[изображение]
=На Руси весенние гулянья традиционно начинались за неделю до Пасхи, в субботу перед Вербным воскресеньем. Еще продолжался Великий пост, поэтому о полномасштабных развлечениях не могло быть и речи. В этот день на площадях городов и крупных сел открывались ярмарки, проводились массовые катания на лошадях, а из развлечений, пожалуй, были только райки=.
[изображение]
РАЁК - в старину: ящик с передвижными картинками, на которые смотрели в толстое («брюшистое») стекло. Показ картинок — "раёшник" — сопровождался комментарием или комическими прибаутками; отсюда — «раешные стихи». Картинки эти были часто в лубочном стиле, первоначально, религиозного содержания — отсюда название "раёк", а затем на самые разнообразные темы, включая политические.
Раек. Фрагмент картины К. Маковского «Народное гулянье»
[изображение]
Яркие описания вербной ярмарки в Москве начала прошлого века оставил Иван Белоусов: «Еще со средины вербной недели вся площадь заставлялась белыми палатками и заполнялась самыми разнообразными товарами, большей частью подарочного характера: игрушки, цветы, корзинные изделия, галантерея, сласти. Масса воздушных шаров красными гроздьями колебалась над толпой гуляющих... Писк, визг, гудки разнообразных игрушек наполняли площадь, заглушали говор гуляющих и выкрики торговце».
Кустодиев. Вербный торг у Спасских ворот
[изображение]
«Особым спросом на «вербе» пользовался «морской житель» (он же "американский житель", "черт в пробирке"), появлявшийся на прилавках только в те дни. Так называлась игрушка – чертик в стеклянной трубке со спиртом или водой, барахтавшийся при нажатии на резиновую заслонку».
[изображение]
Ну, разумеется, он был тверденьким, стеклянным, смешным таким. Махонький, ножки твердые, стеклянные сосочки. Глазки выпучены — две бусинки. А сам — смешной, тверденький, литого стекла. Густого стекла, совсем густого, как камешек. А назывался:
Американский житель.
=И вздымался так, прыгал упруго и легко. Лишь нажать на перепонку, одним только пальцем. На резиновую пленку.
Стекляшка узенькая. Стаканчик, вроде пробирки.
А в ней американский житель. Легко так, упруго. То вниз, то вверх. То вверх, то вниз.
Все тогда было легкое. И мы сами. Может быть, потому и помнишь и благодарно, и светло, и улыбаясь. Над углом дома по Конногвардейскому голубое небо. Кусок его. И в нем одном только было столько юности и каких-то улыбок, полетов стрижей и легких крыл: ласточки наискосок острокрылые пролетали. А может быть, ничего этого и не было. И только внутри у нас в душе пело голубое.= (Сергей Горный)
[изображение]
«<...>И в соседнем киоске — остановитесь. Посмотрите, какая халва. Главное, каким пластом нарезана. Огромный нож так вкусно и ясно взрезал плоскость. Попросите отрезать фунтик (ореховой, ванильной, шоколадной — все равно какой, и послушайте, как ровно и вкусно — хр, хр — входит нож). Потом пласт отвалится. На бумажку его подхватили. Завернули. Подали.
18 копеек!
Отойдешь всего только на два шага и сразу развернешь. И ломается халва (если настоящая) такими неправильными пластами, кусками, точно песчаник после землетрясения в трещинах.<...>» (Сергей Горный. Вербное)
Народное гуляние в Вербную неделю на Марсовом поле близ Мраморного дворца.
Дата съемки [нач. 1900-х гг.]
[изображение]
[изображение]