Journals.ru - осколки смысла

Вышло все наперекосяк. Результат оказался настолько непохож на ожидания, что даже у Леди не нашлось слов. По крайней мере цензурных. Впрочем, кроме слов, и даже сказанных не в адрес змея, никаких мер не последовало - вероятно, потому, что Владычица и сама приняла некоторое участие в получившейся неразберихе. И уж казалось, и волшебная вещь давно и прочно забыта, и все особые обстоятельства драконьей натуры Артура благополучно приведены Владычицей, как и положено, в равновесие, пусть и не вполне логичным на первый взгляд образом. В пещере, устроенной для Артура, нашлось место и ларцу для казны, и фолианту, содержащему хронику Владычицы, и разным сундучкам для ценностей. Часть из них были явно "единицами хранения" - так их называл дракон. Владычица этими предметами не пользовалась, с радостью вручила их Артуру, перенесла в пещеру дорогой драконьему сердцу портрет, определила ему место так, чтобы Артур мог, работая, смотреть на него, когда захочет - и вопрос, казалось бы закрылся.
Время от времени Леди, конечно, пыталась как-то еще повлиять на причудливо сложившиеся обстоятельства - надо сказать, с удивительным для Владычицы тактом. Вообще Владыки не слишком церемонятся с теми, кто от них зависит в каждом своем движении и повороте головы, и это часто бывает причиной невидимых им трагедий, так что Сувлехим Такац, наслышавшись подобных историй и самостоятельно, во время своих почтовых полетов, и от Франчески, регулярно получавшей их со своей частью почты, постепенно проникся осознанием своего везения. И везения Артура тоже. Но осторожные попытки Леди как-то подвинуть неудачно сложившиеся обстоятельства ни к чему не приводили многие годы. Артур все больше замыкался в себе, постепенно переставая интересоваться чем-то кроме работы и портрета. Но работал он достаточно хорошо: деньги и ценности не терялись, содержались в порядке и даже приумножались, хотя и не особенно активно - и поэтому Сувлехим Такац и Франческа не слишком за него беспокоились, только отмечали время от времени очередную попытку Леди что-нибудь сделать с этой дурной привязанностью и замкнутостью дракона.
Владычица действительно пробовала многое, начиная от иероглифов и амулетов, помещенных в пещере, где поселился Артур, и заканчивая полным комплектом ларцов, сундуков и ящиков для хранения. Но ничего изменить не сумела, разве что Артур выбрал себе место под самым потолком пещеры на крышке ларца, чтобы было проще ловить взгляд женщины на портрете.
Эльфы делают изображения объемными, помещая лица в рамку из ветвей и листьев, заполняющую под портретом пространство не менее самой площади изображения, а если портрет парадный, то и до пола. В таком исполнении изображенный выглядит до того живым, что, кажется, вот-вот повернется и заговорит. Эта, изображенная, была окружена ветвями какого-то из красных дубов, которые неграмотные люди часто путают с остролистом, но Сувлехим Такац знал разницу. На свой сад там, на родине, у него в жизни не хватило бы средств, даже сумей он купить дом, но смотреть на деревья и изучать их ему никто не мог запретить, так что узнать породу дерева, ветви которого слагали раму портрета, змею не составило никакого труда. Кроме оранжево-бурых листьев, в обрамление входили золотые и коричневые шнуры и ограненные камни розовато-коричневого цвета, благодаря которым казалось, что женщина стоит за осенним кустом или деревцем после едва прошедшего дождя. Артур, хуже разбирающийся в ботанике, но хорошо знающий символику, обмолвился, что в эльфийском изобразительном искусстве истинный красный дуб обозначал защитника, выносливого и сильного, нередко высокого и крепкого физически, а дуб болотный - тоже красный по осени и с заостренными концами листьев - символизировал человека стойкого к невзгодам. Поскольку капель в раме портрета было порядком, и нижнюю часть рамы, спускающуюся почти до пола пещеры, составляли в основном они, змей решил, что имеется в виду именно болотный дуб, и значит, жизнь у дамы с портрета вряд ли была радужной. Дракон, выслушав эти осторожные предположения, вздохнул: "я бы хотел узнать это от нее самой...".
Где-то за окном - далеко и как будто совсем рядом - вздохнуло Предвечное Море. Змей поежился.
- От нее самой вряд ли, - осторожно заметил он. - Судя по тому, как убраны ее волосы, она жила довольно давно, и даже случись тебе найти ее на каком-то из берегов Предвечного Моря - хотя Леди, думаю, не будет рада, если ты исчезнешь - так вот, даже если ты ее найдешь, она уже будет иначе выглядеть, носить другую одежду и жить другой жизнью.
- Я знаю, - вздохнул Артур, глядя на портрет. - Я это, к сожалению, знаю.
Сувлехим Такац сочувствовал ему искренне, но не мог отделаться от мерзкого чувства, говорившего ему "радуйся: это все происходит не с тобой". И в чем-то этот гадкий голос был прав: Франческа была рядом, разделяя каждый момент его жизни, которая текла себе и текла, и можно было надеяться на то, что к концу своего срока на этом берегу Предвечного Моря они подойдут в один день, и погрузятся на один корабль. И что будет это не скоро - потому что воля Владычицы достаточно сильна для этого. Сперва эта воля создала целый флот, способный пересекать воды Предвечного Моря и привозить нечто с других берегов. И пусть заказы выполнялись не всегда успешно, сам факт уже делал Леди сильнее многих прочих Владык - по крайней мере с точки зрения ее скромного служащего. Змей снова убедился в ее силе, наблюдая вместе со своей женой, как ослепшая от старости большая кукла, задумавшаяся о билете на какой-нибудь корабль отсюда, обратившись за этим к Леди, вместо билета на корабль получила новые глаза и волосы. Причем леди сама, своими руками произвела все необходимые процедуры. Глядеть на разложенные на столе части тела, иглу, протаскивающую пряли волос через пластиковый купол, процесс приклейки ресниц и прочие подробности было жутковато, но когда Шейла - так звали великаншу - снова открыла глаза (восхитительно-зеленые, к слову), радовались все. Даже Артур. Франческа, увидев Шейлу с четырьмя толстыми гладкими косами цвета меди вместо одной, когда-то солнечно-золотой, но давно уже тусклой, растрепанной и напоминающей мочалку, вздохнула - "ей трудно будет стоять...". Она, обладательница шикарной густой шевелюры, выбеленной сверху и яркого медового оттенка снизу у шеи, прекрасно знала, что это такое - длинные густые волосы. Пожалуй, единственная из всех. Сувлехим Такац совсем не чувствовал вес своих ушных гребней, а Артур был слишком основательно сложен, чтобы иметь проблемы с равновесием.
Если бы змей знал. Если бы он мог тогда догадаться. Впрочем, наверное, это все равно ничего бы не изменило. Возможно, что-то изменилось бы, случись Леди обратить внимание на что-то кроме проблемы Артура. Ну то есть она, конечно, занималась далеко не только им, и у нее было полно своих сложностей, причем такого уровня, что вывезти хотя бы часть на крыльях почтового змея не приходилось даже мечтать. Артуровы кленовые опахала с трудом держали его собственный вес, поэтому Сувлехим Такац никогда не рассматривал его как серьезного партнера по сражениям за интересы Владычицы. Его основной соратницей была Франческа - любимая, близкая, та, без кого он уже не мыслил свою жизнь. Владычица тоже видела их парой и только парой. Ему она передавала все денежные награды, иногда больше, чем он ждал, со словами "побалуй жену". Он же получал все продовольственные корзины - на двоих, разумеется. Ей она вручала предметы интерьера, магические вещи и лекарства - для них обоих. И в любом случае их жизнь текла размеренно и ровно - за исключением рабочих неурядиц, которые, кстати, именно Франческа с подачи леди научилась предсказывать.
А сама Леди была постоянно занята. Когда у нее находилось время, ее внимание получали чаще Шейла или Артур. Но и "почтовая команда" - так Владычица называла их с Франческой пару - не чувствовала себя покинутой. Оба понимали: Шейла немолода, ее одежда от времени пришла в негодность, ей действительно нужна забота. Да и Артур за пределами рабочих задач выглядел и вел себя, как существо, тихо впадающее в безумие, и было очевидно, что оба они не то чтобы требовали внимания Владычицы, но нуждались в нем. Так что за пределами наград и поощрений за хорошую работу Сувлехим и Франческа Такац чаще всего были предоставлены сами себе.
Леди же... Она населила дом разными волшебными сущностными всех размеров, собрала целую библиотеку трудов, посвященных, как она сама определила "нездоровым отношениям", использовала силы живых растений и живого огня, различных изображений и начертаний - и добилась примерно ничего. Радовало только то, что это "ничего" работало в обе стороны: хуже Артуру тоже не становилось. Да, он почти ни с кем не общался, но когда снисходил до прочих живых обитателей дома, был вполне вежлив, внятен и доброжелателен, говорил осмысленные вещи и отвечал на заданный вопрос. Он действительно потерял интерес почти ко всему, кроме портрета, но деньги Леди пребывали в порядке, документы не терялись и не портились, а предметы, отданные на хранение, лежали по местам и выглядели надлежащим образом. Вот только поддерживать это равновесие становилось все сложнее.

Был яёй, месяц произрастания, когда Владычица предприняла очередную попытку изменить состояние Артура. Причем попытку такого свойства, что змей чуть в узел не завязался от изумления: она принесла домой дракона. Точнее, драконицу. Говоря совсем точно, драконица прибыла с почтой. Сувлехим Такац узнал окраску новой гостьи сразу. Драконица явно происходила из страны, соседствовавшей с его родиной. Более того, Сувлехим Такац когда-то в прошлой жизни не раз пролетал над местом, где она и подобные ей обитают - странное пятно песка, с трех сторон окруженное рекой, населенное загадочными существами с непонятными обычаями. Это подтверждали и сомнительные манеры прибывшей: едва покинув почтовую коробку, она неодобрительно осмотрела дом и встопорщила крылья, молча глянув на Франческу. Та привычно улыбнулась, предпочтя не заметить бестактность, представилась и принялась рассказывать про Владычицу, ее дом, обычаи и порядки в нем, а затем и про всех обитателей этого дома. Вновь прибывшая внимательно слушала, чуть поводя короткими крыльями, смотрела не мигая, но имени своего так и не соизволила назвать. Устроилась, не спросясь, на рабочем столе Леди - и принялась наблюдать за ее работой. Но даже и тогда змей ничего не заподозрил.
У него на самом деле были причины: та весна выдалась богатой на особо кусачую почту, норовящую отгрызть кусок дня Владычицы, стоило только зазеваться. И это была не первая такая весна и даже не первый такой год, причем подряд. Больше того: по сравнению с предыдущими несколькими годами эта весна казалась легкой. Но когда наличие причин помогало простить себе невнимательность, закончившуюся бедой? Впрочем, любой другой исход вряд ли был бы легче. Вышло все равно... как вышло. Франческа заболела. Не после сражения с очередным агрессивным письмом, не из-за того, что таскала слишком тяжелый мусор - просто в один из дней заметила, что ходить и стоять стало тяжелее, потом еще тяжелее, и наконец она признала, что может только сидеть.
Безымянная пустынная драконица неодобрительно покрутила круглой головой, сверкнула желтыми глазами:
- Все плохо и будет хуже. Ищите Творца.
Вот тогда-то змей и понял: мир его хрупок и непрочен, как тонкое стекло, и молоток судьбы уже занесен над этим стеклом. И это действительно так и было. Сувлехим Такац прекрасно помнил, как работают Творцы. Это всегда долго. Дольше, чем он сможет обходиться без Франчески. Так что если Леди действительно решит отправить его любимую к Творцу, змею не удастся ее дождаться. Просто потому, что он змей, и ему не выжить без пары - так он и сказал Владычице.
- Ну, мы еще попробуем справиться самостоятельно, - одобрительно улыбнулась она.
И действительно попробовала. Начала она с похода к Предвечному Морю. Там, высматривая что-то среди изменчивых волн, она провела несколько дней. Все это время змей то обвивал Франческу в три кольца, то укрывал крыльями - в общем, вел себя как полный идиот. Но иначе у него не получалось. Потом Леди принесла эластичный шнур и решительно сказала:
- Будем лечить дома, - и принялась за дело.
Тогда змею казалось, что ничего ужаснее он в своей жизни еще не видел. Включая воды Предвечного моря и всех, кто живет в них и над ними. Он мог только наблюдать, замерев от тревоги и страха, как Владычица орудует ножницами, пинцетом и иглой. Но она провела все манипуляции правильно. Франческа благополучно проснулась и попробовала встать. И выяснилось, что правильность манипуляций не значит вообще ничего. Может быть, эластичный шнур оказался недостаточно эластичным, а может, был натянут неправильно - так или иначе, ноги Франчески как не слушались ее до операции, так и не начали слушаться после.
- Есть еще один метод, - сказала Леди. - И мы его попробуем применить.
Змей вздохнул. В хороший исход он уже не верил, но надеялся, что удастся отсрочить финал. Хотя бы на то время, пока у Леди не иссякнут идеи. Но все пошло вообще не по плану. Владычица принесла в дом странную девочку с отмороженной улыбкой. А через несколько дней распорядилась: "Отнесешь ее Творцу и проследишь, чтобы все было в порядке". Змею было немного не по себе от этого задания сразу с нескольких сторон. Во-первых, с того времени, как он впервые поднялся в воздух с Франческой, никого больше он сам не носил, только сопровождал, и ощущалось это предельно неловко. Во-вторых, оставлять жену в таком состоянии ему откровенно не хотелось, а визит к Творцу - это история не на два часа. Но от большого счастья к Творцу не отправляют, по крайней мере в этом доме, а во-вторых, Леди собирала Франческе новый наряд, и та уже успела примерить юбку - очень красивую. Почти такую же шикарную, как свадебное платье, только повседневную летнюю. И Сувлехим Такац, как и положено приличному служащему, подавил все тревоги, послушно обнял новенькую в два кольца и взлетел.
У Творца они провели вместо недели целых две. Сувлехим Такац беспокоился, сам не зная почему, но послушно перенес лечение оснований крыльев, пострадавших в давних схватках со злобными письмами, и терпеливо дождался завершение лечения новенькой. Ей действительно было на что пожаловаться. Кроме очевидных травм от зубов животного на ногах, были и другие проблемы, не заметные сразу. Но когда Творец принялась полировать ей подъем правой ноги от следов звериных покусов, там открылась каверна. Дефект отливки в фабричных пластиковых телах случаются досадно часто, это всего лишь результат некачественного наполнения формы пластиком. Творец рассказывала Владычице про то, как именно создаются такие тела и почему на фабриках так спокойно оставляют грубые швы склейки - иначе в десятки раз больше фабричных девочек и мальчиков никогда бы не увидели своих Владык. В случае с новенькой риск оказался очень большим: зверь только чудом не раздробил ей ногу. Попади он зубом на скрытую каверну, и девочку просто выкинули бы в мусор. Но обошлось. Творец заполнила каверну специальным составом, зашлифовала, выровняла - и сама доставила их обоих Владычице.

Вернувшись, Сувлехим Такац увидел на их с Франческой полке ее новый наряд, туфли и заколку для волос. И больше ничего. Удар был настолько страшен, что змей сначала просто не понял, что случилось. Он тупо моргнул, глядя на полку, указал новенькой, имя которой мгновенно забыл, место, где она может устроиться, примерно объяснил, чем она скорее всего будет заниматься, коротко рассказал про Артура - и только тогда упал. То есть до своей полки он дополз. Не долетел, а именно дополз. И понял, что больше не пошевелится, потому что не может, не хочет и не видит смысла.
Очнулся от того, что его чувствительно кусали за крыло.
- Вставай, - требовал Артур. - Я не дам тебе просто так взять и сдохнуть, - говорил он, и это звучало как угроза. - Да вставай же ты, кусок урода!
На "кусок урода" змей хотел было обидеться, но не нашел в себе достаточно сил для этого. Вяло отметил, что дело, наверное, плохо и снова опустил голову. А потом, подумав, перевернулся вверх брюхом и распластал крылья: умирать так умирать. Но Артур не отставал, а наоборот наступил своей тяжеленной короткой лапой с когтями прямо змею на живот.
- Переворачивайся и вставай, я сказал! - рявкнул он.
Змею стало смешно. Действительно, Артур развел такую активность, что еще немного - и за день он перекроет свою обычную годовую норму движений и действий. И ради чего? Ради почтового змея, который все равно уже, можно считать, умер. Но ощущение давления на живот было действительно неприятным, и Сувлехим Такац перевернулся, сложил крылья и пополз за Артуром, который решительно вышагивал вперед. Заняв центр дома Владычицы, дракон положил перед собой амулет в виде хрустального наконечника стрелы и заговорил на языке, которого Сувлехим Такац не знал и никогда не слышал. Предвечное Море шепнуло волной совсем рядом, запахло грозой, водой и йодом, сверкнула зарница, за ней вторая - и на доски пола откуда-то сверху выбросило два продолговатых ящика.
Артур, не долго думая, подошел к ближайшему из них и открыл. Затем откинул бумагу, закрывающую содержимое - и застыл.
- Я ожидал другого результата от этого заклятия, - признался он озадаченно.
Змей заглянул внутрь. Оттуда на него посмотрел синими, как у Артура, глазами рыжий парень в нелепых штанах, распоротых по боковым швам и не падавших с него только благодаря ремню поясной сумки, и в слишком короткой и широкой куртке поверх этих самых штанов, наполовину черной с белыми цифрами, наполовину черной с белыми буквами. Парень, наверное, смотрелся бы глупо, если бы не удивительно знакомое змею выражение задумчиво-насмешливого презрения, на драконьей морде сменившееся сейчас явным смущением и неловкостью. Невольно змей отметил, что цвет обуви этого странного почтового отправления совпадает с цветом когтей Артура.
- Похож, - заметил Сувлехим Такац.
- Я вижу, - с некоторым раздражением кивнул Артур, рассматривая парня. - Открывай второй.
- Я открывай? - удивился Сувлехим Такац.
- Ну если здесь - я, то там наверняка ты, - хмыкнул дракон, возвращаясь в свое обычное состояние духа.
- Но он же отдельный! - возразил змей, с сочувствием глядя на рыжего парня.
- Открывай, я сказал! - огрызнулся Артур. - У заклятия есть срок действия, если не установить связь, второй облик снова растворится в Предвечном Море, так что пошевелись! В мои планы не входит прощаться с тобой так рано!
Змей послушно подошел к ящику и откинул крышку, а затем и бумагу. Второй человек выглядел так же нелепо: синие шорты почти до колена, какая-то огромная рубаха, из рукавов которой еле виднелись пальцы, подхваченная ремнем сумки - видимо, чтобы не слишком парусила на ходу. Рубаха была дурацких оранжевых и красных цветов с белой надписью, повторяющейся на рукавах и переде. Наряд дополняли сандалии на босу ногу, уместные разве что на пляже.
Но взгляд незнакомца - спокойный и внимательный, точно такой, как Сувлехим Такац не раз видел в зеркале или случайном отражении, пойманном на лету, говорил яснее ясного: похож. Совершенно точно похож, несмотря на очки на узком лице и различие в цвете глаз и волос: если бронзовые блики в черных волосах юноши еще мелькали, то из синего во всем его облике имелись только шорты. А глаза вообще были карие, ничуть не похожие на морскую зелень взгляда почтового змея.

Амулет сверкнул еще раз и погас. Дом Владычицы озарила новая вспышка - и на доски пола выпал пакет, размером поменьше ящиков, но все равно порядочный, длиной почти с незадачливых заклинателей. Змей и дракон озадаченно переглянулись и, прикусив его с обеих сторон, хорошенько дернули упаковку. Под ней нашелся еще слой обертки, и Сувлехим Такац предупредил порыв Артура:
- Не рви, будет дольше. Давай разматывать.
Разматывали вдвоем. Артур греб бесконечную ленту обертки лапами к себе, а Сувлехим Такац то мордой, то крыльями переворачивал сверток, терзаясь самыми дурными подозрениями. Через последние слои обертки стало видно лицо, и змей убедился, что был прав: из свертка выпадет еще один человеческий Облик. Так и вышло.
- А это еще кто? - выпалил окончательно дезориентированный Артур.
Неизвестно кто моргнул и попробовал пошевелиться. Попытка выглядела не очень убедительно.
- Ты кто? - теряя терпение, повторил дракон.
- Олег, - выдохнул парень, пытаясь подтянуться на руках. Ноги его не слушались.
- Сломана твоя спина, не дергайся. И можешь даже не пытаться шевелить ногами, - сварливо заметила невесть откуда взявшаяся пустынная драконица.
- Что здесь происходит? - услышал змей голос Леди.
Затем Сувлехим Такац почувствовал ладонь под брюхом и понял, что его переносят с пола на спальное место Владычицы. Он не раз использовал его как площадку для приземления, устраивал там засаду, несколько раз оно стало местом для романтических встреч с Франческой... и вот о последнем лучше было не вспоминать. Змей понял, что сейчас опять повалится без сил. Большие ловкие руки осторожно положили его на возвышение - кажется, подушку Леди - и он бессильно свесил голову. Китаянка что-то ворчливо докладывала Владычице. Вероятно, жаловалась на их с Артуром подвиги. Змею было уже все равно. Он лежал, раздавленный ощущением потери, и мечтал перестать быть.
Где-то далеко Артур получал выговор от Владычицы, тихо ругался Олег, неведомая девочка, доставленная от Творца, пыталась понять, что происходит и что она должна делать или хотя бы где быть, целительница трещала короткими крыльями, устраиваясь на рабочем столе Леди, которая в это время срочно устраивала постель для Олега, сопровождая процесс очень нелестными словами непонятно в чей адрес - а змей лежал носом в ее подушку и думал, что зря Франческа его не дождалась. Если бы они попрощались, наверное, сейчас он бы уже видел счастливые грезы о них двоих, и ему было бы гораздо легче.
Нелепо одетый юноша в очках подсел к нему.
- Можешь мне не верить, но я примерно ощущаю, насколько тебе плохо. Если мы поднимемся на ту полку где, как мне сказали, ты обитаешь, возможно, станет полегче. Попробуешь?
Сувлехим Такац в жизни не предполагал, что он может так вскинуться на это предложение, в общем-то дружественное, но одно только предположение, что обиталище можно разделить с кем-то кроме Франчески вызвало у него настолько бурный гнев, что он перелетел на полку и занял ее целиком. Упал и больно стукнулся мордой.
- Жить будет, - фыркнула целительница. - Злиться может, значит, не пропадет.
Сувлехим Такац чувствовал, что он опять не может ничего, и вообще уже, наверное, пропал, вопреки мнению целительницы. Но юноша в нелепой одежде молча встал над ним, а затем... поднял его на руки. Сперва змей просто обмяк в его руках, свесив голову на бок, а потом ощутил: он не один. Рядом с ним кто-то очень родной. Кто-то, кто не осудит за слабость, поймет и подставит плечо. Кто-то, кто вот прямо сейчас держит его на руках. Змей положил голову юноше на плечо и заплакал.
Он рыдал несколько часов, потом сполз на край полки, но тот второй, который он, сел рядом, и змей опять заполз ему на руки и положил голову на плечо. Так они провели ночь. На следующий день змей вспомнил про сиденье, которое когда-то Владычица им подарила, но Франческе оно не понравилось, и использовалось для хранения разных редко нужных вещей. Быть на руках у удобно сидящего человека оказалось гораздо лучше, да и слезы за два дня выплакались. Легче, правда, не стало, но теперь Сувлехим Такац знал: он точно не умрет. Он продолжит быть, потому что рядом есть второй, который тоже он, и этот второй может поддержать, понять и может быть какое-то время оставаться рядом.
- Ну куда я от тебя денусь? - сказал человек в ответ на эту мысль. - Я - это ты, а ты - это я. У меня есть ты, у тебя есть я, а у нас есть мы. И мы справимся и с твоим горем...
- А у тебя что случилось? - спросил змей.
- Не помню, - пожал плечами парень. - Фабрику помню. А что было до - нет. Забыл. Вряд ли хорошее. Но какая теперь разница? Теперь мы есть друг у друга, а значит - все решаемо. А что не решаемо, то переживаемо.
Змей не успел ничего ответить на эту странную идею, как вдруг ощутил: этот, который у него теперь есть, дрожит. В общем, было с чего: за окнами дома Владычицы внезапно очень похолодало и даже подморозило, а вслед за улицей воздух начал остывать и в доме. Человеку, одетому в шорты и сандалии вряд ли было тепло... Сувлехим Такац ощутил, что и сам замерз. Как раз к этому времени Леди обратила на них внимание и выдала на двоих один большой пласт серого меха. Человек, уловив идею без всяких слов, раскатал мех по поверхности, снял свою бессмысленную кофту, в которой вместе с ним мог поместиться и змей прямо с крыльями, свернул и устроил подголовье. Они вдвоем укрылись свободным краем меха, закутались в теплое и замерли. Сувлехим Такац осторожно положил крыло человеку на грудь и устроил голову на его шее. Человек не возражал - похоже, ушные гребни змея его ничуть не беспокоили. Змей еще услышал мысль Владычицы: "Ну вот, охренеть теперь" - но даже хвостом не шевельнул. Удивиться этому факту еще еще хватило, а потом он погрузился в странное состояние, похожее на оцепенение, обычное при потере пары, но все же другое. Он чувствовал, как становится внутри себя больше. На целого человека.