацистской - прямое нарушение прав и свобод человека.>

Водитель с бабой на футболе успел спешить - чего же боле?


При этом подчеркну, что "статусные конструкции", смысл которых исследуемые девушки не понимают, употребляются не синтаксически (то есть не по принципу "глокой куздры"), а феноменологически. Они как бы вбирают в себя метонимически все смежные с данной конструкцией смыслы, и сам факт их присутствия в фразе (а не позиция и не грамматическое оформление!) позволяет придать фрагменту текста нужный смысл. Так исследуемая пишет мне частным образом:
<еле успела к концу первого тайма. это еще спасибо водителю маршрутки, который меня понял по-женски, что на футбол опаздываю...>.
Немыслимое "понял по-женски" может означать в данном случае только "снизошел к страданиям хрупкой девушки". Авторская мысль об обязанности мужчин помогать женщинам даже не пытается обрести грамматическое оформление, а выбирает первое попавшееся выражение, хоть как-то ассоциирующееся с идеей помощи слабому полу, и ставит его на совершенно произвольное место (вариант "понял, что на футбол опаздываю по-женски" переводился бы на человеческий язык точно так же, то же самое означает и сочиненный мной заголовок для этого параграфа). Так или иначе - успели, опровергнув попутно старую максиму: "когда леди покидает дилижанс, лошади могут бежать резвее".

Следствие без причины


Интервьюируя людей, заведомо лучше них разбирающихся в теме беседы, девушки считают по умолчанию, что между всеми отдельными мыслями респондента существует причинно-следственная связь. Итогом этой убежденности становится огромное количество союзов и союзных слов "поскольку", "поэтому" и т.п. При этом речевые блоки респондента считаются самоценными, а их порядок девушек не волнует, поэтому они свободно тасуют части текста, считая причинно-следственные связи внутри него транзитивными. Итогом такой насильственной казуализации произвольно перетасованных фраз становятся высказывания типа:
<Я участник многих международных конференций, поэтому на моих глазах Россию не раз ставили и продолжают ставить в пример другим странам>

Другой пример: депутат ПМ, критикуя мнение о благоприятном воздействии финансового кризиса на жизнь простых граждан, отметил, что "кризис не может быть счастьем для нации в целом". После, в конце интервью, характеризуя уже реакцию не тех, кто надеется выиграть на падающем рынке, а большинства россиян, он сказал: "Человек обеспокоен, что, безусловно, имеет свои основания, но он не паникует".
В итоговом тексте эти фрагменты были соединены с помощью причинно-следственной связки:
<"Человек обеспокоен, что, безусловно, имеет свои основания, но он не паникует, поскольку кризис не может быть счастьем для нации в целом", - добавил он>.

Этот способ произвольной сборки статусных элементов может быть изящно реализован и без союзов, как это произошло в интервью с депутатом ЮМ на ту же тему. Итогом его размышлений стало ироничное: "хотел бы я, чтобы меня отнесли к категории тех людей, которые считают, что их жизнь будет становиться лучше (в результате кризиса)". В сделанном девушкой тексте это выглядело уже иначе: <"Я бы хотел, чтобы меня отнесли к категории тех людей, которые считают, что их жизнь будет лучше после всех серьезных финансовых кризисов", - заключил Юрий Медведев>.

Как это делалось в нравственном государстве


В тот момент (честное слово - именно в тот момент), когда я дописывал раздел про причинно-следственные связи, трудолюбивые девушки родили еще одну, совершенно уже фантастическую иллюстрацию. Я специально уточнил: респондент наговорил довольно эмоциональный, но вполне связный текст, фрагменты которого были потом соединены в произвольном порядке при помощи дежурных "поэтому" и "поскольку". Результат впечатляет:
<"Нашими предками за 900 лет было создано уникальное по своим масштабам и устройству государство. Это была страна, над которой не заходило солнце, поскольку в нравственном государстве все решается по-другому. Поэтому хватит кабинетных идей, пора начать разрабатывать доктрины. Необходимо возрождать историческую Россию, поскольку Россия должна быть великой или никакой", - заключил Валентин Лебедев>.

Казус Сеглавоича


Во всех этих примерах ключевые элементы речи ("хотел", "бы" и "я" в случае с депутатом ЮМ, основные мыслеблоки - в случаях с ПМ и Лебедевым) сохранены. То есть главным становится само наличие нужных слов в предложении, или фраз в тексте, а не их порядок. Это явление раньше наблюдалось только с буквами, но не со словами и уж тем более не со смысловыми блоками. Я называю его "казусом Сеглавоича" (по имени сотрудника Яндекса Ильи Сегаловича, который однажды в спешке напечатал свою подпись именно в таком виде). Мозг отправляет пальцам "на печать" блоки по 3-4 буквы в каждом, добавляя к ним какой-то "индексатор". В случае несрабатывания "индексатора", пропущенная буква все равно будет напечатана в пределах "блока", а не исчезнет вовсе. Мозг в этом плане шуток не понимает: пропустил - твои проблемы. Приказано тебе напечатать г, а, л, о, в - будь добр, печатай всё, хотя бы и в виде г-л-а-в-о.

Это не должно никого удивлять - не станем же мы в самом деле читать слова по буквам (всем, наверное, известна классическая шутка - "не иеемт занчнеия, вкокам пряокде рсапожолены бкувы в солве. Галвоне, чотбы преавя и пслоендяя бквуы блыи на мсете. Пичрионй эгото ялвятеся то, что мы не чиатем кдаужю бкуву по отдльенотси, а все солво цликеом"). Однако новизна состоит в том, что, судя по описанным девушкам, современный мозг начинает оперировать таким же автоматическим образом более крупными единицами (словами и мыслеблоками), которые ранее никак не могли миновать область рассудочного анализа. Для аналогии надо бы отметить, что персонажи американских фильмов и вовсе общаются неизменяемыми мимико-жестикулярно-речевыми блоками, но плохое знание предмета не позволяет мне обобщить эти два типа мышления и речевого поведения.

Известно, что неспособность понимать сложные речевые конструкции характерна для людей с дисфункциями мозга и примитивных народов (так академик Л.В. Щерба в начале прошлого века обнаружил, что язык лужицких сербов не развился до уровня, на котором возникает сложная и связная форма речи - монолог). Однако я не стану, каким бы соблазнительным это ни казалось, приравнивать описанное мною явление к примитивизму. Язык более-менее удовлетворительно соответствует тем задачам, которые ставит перед ним мышление, но никогда не опережает их. Сейчас мы видим обратный процесс: пережив ряд последовательных редукций мышления, homo postindustrialis уже не знает, что делать с доставшимся ему в наследство языковым инструментарием. Это совсем иная примитивность, которую по сути можно обозначить только как "постпримитивизм". Дикари долго учились, построили Парфенон и Колизей, а в одно холодное утро просто услышали, как ветер свистит в развалинах каких-то непонятных зданий. Сложенных, впрочем, из очень недурного камня.