Когда я была маленькая, меня приняли в пионеры.
Всю осень и часть зимы мы учили слова торжественного обещания, вели какие-то тетрадки, обсуждали и готовились.
Я старалась вести себя хорошо, чтоб избежать позора – быть непринятой в «первую очередь». И еще важно было не заболеть, потому что болела я тогда неделями, а в «первую очередь» попасть необходимо, потому что, ну, позор же!
Перед самым торжеством все чуть не сорвалось по совершенно непредвиденной причине: на таких как я, отечественная промышленность просто не шила пионерскую форму. А «первую очередь» принимали только в форменных рубашках и юбках. Но мама как-то смогла уговорить учительницу, что я не очень сильно буду «портить строй» своим неуставным видом.
Через февральскую метель автобус привез нас к Монументу героическим защитникам Ленинграда.
Построение в полумраке музея, торжественные речи, отглаженные галстуки на сгибе локтя. И наконец, слова клятвы. Напряжение и сомнения: примут – не примут, отступили только после появления тугого узла пионерского галстука под воротником.
По дороге к школе все уже веселились и хвастались: кому что родители приготовили на этот праздник – прием в пионерскую организацию. Кого-то дома ждал тортик, а кого-то пирожок, а кому-то и салатик настрогали. Некоторые, вроде меня, просто не знали какой приятный сюрприз их ожидает дома.
И вот я иду знакомой тропинкой от школы к дому. Холодно и ветер. Но нормально замотаться в шарф просто невозможно – галстука будет не видно.
Взлетаю по лестнице. Дверь открывает дед. Бегло окидывает взглядом. И молчит. Ни поздравлений, ни одобрения. Только укор за раскрытое на морозе горло.
Ни в тот день, ни в последующие, у меня дома не было отмечания по поводу приема в пионеры. Просто потому что это не праздник.
Зато у нас были другие праздники, настоящие.