Вновь раскинуть свои мысли среди оттенков по поляне, чтобы видеть за трассой стадо с пастухом, который переходит через мостик, когда кричит напарнику в линию леса. Мы как-то замёрзли, пока подбирали картофель в мешки и мне не хочется возвращаться к старому сооружению у дороги, куда старушки утром несут молоко для сдачи. Я сижу и спиной к подушке считаю щелчки звёзд на потолке, пока фонарь смутно плещется у мусорного бака. Сестра придёт и ляжет рядом, когда я постараюсь сохранить перед ней снотворную позу. Младенец не шевельнётся в колыбели, чтобы не испугать тревогой родителей. Тревога раздавит куски молока, которые замёрзли и не могут быть распиты. Мама прикажет улечься после драки и все мои самые стонущие чувства в волевом сотрясении станут в ряд с классом. Я не могу видеть людей у школы и поэтому миную границы, чтобы пойти к поликлинике, которая покажется безопасным местом для разрыва. В пламени укроются звёзды и злодей, станет гореть в апатии сада, где уже ко времени нужно лечь и выблеваться. Частое упоминание крыльев в книге для весеннего разложения кошки, которая ещё лежит в кустах и воняет с ростом температуры в нашем дворе. Квадрат в геометрии луча станет для нас с братом передачей на письменно столе у окна и зал будет студией для съёмок новостей. Сестра отругает меня и мы перестанем с ней быть дружны и мне захочется вновь пойти в коридор, чтобы поспать на кушетке в свежести открытого на ночь сквозного окна. Я совершенно утратил силы для борьбы с этой уборщицей, которая в наглой форме попытается пролезть в кабинет первой за мной сотрудницей. Сложенные ночью часы и мерцающий вихрь на обложке, где давно сияют серебряные буквы с чеканкой. Я не поднимусь до шкафа и все мои злодейские козыри окончательно треснут и упадут с оторванного гвоздя на пол процедурного кабинета. Я совершенно пьян и не могу устоять на ногах, когда меня нужно поддержать и не дать скоситься на белизну стены в лестнице. Пастух направится в лес с корзиной и я не смогу долго слезть со скамейки у этого низенького дома, который влип в жёлтый песок и стал углом в лете, куда мы бросаем мяч и все наши силы после дождя. Дождь стал свежим упоминанием для весны, которая решила обождать пришествия и кинулась в брак для соития цветущей кучи с толпой. Я совершенно порван и не могу зашить свои швы в новый пакет ночи. Я перестаю выть и стонать стыдно, когда магнитофон остановился без кнопки и сам собой зажевал кассету с мелодией ленты. Я не могу лежать и сидеть этой ночью и поэтому встаю с кушетки, чтобы обронить тело на ковёр в квадрат луны, которая не влюблена утром и капризна. Вырываясь из рук санитара, я подниму кожуру картофеля после длительной ночи без сна. Отец оттянет меня с лестницы и они приедут к углу с руками, чтобы меня крепко в машине и постыдно держать. Я хочу умереть в этом салоне, пока водитель молчит и даже не смотрит на меня в зеркальце. Я берусь за его воротник, чтобы говорить самоубийственные гадости. Я совершенно раздавлен состоянием и у меня больше нету сил срываться с ошейника и бежать полем к луне. Словно пёс я подготавливаю для себя цепь, чтобы ночью рвать её на горле. Господин в лесу совершенно пьян и не может добраться до лечебницы живым. Тропинка принимает женщин, которые стремятся войти в состояние похмелья, чтобы сидеть на живой ветке любовника и долго скрывать свои похождения. она так глубока и глупа, как водосточная река с берегами вместо широты или камнями вместо переломов. Я подхожу к самому краю сестры и дёргаю её у лампы за рукав. Сестра пробуждается и ищет рюмочку с таблетками для меня. Я не могу больше не спать в гнезде с осами, которые жалят моё сердце с зудом. Я помню свет лампы в ночном сиянии тюрьмы, которая не так намертво заперта, как настоящая в режиме побега. Я отхожу от сестры в палату и больше не тревожу её попытками поцелуя. В машине только спящие корабли для любовного стремления к дрожанию души или перца на груди с мокрыми капельками после дождя. Я не подбегу к оврагу, где уже шумит техника и взрывается звуками, когда я подбираюсь ещё и ещё ближе. Луна только намечается в своём углублении и дарит детям моменты задержки перед снотворными качелями. Его было не остановить у зеркал, где открывался шкаф, пока я грозился покончить с ним в два счёта. Я один во сне и пробудившись в лечебнице без подушки над луной ко мне спустился какой-то господин с ароматом винной пены изо рта, чтобы напомнить о деревне, где у колодца можно напиться дурной воды. Я стою у печки и мои сердечные порывы сокращаются и все люди из пассажиров превращаются в помехи для моего интимного дела в шиповнике, где женщина размазана по лицу и отталкивает своей хмуростью. Я собираю свои отколовшиеся от куста ягоды, чтобы просматривая сочные надрывы на асфальте, суметь поднять глаза к трибунам, где сидит только один этот плохо знакомый больной в потной чёрно-белой майке. Они отходят от меня и не оборачиваясь прижимаются друг к другу. Вся картина свидания меня смущает и я хочу дотянуться до крыльев своей недлинной рукой, но тут же теряю равновесие у телевизора. Соединённые фонари в один с тротуарами ряд и я сижу, чтобы смотреть через маршрутку на затылок этой девушки с искусственными прядями и наращенными ресницами, которые ей не идут. Я останавливаюсь у кромки с выбитыми зазубринами, которые легко примерять и все колёса от велосипеда стоят в сарае, чтобы ржаветь в отцовской чепухе. Я не могу пробиться к луже, чтобы снять вешалку и пыльцу с поверхности, где уже пыхтит из трубы завода бессонная техника. Я лежу у края в бездну, чтобы вновь сверлить бездну и делать повторяясь одно и тоже. Я стою и молчу перед эти свихнувшимся наркоманом и в его чёрном взгляде есть нечто индианское. Я похожу на столб с часами в голове, который ждёт прилёта весны и поэтому завис над кладбищем, чтобы полировать облака взглядом и провожать крикливую стаю журавлей, которые держат прекрасный строй. Я совершенно подавлен и уже в кабинете с аппаратом не могу дождаться своей очереди, чтобы не упасть на девушку с которой хотел познакомиться во время тестов. Приставить себе палец к сердцу, чтобы выстрелить холостыми ударами в пульс, который замер в бессоннице и не может стать умеренным в своём желании жизни. Я под одеялом и мне спокойно висеть под крышей, где к глазам приходят воспоминания из книжки с городскими видами, которую я листаю в фойе, пока все спят и я подчёркнуто бодр перед всем персоналом. Голова ушла под воду с дождём, который бил по течению всё озеро. Выбравшийся из отражения беглец с комедийными жезлами для биться зеркал. Я отпущу этого преступника, пока буду спать и видеть, как его галлюцинации оставят моё крыло и отлетят в лужу с синевой кладбища над которым я парю. В птице он отыщет ключ и птица оживёт на ветке сновидений. чтобы оказаться в сонном состоянии у стадиона, который сегодня переполнен девушками для свидания. Я разберу все эти трухлявые мостики, чтобы остаться у лечебницы, но не посетить её. В дыре стало тихо и все сочинения упали с листками наружу озера. Я больше не стою у края остановки, потому что мне больно ждать эту девушку на переходе. Я ошибся в чувстве и не могу больше стонать от бессонницы в гробу с родителями, которые остаются на поверхности, чтобы меня ждать у луны. Трибуны темны и закат покрывает самые верхние скамейки, чтобы создать ощущения тошноты у кольца со щебнем в щите. Громкие сны со стонами у лестницы, которая поднимает студентов к корпусу биологии. Волосатые мальчики с жирными щеками из серебра дыма в котором они стоят, чтобы показаться общительными и я в маршрутке наблюдаю за этой стаей обезьянок, где есть одна заводная девушка с коричневыми губами. Я смотрю лишь на её фотографию, пока скрываюсь в доме моей тёти, которая прохладна. Я беру деньги, которые мне не пригодятся. Магазинчик скрывает в своей темноте кассу и руки продавца. Общежитие и училище странным образом близки и в его стенах обучаются парни с повадками зверьков и девушки, которые в закате исчезают за юбками в саду, чтобы спать у озера. Я раздавлю одуванчик своими каблуками, чтобы слушать мычание стен коровника, который днём не заперт, чтобы вонять в отдалении деревни. Какая-то дрожь поднялась к горлу и сладость трав щекотала ноздри, чтобы бежать от поля подальше к лесу, где уже стоял отец со стадом, которое ещё утром изгнали из утра при луне. Приколоть булавку в карман, чтобы забирать злость от взглядов себе под воротник. Погружение в сон без пробуждения и моё усталое лицо в миске со спиртом, который щиплет губы и не даёт перевести от горечи дыхание. Совершенно круглое солнце в крыше с соломой, которая прохудилась и из трубы идёт дым для облаков, которые пусты.