После обеда - потому что в субботу с самого раннего утра бабульки с баулами и корзинами на первом автобусе ездили в Киев на рынок. А там слухи, слухи.
Дамбу прорвало! Это была первая версия.
Как была, так и сплыла.
В понедельник я пошла в школу, родители на работу. Но всё, жизнь уже изменилась. Уроков толком больше не было. Первое время учителя ещё пытались как-то что-то собрать в кучку, но какие уж тут сборы, когда надо всем звенело "уезжаем". Всё упиралось в дату и место.
А пока: "пейте йод, закрывайте окна тряпками, не выходите на улицы, не разводите панику".
Это был первый год, когда мы не ходили на Майскую демонстрацию. А билеты куда бы то ни было пропали сразу же.
Школы начали вывозить массово детей ближе к 9 мая, а взрослым вообще не повезло.
Мама не стала ждать милости от природы и, схватив меня подмышку, увезла меня в Енакиево, к сестре. Это были те давние времена, когда там было безопаснее, чем в Киеве.
Так и прошло моё "чернобыльское лето": запах угольной пыли и вид терриконов, детский сад, куда меня приткнули, чтобы хоть где-то, а не в четырёх стенах целый день. Сначала я ходила с племянницей в среднюю группу, потом меня перевели в подготовительную. Так что в то лето я готовилась к школе, участвовала в выпускных, на правах "деда" посвящала деток в тонкости школьной жизни. Это было странное лето, а надо мной висел ярлык "эвакуированная из Киева". Косились с опаской, не без того.
До 1986 года слово "эвакуация" у меня ассоциировалось только с книгами про Великую Отечественную. И внезапно я стала эвакуированной. И это было страшно.
И тревожно.
Тревога звенела внутри меня всё то лето: потому что уезжали в спешке, потому что всё было не так, потому что впервые я в сознательном возрасте жила так долго без родителей. "Так долго" - это два месяца. В июле родители забрали меня и племяху и увезли нас на Азовское море, а август я провела на третьей смене в пионерлагере с классом - они там куковали с мая. С ними же я и возвращалась в Киев ближе к осени.

И вроде бы ничего в Киеве не изменилось - те же улицы, та же школа. Но это был один из тех годов, когда жизнь раскололась на до и после.
Потому что потом была мамина операция на щитовидке, бабушкина онкология, смерть дяди - он был эвакуатором и поехал в числе первых, добровольцем.