Название: Братья по разуму
Размер: драббл, 579 слов
Пейринг/Персонажи: Курильщик, Табаки, Горбач, Слепой
Категория: джен
Жанр: missing scene
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: криптоисторический экскурс от Табаки
Примечание/Предупреждения: Кроссовер с “Письмами Ложкина” Кира Булычёва

День с самого утра как-то не задался. Пытался рисовать — сначала Шакал лез под руку, давал бесценные советы, потом один за другим сломались почти все мои карандаши. Я попросил у Горбача ножик и принялся их точить, стараясь не отчекрыжить себе ненароком палец.
Табаки некоторое время наблюдал за мной, мечтательно щурясь, потом завозился: сначала покопался в рюкзаках и сумках на спинках кровати, затем осмотру подверглись шкафы и пространство под кроватями (под кровать Черного Табаки, конечно, не совался).
Результатом поисков стали несколько матерчатых мешочков, в которых что-то постукивало.
Шакал устроился неподалеку от меня (попутно рассыпав карандашную стружку, которую я старался собрать на испорченный лист бумаги), разложил мешочки в какой-то одному ему известной последовательности, долго сражался с завязками, и, наконец, на свет явилось содержимое: в одном мешке были грецкие орехи, в другом — половинки пустых скорлупок. Мешочек, в котором, видимо, полагалось быть очищенным орехам, был пуст.
Из глубин жилетки Табаки извлек щипцы и принялся ловко колоть орехи. Всего раз или два скорлупки трескались не по шву, чаще же всего они распадались на две ровные половины, и оставалось только подцепить ногтем сердцевину, чтобы затем отправить ее в предназначенный для этого мешочек или (что было гораздо чаще) в рот.
Я понял, что пялюсь на этот процесс, не отрывая глаз, только когда Табаки обратился ко мне.
— Курильщик, ты когда-нибудь задумывался, почему грецкие орехи так похожи на мозг? — спросил он, с хрустом раскалывая щипцами очередной орех.
— Нет, не задумывался, — ответил я.
— О-о-о-о-о! — Табаки округлил глаза и чуть не поперхнулся орешком. — Это ты зря! Это такая трагедия, в исторической перспективе, конечно, что я просто диву даюсь, как про нее еще не сочиняют романы, не ставят пьесы и не пишут картины. Вот ты, Курильщик, почему еще не пишешь об этом картины?
— Так что за трагедия-то?
— Бедное дитя, ты же еще не знаешь, ну так слушай! Далекие предки грецких орехов выползли на берег мелкого теплого моря, когда там отваживались появляться только самые смелые динозавры. Прото-орехи были малы и слабы, но мозга у них было ровно столько же, сколько у самого огромного динозавра: с грецкий орех! — Ради наглядности Табаки сунул мне орех под нос (снова разметав карандашную стружку, которую я уже почти собрал).
— Предки грецких орехов облюбовали для жизни ветви деревьев. Они переползали по веткам, ели насекомых, находили себе пару. Ах, счастливое было время. Золотой век! — Он стер с глаз воображаемую слезу умиления и продолжил: — Мимо мчались годы и века, а естественных врагов у орехов не было. И бедняжки в буквальном смысле замкнулись в себе. Прицепились к деревьям, охотиться перестали, отгородились от мира. Находят себе пару еще до рождения и живут в одной скорлупке на двоих.
Как раз в это время Табаки особо удачно расколол орех: перед ним лежали две части скорлупы, а в пальцах он крутил совершенно целую сердцевину — два соединенных перемычкой, достаточно крупных «мозга».
— Теперь-то у орехов есть враги, но эволюционировать уже поздно, — он закинул орех в рот и, давясь и чавкая, стал жевать.
Меня передернуло:
— Да ладно тебе заливать!
— Я вру? Ты хочешь сказать, что я вру?! — заверещал Шакал, от возмущения кашляя и плюясь орехом. — Да если ты хочешь знать, об этом даже в научном журнале писали!
— Я читал этот журнал, — внезапно подал голос Горбач. — Табаки все говорит, как там написано.
Табаки победно на меня воззрился. Я сидел с открытым ртом.
— Значит, грецкие орехи — это мозги? — прошелестел с пола Слепой, и над кроватью поднялась его рука. Пока он не подал голос, я даже не замечал, что он там сидит. Табаки подтолкнул мешочек с очищенными орехами поближе к краю и глядел, как Слепой пробует их, с умильным видом любящей бабушки.
— Нет, не похожи, — вынес вердикт Слепой.

Название: Учащиеся называют его просто
Размер: драббл, 446 слов
Пейринг/Персонажи: Дом
Категория: джен
Жанр: три маленьких осколка истории
Рейтинг: G

Он любил смотреть и слушать. Что еще остается тому, кто и пошевелиться-то не может? Он был стар. Он был юн и глуп. Он сам точно не помнил, когда впервые осознал себя. Он был молчалив. Мало кто мог услышать Его. У Него были проблемы с определением времени: Он жил не из прошлого в будущее, а сразу во все стороны, и еще немного кустился вправо-вверх.
А потом… Или до? В общем...
Однажды…

...матушка Анна очень хорошо молилась. Она была по-настоящему верующей, эта строгая женщина в монашеском одеянии. Ей бы вести за собой воинственный орден, разжигать пламя истинной веры в язычниках, но уголь из сарая сам себя не притащит, а простыни сами себя не пересчитают. И матушка Анна отводила душу в молитвах.
Однажды к ней явился Он. Сначала она только слышала Его голос, но затем, подпитываемый ее молитвами, Он стал почти ощутим. Конечно, она Его не видела, но Он внимал ее молитвам, прислушивался к просьбам, утешал в скорби. Он был не очень уж силен, так, по мелочи: мыши теперь не портили продукты, сквозняки исчезли. Матушка Анна где-то в глубине души любила природу, лес и запах трав. Под догматами веры жили в ней бабкины волшебные сказки. Во снах к ней стал приходить лес, он шумел кронами и пах мхом. Она знала — это Он открыл для нее эту дверь, — и молилась еще усерднее.

...тех, кто сильно отличается — не любят. Он отличался даже от них, отличающихся. Пинки, плевки, злые шутки — все это было только для него. Он сбегал — его возвращали. Он прятался — его находили и били. Он пытался жаловаться — его называли стукачом и били пуще прежнего.
Однажды они превзошли сами себя: не просто устроили «темную», а оттащили в подвал, отняли одежду и избили. Они просто немножко перестарались, и он навсегда остался там. Они поклялись никому не говорить, а остальные решили, что он просто снова сбежал. Тогда его так и не нашли. Никто не знал, кто пришел к нему в последние минуты, о чем они говорили, что предложили друг другу, но только призрак, стонавший в дымоходах, обзавелся оттопыренными ушами, а по реальности пошли круги.

…дети — чуткие люди, они сразу поняли, что такое лазарет. Лазарет высасывал их жизнь. И чем сильнее они верили в это, чем сильнее боялись — тем быстрее умирали. Он был еще так мал и глуп, Он не умел давать, а только брал, пожирал их непрожитое время. Будь Он поумнее — Он бы оценил горькую иронию: они давали ему жизнь своей верой, Он их убивал.
Однажды Он вырос и научился обмениваться. Это случилось во вторник, когда умирающий на крахмальных подушках мальчик посмотрел прямо в Него. Мальчик хотел жить. Пусть плохо, пусть сложно — но жить. А Он хотел жизнь мальчика. Мальчик отправился в безымянный городок у реки, а Он теперь знал, что предлагать им.