https://yadi.sk/i/7jQ6woQ2giCnm

Ведущий: Как вам кажется что мы успели потерять за последние годы, если говорить о русском языке и литературе?

Учитель Русского языка и литературы Лариса Калуга: Мне кажется, что мы очень много приобрели, и, я думаю, что об этом нужно говорить. Прежде всего, мы приобрели замечательное проектирование образовательных ситуаций. Мы приобрели новые технологии. Я имею в виду, что я могу ставить проблемный вопрос, я могу проводить проблемный урок, и я могу Обломова и Штольца обсуждать и в равной степени… здесь есть очень важный аспект. Если раньше я должна была высказать точку литературоведа о том, что Обломов плохой, а Штольц хороший, то теперь я в равной степени показываю одну и другую точку зрения и могу смоделировать ситуацию совсем по-другому.
Литература была идеологизирована полностью, поэтому мы не могли выйти за какие-то рамки, а теперь мы можем абсолютно свободно принести диван, посадить ребенка, одеть ему прекрасный халат, тапочки и сказать: "Вот ты сейчас Обломов, вот у тебя монолог. Пожалуйста, дискутируй. Хочешь ли ты вставать с этого дивана и следовать за Штольцем?" Наверно, это самый большой плюс.

Учитель русского языка и литература Лариса Калуга в курсе, что она не умеет говорить по-русски? Что миллионы зрителей слышат звуки, которые она издает, но ни черта не понимают? Фраза "мы приобрели замечательное проектирование образовательных ситуаций", вероятно, очень хороша где-нибудь в королевстве безумных педагогических теток, но к русому языку имеет такое же отношение, как древнеуральские диалекты – отдаленное родство, по всей видимости, имеется, но доказать его никто не может. (*)

Учитель русского языка Калуга, помогая себе руками (как и следует иностранке), объяснила слушателям, что "замечательное проектирование образовательных ситуаций" – это, оказывается, дискуссионный стиль ведения урока. Почему она решила, что его только что приобрели, если, например, суд над Евгением Онегиным в школе-интернате в голодной Москве 20х годов, описан Кавериным, - опять непонятно. Время в Безумном королевстве течет по-своему. Наверно, скучно быть просто хорошим учителем литературы, с которым дети спорят и высказывают удивительные суждения, и читают литературу по программе и не по программе, чтобы снова захватывающим образом высказаться на уроке. Интереснее быть угнетаемым учителем литературы, которому запрещают высказывать разные точки зрения, - а то бы он всем показал, как оживить урок.
Дискуссионный стиль, представляющийся учителю Калуге, - это громоздить скандальные точки зрения на идеи книги, чтобы Гончарову, который описал душевную и интеллектуальную гибель одаренного, но слабого человека, неповадно было идеологизировать литературу, чтобы шире смотрел на вещи и не навязывал читателю свою точку зрения. Обломов загубил таланты – а мы рассмотрим преимущества комфорта на диване, Мцыри прожил один день, который стоил целой жизни, - а мы поговорим о то, что мы – не Мцыри и нечего нам по скалам скакать, Макбет стал чудовищем – а мы учтем его политические достижения и пожалеем, что чуть-чуть не дотянул – а мог бы!

Пирамиды строили египтяне – а нам милее, чтобы инопланетяне, Кирилл - просветитель – а мы поговорим про Кирилла – македонского оккупанта, Куликовская битва была в 1380 году – а мы знаем, что ее не было и не было никакого ига. Знакомая позиция скучающей мещанки мадам Бовари, которая "порой даже высказывала смелые мысли — порицала то, что всеми одобрялось, одобряла то, что считалось безнравственным, порочным. Муж только хлопал глазами от изумления."

Забавно, что условием оживленного урока учителю почему-то представляется… диван: "Литература была идеологизирована полностью, поэтому мы не могли выйти за какие-то рамки, а теперь мы можем абсолютно свободно принести диван." Ей не пришло в голову, что можно предложить ученикам спорные аргументы, которые можно обсуждать, что можно потратить время на обсуждение собственных свежих мнений ребят, что можно предложить им примерить на себя и на современный мир обстоятельства, в которых оказываются персонажи, что можно, наоборот, перенести в воображении персонажей в современные условия или в другую книгу и представить, как бы они поступили. Это все неинтересно, этим можно было можно сейчас спокойно заниматься – проводить интересные уроки. Однако диваны на урок приносить не разрешали.

А в самом деле, спросим-ка еще раз: что же мы приобрели? Об этом ведь нужно говорить. И примеров десятки тысяч, этих приобретений: приобрели мы говорящих не по-русски учителей, которые даже на вопрос "Что мы успели потерять за последние годы?" начинают преданно восхвалять школьную систему, корявыми, немытыми, канцелярскими речами восхваляя все "новое" и ругая все "старое", идеологизированное, основанное на мнении и стараниях самого автора, написавшего книгу. Приобрели недалеких мещанок, которые и представить себе не могут, как это так - открывать за страницей текста глубины смысла и пользы для своих учеников, чтобы у них глаза раскрывались от удивления и причастности к новому миру. Приобрели Раис с Анфисами да Гаеров Кулиев на месте учителей: все грамотное – это старое, скучное и идеологизированное, а если новое и интересное – значит, вычурное, мистическое, "хранцузкое" и блестит. "Оттого, что всё сидим взаперти, не видим никаких развлечений."

(*) Эта замечательная фраза относится к таинственному языку, который кажется безграмотным и уродливым только за границами Безумного королевства. Педагогические тетки знают, что проверять сочинение следует "по составляющим коммуникативной
компетенции", владеют "теоретико-понятийными знаниями", простое слово "оценка" превращают в "оценивание", "формулировку" – в "формулирование", а "проверка" скоро станет у них "проверянием". Смотрите методические материалы Королевства для учителей русского языка и председателей комиссий ЕГЭ – вы не найдете там ни одного грамотного и правильного предложения.