Вчера ходила гулять по городу. Пасмурно мрачно, местами очень красиво. Но и, конечно, потому что осень.

В обшарпанных домах и треснувшем асфальте, видимо, я уже давно, пожалуй, с детства, привыкла видеть что-то романтичное и загадочное.
Фактура разрушения. Уникальность момента в этом разрушении. Это как застаривают фильмы и фотографии чтобы получить эту фактуру. Свой, особый, колорит трещин, потертостей, следы времени.

Уникальность момента в том, что разрушение движется по нарастающей. И то, что оно представляло собой вчера, оно уже никогда не повторит завтра.
Автомобилисты не любят наши дороги, причем все, особенно местные, и с которыми ездишь часто в одной машине.
А кто-то был в Дании и не любит, допустим, даже (!) Львов. За ту самую, застаренную фактуру городских стен.

Но, несмотря на лирическое отступление в пользу останков старины, я буду говорить о грустном…
Вчера я шла по Комсомольской, естественно присматривая что-то либо для фотографий, и нашла. Домик, настоящий модерн, рядом с охотничьим магазином, на который мы с нашей компашкой на первом курсе ходили специально посмотреть, а еще это было рядом с Настиным домом и она нас охапкой тогда затащила всех к себе. Сколько было радости, боже! Щеки и глаза горят, каждый в кого-то влюблен. Чай, секреты, звезды с чердачного окошка. Огромные ветки в снегу, свисающие на нас из темноты. Сейчас, кажется, что может, это все было во сне.

А что в этом печального? Да я вот вчера шла по некогда очень красивой улице, а в начале прошлого века так вообще роскошной, и увидела, что старые дома ведь никто как не реставрировал и не реставрирует. Они тускнеют как пожилые люди. Они исчезают, превращаются в развалюхи. Еще немного и их больше не будет совсем.
Кого то восхищают наши новые дома в центре. Вот Вите, например на фотографии понравились, где они все в ночных огнях. Такие яркие, ага.
Но я то ли не люблю помпезной грубой роскоши, то ли просто отворачиваюсь от безвкусицы, но я говорю следующее: роскошные здания у нас если и были, то, в начале прошлого века. И именно в таких зданиях мог жить и работать, допустим, профессор Преображенский.

А еще я сегодня увидела свою подругу, которая тогда, в 94-м году ходила с нами и с Настей смотреть дом в стиле модерн. Здороваться она со мной как и раньше не стала.
Но может это и хорошо. Я без злорадства заметила, что время ее не пощадило тоже очень сильно. И возобновлять общение значило бы давать ей повод думать, что только одним своим присутствием рядом с ней я самоутверждаюсь за ее счет и отбираю у нее мужчин. Зачем, если она бы все равно не подумала, что я ее не только опять нашла, но и теряла? Все уходит постепенно в небытие. И дома и Наташа, с которой мы гуляли после школы по этим же стареющим улицам.
Все предстоит отпустить.