Взято с Удела Могултая.
Пишет Antrekot:

Баллада о патриотическом заговоре, страшной силе традиции, правой мести, похищенной голове, на века и континенты испорченном телефоне, академике Фоменко, а также о господине драконе, без которого, видимо, совершенно невозможно обойтись
Часть третья: театральная
А у театра кабуки, как и у кукольного театра (откуда все и пошло) – сложные взаимоотношения с цензурой. Поскольку цензура неуклонно следит за порядком и благочинием – и потому запрещает всякое издевательство над относительно недавними историческими лицами, почтенными историческими лицами вообще, всякую реакцию на события современные, злобу дня как таковую, в общем, все, до чего конфуциански додумается, то и запрещает. А платежеспособное население, наоборот, желает все это видеть – и побольше, пожалуйста. А авторы – они художники и у них фантазия. Выход? Смещаем действие во времени, меняем имена (так что Хасиба Хидеёси становится, например, Масибой Хисаёси) и обстоятельства, добавляем компонентов из других популярных историй и всего, что музыкой и талантом навеяло, творчески взбалтываем. Полученную кашицу...

К описанному выше сендайскому эпизоду это тоже относится. Месть _крестьянских девочек_ за отца, зарубленного самураем? Если это не злоба дня, то что ж у нас злоба дня – каркает цензура в головах всех вокруг. На сцену выходит творческая взбивалка.

Результат примерно таков:
«История Сироиси и новая повесть о Великом Мире» (Go-Taihieiki Shiraishi-banashi)
Пьеса кукольного театра 1780 года, переделанная для кабуки в том же году (авторы – спасибо umbloo - Утэй Эмба, Кидзё: Таро: и Ё: Ё:дай)
В пьесе 11 актов, нужная нам сюжетная линия начинается с 7 (он же один из немногих, что до сих пор ставится).

Теперь история мести, начинается не в Сироиси, а в Эдо, в заведении Дайкоку-я, посреди веселого квартала Новая Ёсивара.
Тут сразу же влезает автор сих заметок с радостным комментарием, что в реальности все должно бы происходить никак не позже 1651 года – дальше станет ясно, почему – а старая Ёсивара прекратила свое существование только в 1657, сгорела в большом эдосском пожаре – тогда-то в излучине реки и заложили Новую. То есть, на время действия _место_ действия еще не существует как таковое. Что вполне логично стыкуется со всем остальным. Поскольку, на самом деле, на объявленный момент действия не существовало не только заведения и квартала, но и города Эдо, заведшегося на этом месте по тогугавину велению, тоётомину хотению как раз после пресловутой Одавары 1590 года разлива. А в пьесе... 14 век, когда на месте того Эдо было одно болото. Представьте себе, представьте себе. «Повесть о Великом Мире», да. (*)

Представьте себе также, что отец девочек, на самом деле, вовсе не крестьянин. Он верный вассал того самого не менее верного императорского вассала Кусуноки Масасигэ – ну а после гибели господина, ничего не поделаешь, стал ронином, потом – семью-то кормить надо – сел на землю... но и в крестьянстве не преуспел, потом заболела жена, потом он не смог заплатить налог и попал в тюрьму – в конце концов, старшая дочь, чтобы помочь семье, продала себя в веселый дом.
И вот она-то как раз преуспела. Миягино, куртизанка высшего ранга, слава своего заведения – все дамы ниже этажом носят имена по первому слогу ее имени. С началом сцены она выходит из ванной – и ей тут же рассказывают, что приходил книгоноша, принес последний том знаменитой истории о мести за отца и что в доме новая служанка – а у нее жуткий дикарский выговор. Служанку приводят показать, ее акцентом и правда дрова рубить можно (**), девицы смеются... а Миягино недовольна их весельем и начинает «переводить» — она как раз все понимает «чего не подхватишь от клиентов». А служанка и правда пришла из северного захолустья в столицу, искать сестру, которую не видела с тех пор, как ей было пять. Искать. Куртизанку. В Ёсиваре. Иголку в стоге сена не пробовали?
Потом куртизанка выпроваживает свиту, они остаются с девочкой одни – и куртизанка спрашивает служанку, из какой та деревни... ах оттуда... а не знаешь ли человека по имени Ёмосаку – твой отец? Так ты моя сестрица?
Служанка поражена, но осторожно спрашивает – а есть ли у тебя одна вещица, у моей старшей сестры должна быть. Есть, как не быть – амулет из храма бога войны в Кавати, обозначающий принадлежность к роду, служившему Кусуноги. И у служанки такой же. Ура.
Ура — как бы не так. Не успев обнять сестру, служанка сообщает – их отец мертв. Зарубил его тамошний самурай Сига Дайсити – он же местный судья. А поскольку он судья, то со справедливостью плохо. Мать от горя умерла... а она сама пошла в столицу искать сестру.
Туда же, вроде бы, направился бывший жених Миягино, к которому она мечтала вернуться, когда истечет срок контракта.
Поговорив и поплакав, сестры решают, подобно героям книги, отомстить за отца – разве он не был доблестным воином? – а первым делом – сбежать из заведения. Однако на выходе их ловит подслушивавший хозяин – Сороку. Ловит девиц, не дает себя убить – и обьясняет, что затея их – бестолковая. Не вообще бестолковая, а в этом виде. Вообще она правильная, потому что дело – горестное и он им так сочувствовал, что аж трубку не тем концом в рот засунул, подслушивая. Но подумайте же, девочки. Вы женщины, оружием не владеете, ни семьи, ни дома, ни средств. Вы ж до него, бедные, не доберетесь, а доберетесь – навредить не сможете. Осознали? Ну и ладушки. Что вам стоит сделать? Вдохнуть, выдохнуть, остыть и подумать. А чтобы вы не думали, что это ловушка или что, я вам прямо сейчас открепительный документ напишу, что ничего вы мне не должны и можете уйти в любое время. Вот он, документ.
Ура. То есть увы, но ура.
А кто будет девиц обучать? Воинскому делу, чтоб они, добравшись до убийцы, могли ему причинить, что положено? Ну никто иной, как знаменитый мастер фехтования Удзи Дзёсецу (никого не напоминает?), у которого прямо сейчас в котелке варится что? Заговор. Тот самый, который так неудачно (с точки зрения заговорщиков) и удачно (с точки зрения сёгуната и жителей трех неподожженных городов) провалился в 1651 – когда Эдо уже был, а новой Ёсивары еще не было...

Естественно, заканчивалась эта история совершенно счастливым финалом.
Вот таким.

Злодея-самурая прихватил местный владетель, девицы добились поединка, чем научились (то, что справа – это боевой серп с цепью) – и все было хорошо у всех, кроме заговорщиков, которые на то и герои исторически-трагической части, чтобы им не везло в жизни.

(*)«Повесть о Великом Мире» - «воинская повесть», написанная в конце 14 века о тогдашней многолетней войне всех против всех – в том числе и о неоднократно упоминавшемся Кусуноки Масасигэ.
(**) в английском переводе пьесы из нее сделали Элизу Дулитл