[изображение]

Если говорить о пристрастиях и личных симпатиях, то более всего мне любы именно такие миры. А вот моя Семья их не любит. Те, в которых обо мне пока – на редкость безнадежное слово – не знают, у них тоже не в фаворе, но не так как те, в которых обо мне забыли. Дескать, даже если и забыли только об одной из нас – это уже пугающая тенденция. И не важно, что миров таких – ничтожно мало.
А мне вот нравиться, когда обо мне забывают. Забывают надежно, так что можно спокойно ходить по узким улочкам, или окунутся в самый гомон и толчею базарной площади, будучи уверенной – тебя не заметят. А если заметят – такие уникумы встречают везде, как бы я не старалась их избегать – так не узнают.
Потом, потолкавшись между людьми и позаглядывав в открытые окна, я люблю уйти в леса, унося с собой запах свежей выпечки, детский смех, и ленивый полуденный сон домашней кошки.
И если в лесной прогулке мне составит компанию мелкий слепой дождик, будет совсем славно. С ним на пару мы побродим между деревьев, попрыгаем через ручейки и обязательно набредем на давно заброшенный храм. Такой вот как этот.
Здесь очень тихо. Так, что я с закрытыми глазами могу различить, когда дождь стучит по широким листьям, когда соскальзывает по травинкам, а когда плюхает в заросшем лилиями бассейне. Здесь я могу немного отдохнуть. Да я вообще много чего здесь могу. Мой храм, в конце-то концов.
Так что я втыкаю меч в землю, снимаю тяжёлый шлем, который иногда натирает мне затылок, стягиваю сапоги и сажусь на край бортика. Мелкие капли ласкают мои плечи, золотые рыбки вьются вокруг моих ног, а в бесконечно глубоком синем небе ласково сияет умытое дождем солнце.
Нет, ничего моя Семья не понимает. Ни в мирах, ни во мне. Там, где никогда не знали Войны, не бывает так мирно, как там, где о ней забыли.