— Я прошу блистательного подтвердить свое слово в Чертоге Одного и Четверых, и я прошу блистательного гостя спросить свою кровь о минувшем.
— Но, достославные, я эсператист.
— Кабиоху и правнукам его важна кровь блистательного гостя, но не мысли его.
— То есть я должен поклясться на крови?
— Таков обычай. Но и правнуки Кабиоховы принесут свою клятву и внесут свой залог.
Енниоль сделал так, что, если Альдо изменит данной гоганам клятве, он или умрет, или окажется на магической цепи. Эту связь можно разрушить, Мэллит знает, как, но сейчас принцу нужен щит от чужого колдовства. Есть кто-то чужой и злобный, он был с ними во время разговора с Клементом и пытался читать по крови Раканов, но ему помешала Мэллит. Мэллит и Альдо связаны кровью, она чувствует направленную против него магию
– Мой вам совет, Валентин. Когда станете приносить маршальскую присягу, думайте, что говорите. Не следует повторять чужих ошибок. Мевен, вы едете с нами или отправляетесь на север?
– Лионель, вы хотя бы иногда вспоминаете, что вы кровные вассалы Эпинэ?[32]
– Только когда напоминают, – улыбнулся Лионель Савиньяк. – Наш предок решил, что умнее жить настоящим и будущим, чем прошлым. Я думаю, это правильно.
Эмиль не преминул бы в ответ спросить, что думает о кровной присяге Квентин Дорак из Дома Молнии.
В древности Великие Дома состояли из рода Повелителя Стихии и четырех родов изначальных (кровных) вассалов, связанных с Повелителями кровными узами. После создания Золотой Империи Повелители получили герцогские короны и власть над провинциями, а их вассалами стали и другие семейства. Впоследствии многие из новых вассалов породнились с Повелителями и изначальными вассалами, но все равно в старой талигойской иерархии стояли ниже последних, даже обладая такими же титулами, большим богатством и влиянием.
– Меня освободил мой сюзерен, – лучше было бы промолчать, но пусть он знает, пусть знают все, – моя жизнь и моя кровь принадлежат Альдо Ракану!..
И других друзей тоже, а у вас нет другого государя.
– И не будет, – твердо сказал Дикон. – Порукой этому наша кровь.
. Моя жизнь и моя кровь принадлежат Талигойе и тебе…
– Проснуться слишком рано было бы невежливо по отношению к вам, – заверил гостя Дикон, – но, уверяю вас, мои любовь и верность не сон. Я люблю благороднейшую и прекраснейшую из женщин, а мои честь и кровь принадлежат моему государю и моему другу Альдо Первому.
– Моя кровь и моя Честь принадлежат Талигойе и моей королеве.
– И это только виконт, который вряд ли станет графом… – Маршальский смешок вышел неприятным. – Что ж, да будет тебе известно, что я проклят. Это напоминает Дидериха, но набралось слишком много доказательств. Я начал их искать, встретившись с Леворуким. Он оказал мне услугу, о которой я не просил, и отправился по своим делам. Не знаю, когда и с чем он вернется, но долгов он не списывает, можешь поверить.
– Верю, – подтвердил Марсель, хотя этого никто не требовал. – А я думал, с тобой что-нибудь гальтарское…
– И это тоже. Проклят не я лично, а все Алва, вернее, Борраска… Варастийская ветвь просто вымерла, мы оказались крепче. Подозреваю, Леворукого привлекла именно эта моя особенность. Прикончи меня кто-нибудь, и проклятью – конец, поэтому мне и везет.
– А это не… как ее там? Не гордыня? То есть мало ли кому везет. Давенпорту там или нам с папенькой.
– У графа пятеро сыновей, а у тебя четверо братьев. Живых! Предстоит драка почти вслепую, а я по милости древнего страдальца, не ведавшего, что он несет, связан по рукам и ногам. Мне нельзя ничего хотеть, ничего решать, никого к себе подпускать, даже лошадей.