1.

В немецком лесу пел соловей. По спецзаказу из Москвы. По-русски. Штирлиц напряженно слушал радио. Наши люди передавали сведения, зашифрованные под музыку Чайковского. Ни разу не худая немочка истово наяривала по хозяйству. Было хорошо, очень хорошо, ну прям волшебно хорошо. И тут приперся Шелленберг и все сука испоганил.

Для начала этот тип уселся на подлокотник кресла и коварно, с далеким прицелом и всяческим умыслом похвалил Чайковского.
— О, майн готт, и упс ля-ля, — восторженно сказал он.
— Петр Ильич был геем, — не поддался на провокацию Штирлиц.
И тут выяснилось, что это подлая фашистская ловушка. Шеленберг витевато усмехнулся и бросил на стол фотографии, на которых Штирлиц лежал в постели с мальчиком-проститутом.
— "Я попал", — подумал Штирлиц. — "А все тоска, а все проклятая ностальгия по родине. Будь она неладна".
— Вы попали, — радостно подтвердил Шелленберг. — До следующей интимной встречи.

2.

Мюллер тоже сидел в кресле, слушал запись разговора с Борманом и светил чисто немецким затылком.
— "Господи, то есть, служу Советскому Союзу, как же меня задолбали эти благообразно бюргерские затылки", — с горечью подумал Штирлиц.
— Вы слишком много думаете, Штирлиц, — проницательно заметил Мюллер. — И слишком много знаете. И шеф у вас красавец.
— Не желаете кофе? — ловко ушел от ответа тот.
— Валяйте, Максим Максимович, — на чистейшем русском согласился Мюллер. — Но мы еще вернемся к нашему разговору.

3.

Шелленберг увидел Штирлица. Увидел Штирлица. Штирлица.
— Ну, наконец-то, не устали от меня бегать?
— Устал, — честно сознался тот.
— Пойдемте ко мне.
— Не могу. Я жду приема у Мюллера, — попытался уклониться Штирлиц.
— Мюллер подождет до завтра, — веско ответил Шелленберг, ухватил его за рукав мундира и потащил к лестнице.
И тут им встретился Мюллер. Буквально выскочил как черт из табакерки.
— Хайль, — демонически усмехаясь, поздоровался он.
— Хайль, — дружно ответили они.
— Куда идем? — поинтересовался Мюллер.
— Бухать, — коротко ответил Шелленберг.
— А Штирлиц-то вам зачем? — изумился Мюллер.
— Он мне всегда нужен.
— Вот оно что, Вальтер. Да вы шалунишка, — понимающе усмехнулся Мюллер, глумливо подмигнул и пошел на очередной допрос.

4.

Бухать начали с грога, и в процессе Штирлиц понял, что безбожно онемечился. И все из-за любви к родине. И тут Шелленберг предложил бухнуть водки.
— "Началось", — подумал Штирлиц.
— Самая лучшая водка - русская, — коварно сообщил Шелленберг.
— "А то я не знаю", — мысленно усмехнулся Штирлиц и изобразил на лице чисто немецкое отвращение.
— А пойдемте буянить, — предложил Шелленберг.
— "Началось", — подумал Штирлиц.
И началось. Берлин, мать его, содрогнулся от небезопасных шалостей. И шнапс лился рекой и звучали русские народные песни. И случился брудершафт. Под утро поехали к Штирлицу на квартиру и зажгли свечи.
— "Началось", — подумал Штирлиц.
— Штирлиц, а вы в курсе, что вами интересуется гестапо?
— "Началось", — подумал Штирлиц.
— Называйте меня Вальтером, — попросил Шелленберг.
— "Началось", — подумал Штирлиц.
— Слушай, Исаев, ты реально заебал со своим началось, — вспылил Шелленберг. — Весь вечер испоганил. Нет, чтобы спросить, чего я хочу!
— "Это провал", — подумал Штирлиц.
— Это харассмент, — не согласился Шелленберг.
И тут началась бомбежка.
— "Господи, то есть, служу Советскому Союзу, пусть бомба упадет на дом, и все закончится!" — взмолился Штирлиц.
— Поздно, — Шелленберг впился в его губы и истерзал их фашистским поцелуем.
Штирлиц стоически вытерпел вражеские ласки и понял, что пора сказать свое настоящее имя. Раз уж поцеловались и все такое. Это будет честно.
— Меня зовут Владимир.
— Ого, да ты тезка Ленина, — усмехнулся Шелленберг. — Слушай, а ты бывал в мавзолее?
— "Началось", — подумал Штирлиц.

5.

Штирлиц решил свести счеты с жизнью, написал прощальную записку и пошел стреляться. В немецком лесу властвовала весна. Пел соловей. По спецзаказу из Москвы. По-русски.
— Как же ты заебал!
Штирлиц пальнул, не целясь, и укокошил птичку. Сугроб окрасился кровью специального агента советской разведки Семена Соловьева.

Штирлиц вернулся домой и сжег записку и подушечки пальцев на обеих руках. Он плакал. Плакал в последний раз в жизни, но надо было служить Советскому Союзу. В тумбочке лежал вазелин немецкого производства и инструкции по технике анального секса из центра. До полной капитуляции Германии оставалось чуть больше месяца.