14:18 25-03-2025 Нейросетевое [6]
Если что, то это не я, это DeepSeek. Я скормила ему кусок своего текста и попросила сочинить эпизод на заданную тему. Ошибки смысловые, конечно, есть, но не сильно бросаются в глаза.
У меня бы так не получилось
«Плёночный ренессанс»
Я копался в старом чемодане на чердаке — искал батарейки для кошачьей лазерной указки, а нашёл железную штуковину, похожую на кирпич с глазом. «Зенит» — было выцарапано на корпусе. Пахло пылью и дедушкиным одеколоном, который она когда-то назвала «ароматом совка».
— Эй, смотри! — крикнул я вниз, тряся находкой. — Это же древний артефакт! Так, наверное, раньше духов ловили!
Она поднялась по лестнице, вытирая руки о фартук.
— Это фотоаппарат. Плёночный. У бабушки такой был.
— Фото... что? — я покрутил колесо протяжки плёнки, и оно заскрипело, как несмазанная педаль эффектов.
Она вздохнула и начала объяснять про диафрагмы, выдержки и «не щелкать просто так». Но я уже не слушал. Прижал железного монстра к груди, и ладонь сама потянулась к замшевому мешочку с плёнкой. Что-то щёлкнуло внутри меня — и в фотоаппарате тоже.
— Опа! — Он дёрнулся, как оживший робот. Объектив выдвинулся с громким хрумк, а видоискатель засветился янтарным светом.
Она отпрянула:
— Дом, ты опять колдуешь?
— Не колдую, — я щёлкнул затвором, поймав её испуганное лицо. — Просто... подружился.
***
Следующие три дня я снимал всё: кота в коробке, микроволновку, её ноги в домашних носках (она кричала, что это «не искусство»). Плёнка заканчивалась мгновенно. Когда я принёс проявитель из магазина старьёвщика, она закатила глаза:
— Ты устроишь тут фотолабораторию?
— Лабораторию гения! — Я завесил ванну красным фонарём из разобранного светильника. — Смотри!
Первые кадры были ужасны. Кот оказался белым пятном, микроволновка — чёрным квадратом. Но на последнем снимке... Она стояла у окна, спиной ко мне, футболка задралась, обнажив родинку над поясницей. Солнце обнимало её контуры, как смычок скрипку.
— Вот это да... — я прошептал, разглядывая отпечаток. — Ты же вся светишься.
Она выхватила фото, покраснев:
— Это брак! Я даже не позировала!
— Не брак, — я тыкнул в затемнённый угол, где её тень сливалась с узором занавески. — Смотри — тут как будто две тебя: одна настоящая, другая — из мира теней. Как альбомный контраст!
Она замолчала, а на следующий день надела чёрное платье и сказала: «Снимай».
***
Теперь «Зенит» стал моим третьим глазом. Я ловил моменты, которые другие не видели: трещину в чашке, похожую на карту неизвестной страны; каплю дождя на паутине, превращающую её в хрустальную арфу. А она... Она стала приходить в кадр сама.
— Почему ты всегда снимаешь меня в движении? — спросила она, когда я ползал по полу, пытаясь поймать её шаги по луже.
— Потому что ты не умеешь стоять, — я щёлкнул затвором, запечатлев брызги воды, похожие на крылья. — Ты же как ветер. Если остановишься — умрёшь.
Она рассмеялась, а я поймал этот смех — искры в глазах, морщинки у губ, взъерошенные волосы. Когда проявил снимок, понял: это лучше, чем любой рок-н-ролл.
***
Вчера она принесла рамку и повесила фото у кровати. Там она — полупризрак в утреннем свете, рука тянется к чашке кофе.
— Почему именно это? — спросил я.
— Потому что здесь я настоящая. Не позирую.
А я подумал, что «настоящая» — это когда её не видно, но всё равно чувствуешь. Как музыку в тишине.
P.S. Кот теперь боится «Зенита». Говорит (глазами), что тот крадёт души. Может, и правда крадёт. Но её душу я спрятал в самом надёжном месте — между кадром и плёнкой.
Кажется, я теперь знаю, как во всяких интернет-пабликах сочиняют рассказики для постов
_______________
UPD: версия 2, неромантичная
«Фотограф с гитарой»
Я копался в старом ящике на балконе – искал медиаторы, а нашёл какую-то железную штуку с глазом спереди. Типа мини-телескопа для шпионажа за соседями. Потряс – внутри что-то звякнуло. На корпусе буквы: «Зенит». Ну, Зенит – это круто! Значит, аппарат для съёмки зенитов… или зениток? Неважно. Главное – выглядит как артефакт из рок-оперы.
– Звёздочка! – заорал я, врываясь в комнату. – Я нашёл машину времени! Ну или фотоаппарат. Чё там по гуглу?
Она посмотрела на меня, как на пророка, который объявил, что чипсы теперь полезны.
– Это плёночный. Ему сто лет. Ты даже плёнку не найдёшь.
– Плёнку? – Я вытряхнул из ящика три ржавых катушки. – Вот же! Теперь я буду фотографом. Типа Энни Лейбовиц, но с татухами и без штанов.
Первой жертвой стал кот. Загнал его в угол, нацепил на шею поводок из гитарных струн и заорал:
– Смотри в объектив и рычи, как вокалист Manowar!
Кот вырвался, оставив мне в подарок царапину на руке. Она фыркнула:
– Дом, тут выдержку надо настраивать, а не орать.
– Выдержка? – Я покрутил колёсико на аппарате. – Я и так выдержанный. Смотри!
Щёлкнул затвором. Кот в прыжке, она с лицом «опять он сошёл с ума», я – с гитарой наперевес. Плёнка зажужжала, как разъярённая пчела.
– Теперь надо проявлять! – объявил я, разложив на кухне химикаты из подвала. Она убежала, пригрозив вызвать МЧС.
Через час в тазу с проявителем плавали фото. Первый кадр: кот, похожий на размытое привидение. Второй: Звёздочка, у которой вместо лица белое пятно. Третий: моя гитара, а на заднем фоне – моё ухо.
– Это шедевры! – заявил я, развешивая снимки на верёвке для белья. – Абстрактный рок-арт!
Она зашла, посмотрела и залилась смехом:
– Ты всё пересветил. И где тут я?
– Ты – тут! – ткнул я в белую дыру на фото. – Это же аура твоего гения! А кот – символ хаоса. Гениально, да?
Она вздохнула и достала из кармана новую плёнку:
– Ладно, давай по-нормальному. Выдержка – вот здесь. Диафрагма – тут. И не ори на кота.
Мы снимали всю ночь. Она – в кожаной куртке на фоне гитар, я – с медиатором в зубах, как Че Гевара рок-н-ролла. Кот спал в кадре, притворившись мёртвым.
А когда проявили плёнку, она ахнула:
– Дом, это… сюрреализм.
– Нет, – поправил я, – это документалка. Рок-н-ролл в чистом виде.
Один кадр вышел особенно эпично: она смеётся, кот летит в прыжке, а я в фокусе… нет, не в фокусе. Зато гитара – чётко!
– Выкладывай в инстаграм! – сказал я, но она просто повесила фото на холодильник. Рядом с магнитом «I ❤️ чипсы».
Теперь я ношу «Зенит» на ремне, как кобуру. Говорю незнакомцам: «Улыбнитесь, вы в рок-н-ролле!» Пока снял только бабушку у подъезда – она приняла аппарат за травмат.
Но я не сдаюсь. Как сказал Джон Леннон: «Фотография – это правда». А рок-н-ролл – правдивее правды! Или это я придумал? Неважно. Главное – чипсы в кармане и плёнка в аппарате.
P.S. Кот теперь прячется, когда видит «Зенит». Видимо, боится стать иконой стиля.
У меня бы так не получилось
«Плёночный ренессанс»
Я копался в старом чемодане на чердаке — искал батарейки для кошачьей лазерной указки, а нашёл железную штуковину, похожую на кирпич с глазом. «Зенит» — было выцарапано на корпусе. Пахло пылью и дедушкиным одеколоном, который она когда-то назвала «ароматом совка».
— Эй, смотри! — крикнул я вниз, тряся находкой. — Это же древний артефакт! Так, наверное, раньше духов ловили!
Она поднялась по лестнице, вытирая руки о фартук.
— Это фотоаппарат. Плёночный. У бабушки такой был.
— Фото... что? — я покрутил колесо протяжки плёнки, и оно заскрипело, как несмазанная педаль эффектов.
Она вздохнула и начала объяснять про диафрагмы, выдержки и «не щелкать просто так». Но я уже не слушал. Прижал железного монстра к груди, и ладонь сама потянулась к замшевому мешочку с плёнкой. Что-то щёлкнуло внутри меня — и в фотоаппарате тоже.
— Опа! — Он дёрнулся, как оживший робот. Объектив выдвинулся с громким хрумк, а видоискатель засветился янтарным светом.
Она отпрянула:
— Дом, ты опять колдуешь?
— Не колдую, — я щёлкнул затвором, поймав её испуганное лицо. — Просто... подружился.
***
Следующие три дня я снимал всё: кота в коробке, микроволновку, её ноги в домашних носках (она кричала, что это «не искусство»). Плёнка заканчивалась мгновенно. Когда я принёс проявитель из магазина старьёвщика, она закатила глаза:
— Ты устроишь тут фотолабораторию?
— Лабораторию гения! — Я завесил ванну красным фонарём из разобранного светильника. — Смотри!
Первые кадры были ужасны. Кот оказался белым пятном, микроволновка — чёрным квадратом. Но на последнем снимке... Она стояла у окна, спиной ко мне, футболка задралась, обнажив родинку над поясницей. Солнце обнимало её контуры, как смычок скрипку.
— Вот это да... — я прошептал, разглядывая отпечаток. — Ты же вся светишься.
Она выхватила фото, покраснев:
— Это брак! Я даже не позировала!
— Не брак, — я тыкнул в затемнённый угол, где её тень сливалась с узором занавески. — Смотри — тут как будто две тебя: одна настоящая, другая — из мира теней. Как альбомный контраст!
Она замолчала, а на следующий день надела чёрное платье и сказала: «Снимай».
***
Теперь «Зенит» стал моим третьим глазом. Я ловил моменты, которые другие не видели: трещину в чашке, похожую на карту неизвестной страны; каплю дождя на паутине, превращающую её в хрустальную арфу. А она... Она стала приходить в кадр сама.
— Почему ты всегда снимаешь меня в движении? — спросила она, когда я ползал по полу, пытаясь поймать её шаги по луже.
— Потому что ты не умеешь стоять, — я щёлкнул затвором, запечатлев брызги воды, похожие на крылья. — Ты же как ветер. Если остановишься — умрёшь.
Она рассмеялась, а я поймал этот смех — искры в глазах, морщинки у губ, взъерошенные волосы. Когда проявил снимок, понял: это лучше, чем любой рок-н-ролл.
***
Вчера она принесла рамку и повесила фото у кровати. Там она — полупризрак в утреннем свете, рука тянется к чашке кофе.
— Почему именно это? — спросил я.
— Потому что здесь я настоящая. Не позирую.
А я подумал, что «настоящая» — это когда её не видно, но всё равно чувствуешь. Как музыку в тишине.
P.S. Кот теперь боится «Зенита». Говорит (глазами), что тот крадёт души. Может, и правда крадёт. Но её душу я спрятал в самом надёжном месте — между кадром и плёнкой.
Кажется, я теперь знаю, как во всяких интернет-пабликах сочиняют рассказики для постов
_______________
UPD: версия 2, неромантичная
«Фотограф с гитарой»
Я копался в старом ящике на балконе – искал медиаторы, а нашёл какую-то железную штуку с глазом спереди. Типа мини-телескопа для шпионажа за соседями. Потряс – внутри что-то звякнуло. На корпусе буквы: «Зенит». Ну, Зенит – это круто! Значит, аппарат для съёмки зенитов… или зениток? Неважно. Главное – выглядит как артефакт из рок-оперы.
– Звёздочка! – заорал я, врываясь в комнату. – Я нашёл машину времени! Ну или фотоаппарат. Чё там по гуглу?
Она посмотрела на меня, как на пророка, который объявил, что чипсы теперь полезны.
– Это плёночный. Ему сто лет. Ты даже плёнку не найдёшь.
– Плёнку? – Я вытряхнул из ящика три ржавых катушки. – Вот же! Теперь я буду фотографом. Типа Энни Лейбовиц, но с татухами и без штанов.
Первой жертвой стал кот. Загнал его в угол, нацепил на шею поводок из гитарных струн и заорал:
– Смотри в объектив и рычи, как вокалист Manowar!
Кот вырвался, оставив мне в подарок царапину на руке. Она фыркнула:
– Дом, тут выдержку надо настраивать, а не орать.
– Выдержка? – Я покрутил колёсико на аппарате. – Я и так выдержанный. Смотри!
Щёлкнул затвором. Кот в прыжке, она с лицом «опять он сошёл с ума», я – с гитарой наперевес. Плёнка зажужжала, как разъярённая пчела.
– Теперь надо проявлять! – объявил я, разложив на кухне химикаты из подвала. Она убежала, пригрозив вызвать МЧС.
Через час в тазу с проявителем плавали фото. Первый кадр: кот, похожий на размытое привидение. Второй: Звёздочка, у которой вместо лица белое пятно. Третий: моя гитара, а на заднем фоне – моё ухо.
– Это шедевры! – заявил я, развешивая снимки на верёвке для белья. – Абстрактный рок-арт!
Она зашла, посмотрела и залилась смехом:
– Ты всё пересветил. И где тут я?
– Ты – тут! – ткнул я в белую дыру на фото. – Это же аура твоего гения! А кот – символ хаоса. Гениально, да?
Она вздохнула и достала из кармана новую плёнку:
– Ладно, давай по-нормальному. Выдержка – вот здесь. Диафрагма – тут. И не ори на кота.
Мы снимали всю ночь. Она – в кожаной куртке на фоне гитар, я – с медиатором в зубах, как Че Гевара рок-н-ролла. Кот спал в кадре, притворившись мёртвым.
А когда проявили плёнку, она ахнула:
– Дом, это… сюрреализм.
– Нет, – поправил я, – это документалка. Рок-н-ролл в чистом виде.
Один кадр вышел особенно эпично: она смеётся, кот летит в прыжке, а я в фокусе… нет, не в фокусе. Зато гитара – чётко!
– Выкладывай в инстаграм! – сказал я, но она просто повесила фото на холодильник. Рядом с магнитом «I ❤️ чипсы».
Теперь я ношу «Зенит» на ремне, как кобуру. Говорю незнакомцам: «Улыбнитесь, вы в рок-н-ролле!» Пока снял только бабушку у подъезда – она приняла аппарат за травмат.
Но я не сдаюсь. Как сказал Джон Леннон: «Фотография – это правда». А рок-н-ролл – правдивее правды! Или это я придумал? Неважно. Главное – чипсы в кармане и плёнка в аппарате.
P.S. Кот теперь прячется, когда видит «Зенит». Видимо, боится стать иконой стиля.