Я мог бы начаться с того,
что сразу кончился бы.
Заболел бы сильно-сильно
в пять лет выпил бы бензина
или в шесть — уксусной эссенции.

Кстати, в два с половиной
в этой реальности
действительно,
ударился головой
об угол стола старого,
его ещё прадед делал
своими руками,
кашляя от прячущегося внутри
рака лёгких.

Кровь заливала мне лицо,
кричал, конечно же, кричал,
как будто бы не прадеда —
меня кидают в яму,
в разорванную пасть земли —
в зиндан, в Иране,
в двадцать первом.

Это такая преемственность поколений,
шрамы сквозь десятилетия,
а у моего приятеля, у Шурки,
родимое пятно на полщеки —
сгоревший в танке дед.

Мы призраки, явившиеся к вам
на одинокий тусклый свет.
И здесь нас нет,
и там нас нет.
Привет!