В голове так много букв, что выстроить из них стройный текст "на живую" не выйдет. Придется раскладывать пирамидки.
Пирамидка первая, про Холмса. Вслед за усатым мышиным детективом (смотрите его, смотрите!) я занялась и настоящим сыщиком. Оказалось, в би-би-сишном Шерлоке много цитат, которые я не замечала. Потом я вспомнила, что привезла из Казани, кажется, три тома Симмонса, и один из них - "Пятое сердце", про американское приключение Холмса в компании литератора Генри Джеймса. Филигранная проза. В центре сюжета - Джеймс в годы глубокого душевного упадка и Холмс, который несколько лет назад разыграл смерть в водопаде, а сейчас мучается сомнениями: живой ли он человек или плод воображения второсортного писаки?
Литературная игра завораживает, как свет на горсти самоцветов. Симмонс хорошо знает канон и умело им манипулирует. Он утверждает, что Шерлок не потомок мелкопоместных дворян, он вовсе не джентльмен и родился в трущобах Ист-Энда, а затем годами скитался по нищим домишкам за пьяным отцом. И доказывает это, сопоставляя факты из книг. Детально описан героиновый приход Шерлока. Все повествование идет в прошедшем времени, и вдруг, на пике наркотического транса, слова сосредотачиваются в настоящем. Холмс видит себя в клетке из букв и там, за ними, видит комнату и смутное лицо. Твое лицо. И мороз пробирает по коже от внезапно рухнувшей четвертой стены.
Симмонс описывает презрение Джеймса к качеству ватсоновских рассказов, а затем позволяет Шерлоку описать события правдиво. И истина эта, мерзкая и грязная, звучит еще более в духе грошовых романов (а буквально за несколько страниц до того Джеймс размышляет над ненаписанным еще "Поворотом винта" и планирует, как станет держать читателя в напряжении, постоянно намекая, но не давая ответ, где же правда и что реально). Холмс под вымышленным именем попадает в гости к друзьям Генри Джеймса, и несколько глав описаны терзания его совести: обманул друзей, привел в дом буйнопомешанного, и со дня на день обман раскроется. Шерлок выдерживает все проверки. А затем сам срывает маску. У меня дух захватывает от этих виражей, от количества имен и фактов, которыми сыплет Симмонс. Я пока только в начале книги, но, чувствую, мне от нее не оторваться.
На этом восторженном основании вполне уместится пирамидка вторая, о мечтах и людях.
Мне попалась сегодня в рассылке статья о том, как написать книгу за месяц. За месяц, Карл! Вы можете представить себя качество этой книги? (Хотя с учетом того, чем полны сейчас магазины, думаю, можете). Начитавшись, как Джеймс громит бестолковую прозу Конан-Дойла, я вспомнила эту статью еще раз. Ее и ее душеспасительные советы не заботиться чересчур о качестве идеи, не стремиться сделать идеально. Как же злят меня быстрорастворимые лайфхаки "прими себя", "сосредоточься на успехах" и прочая чушь. Когда перед глазами пример героев хорошей книги, подобные сделки с совестью кажутся почти предательством. Как можно согласиться на такое второсортное существование, позволить себе быть глупой, приземленной, маленькой и жалкой? И тут я поняла, чего ради я всегда так хотела узнать больше, стараться лучше: мне хотелось быть героиней романа. Смешно.
Из этой пирамидки логично выстраивается третья, о реальности и вымысле. У Симмонса одна из основных идей как раз в том, что плод воображения может быть более живым, чем настоящие люди. И правда Холмса, больше похожая на роман, и его способность проникать сквозь страницы в трехмерное пространство, и любовь Джеймса (такая понятная мне) к историям - все греет душу. Мир в голове, и если принять условность объективной реальности, то не делаются ли персонажи настолько же живыми как люди? Мне, бывало, мои создания казались вполне живыми. Может ли кукольный Бакалавр быть настоящим доктором?