Не буду я ничего говорить о разливанном казенном бесновании. Не буду я ничего говорить о том, как эпические масштабы крикливой пошлости конвертируются в зло, в огнеопасную ненависть, становящуюся едва ли не нормой общественной жизни. Что присвоение и чудовищное опошление и загаживание всего чужого - чужой земли, чужих достижений, чужой боли и скорби, чужой жертвенности, чужого социального, культурного, чувственного опыта - уже вроде бы не должно никого изумлять, а все равно изумляет. Изумляет, потому что мы живые.

(ц) Лев Рубинштейн