Первая рабочая неделя как-то сразу дала мне понять, что лето кончилось, суета с бесконечными звонками и разговорами с родителями и обсуждениями расписаний была лишь легкой разминкой, и начались суровые трудо выебудни трудовые будни.

Началась она утром в понедельник с Бори-моего-горя, а это очень суровое начало, можете мне поверить.
Кроме того, по понедельникам я теперь работаю в нашей библиотеке - милой на первый взгляд каморке под скатом крыши: там стоит пианино, стол и несколько шкафов, кругом стопки нот, которые нельзя трогать, ибо наша библиотекарша к ним очень ревниво относится, развернуться категорически негде, а вставая, я вечно прикладываюсь головой об этот самый скат.

Саня и Женя заболели, Анар укатил на море, зато Влад уже приехал: вытянувшийся, загорелый, с выгоревшей на солнце до золотистости длинной лохматой челкой – загляденье, а не мальчик, эх, где мои 11 лет У Бори-моего-гори родилась сестричка – как и сестричку Жени назвали Софьей, очень милый младенец Наша Соня забыла блокфлейту в Петергофе, пришлось дать ей свою до каникул.

Помимо уроков, я уже успела купить нотные тетрадки своей новой первоклашке и дважды съездить в ямаховский магазин за большой флейтой для Насти: в первый раз уточнить цену и наличие, во второй - собственно ее купить. Забавно и славно получилось, что привезла и отдала я им ее как раз в её день рождения

Еще ко мне на первый "пробный" урок пришел пятилетний мальчик. Вообще-то официально мы таким маленьким инструмент не преподаем, у них только групповые занятия, но его мама сказала, что он очень просился "на дудочку", и мы решили попробовать.
Он смотрел на меня большими круглыми глазами, а когда я дала ему блокфлейту и положила руку на его предплечье, показывая, как именно ее надо поднимать и держать, то обнаружила, что он весь легонько, но дрожит. "Зайка, тебе холодно или ты меня боишься?" - с веселым удивлением спросила его я, на что его мама ответила: "Это он… от переживаний!" Но мальчишка вроде как ничего, толковый. Даже разговаривать стал ближе к концу урока человеческим голосом

А сегодня у меня был первый урок с группами.
Что это будет что-то с чем-то, я поняла еще когда увидела списки. Их много! Их орда! Их было даже больше, чем изначальных списках, они, не иначе, на свет ползут!
Ну, то, что пятилеток было 14, а четырехлеток 15 - это еще ничего. Это почти привычно, да и большинство детей я уже знаю по прошлому году - они прирученные, знакомые, четырехлетки так вообще кинулись обниматься: сначала один, потом и другой захотел, потом я уже просто присела, раскинула руки и сказала: "ну хорошо, ну давайте обнимемся все вместе, кто хочет!" - и меня чуть не снесли.
Но трехлеток пришло 20. Двадцать. ДВАДЦАТЬ! Диких, пугливых, неприрученных трехлеток, которые сперва смотрели на меня все круглыми от непонимания глазами! И родителей набилось я уж не считала сколько, аллилуйя что не всех. Это была такая жесть! Один мальчик пришел с довольно большим самосвалом и время от времени с грохотом его ронял. Две девочки никак не могли остановиться на счете пять, когда мы играли в: «Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Вышел зайчик погулять» - и радостно вопили громче даже меня: «Шесть! Семь!» Как мы стоились в паровозик – а за время урока это происходило не раз и не два – это надо было видеть! Впрочем, одна из мам все это радостно фотографировала, видимо, зрелище и вправду было достойное А одну девочку вообще стошнило: по словам ее бабушки, она неважно чувствовала себя днем (на кой ее вообще притащили, меня не спрашивайте), потом укачало в автобусе – да и душно у нас было от всей этой толпы. Хорошо хоть произошло это в самом конце урока. Да и сидела она в тот момент в стороне от всех.
Одним словом – светопреставление! Срочно, срочно делить их на две группы!
Но я справилась, и вполне неплохо, так что теперь чрезвычайно горжусь собой.
Это был самый очешуительный и опупевательный урок в моей недолгой карьере – круче даже самого первого! – искренне надеюсь, что и в грядущей тоже.
Зато Гриша М., который пришел ко мне в самом конце прошлого года весь чешуйчатый от пищевой аллергии и не умеющий даже толком разговаривать (и три ему даже тогда не стукнуло), за лето подрос, окреп, побелел, стал заметно адекватней – и даже цветочки мне принес.

А, еще сегодня было весело. Сижу я, значит, за час до всего этого, на четвереньках – пылесошу мой наш школьный ковер, который мы с Леной каждый раз для занятий раскатываем, а потом скатываем. На четвереньках – потому что у этого дурацкого пылесоса куда-то делась трубка и нормальная щетка, а без завхоза мы их не нашли. Пылесошу, никого не трогаю, обдумываю план занятий и бормочу под нос тексты стишков. Душераздирающее зрелище, я понимаю Тут в зал заглядывает наша новая скрипачка и по совместительству преподавательница новых занятий с самыми маленькими детьми – годовалыми и двухлетними (что она с ними делает и зачем – сама не знаю и не уверена, что хочу).
Видит меня с ковром и спрашивает: «О! А вам тоже ковер нужен для занятий? А что вы ведете?»
Я её, конечно, вежливо и вкратце посвятила в подробности моей трудовой биографии, но в голове моей все это время билась лишь одна мысль: «Мне – тоже? Мне – тоже?! Это тебе – тоже! Это вообще моя прелесть мой, мой ковер, это мне его Чирко для занятий подарил!»
Ходют тут всякие. Главное – инструменты ей мои не показывать, абыр! абырвалг! – а то мало ли что

…а вообще она мне как-то не очень нравится, а мы с ней как-то слишком часто, на мой взгляд, сталкиваемся. И это только первая неделя!