Я замечу странного больного, который к этому моменту уже поседел, но взгляд свой чернеющий не прятал и также робко созерцал всё что выходило за пределы его остановки. Маршрутка разойдётся с остальными участниками кольцевого торта, который нарежут посаженными в центре цветками, когда ближайший фонарь исполосует окна автомобиля и погонится за номером, чтобы схватиться и разбиться об асфальт. Девушка быстро встанет со стула, чтобы уронить его случайно на стенку аудитории и с треском поднять, когда читающий преподаватель изогнёт подбородок и уставится на виновницу паузы из-под очков, которые сползут к скользкому кончику носа и почти уже упадут ему в ладонь. Мальчик с обозлённым мотком вместо сердца, сел у кабинета и принялся молчать, когда весь вязанный коридор разрывался от пения мам с куколками в пелене, которые никак не могли выпутаться из белизны рук и взлететь в прыжке. Автомобиль встанет у бездны и не глуша тревоги, станет проваливаться в песок с воем гребущего обратно сердца, которое наспех обожжено воском и чудовищно одержимо дрожью на волоске свечи. Я застопорю все свои мысли на исходе дна, которое проявится с первой звездой бессонницы, когда та приснится мне в словесном джеме и покажет свои золочёные заглавия из-под ресниц предвестницы исчерпанного поцелуя. Бессонница придержит меня за локоть, пока я буду стоять на балконе и мечтать о погружении в коридор для пустой вертикали, которая подсвечена аллеей фонарей и не придерживает гостя за крылья, когда он лениво брыкается и ещё не желает поставить подпись перед своим же распятием. Я нервно поднимаю ключи, которые уронил у ног матери и подбежал к её груди, чтобы обнять после суточной разлуки и беготни к дому в череде звонков отца, когда так хотелось остаться в клубе и переночевать у бессонницы за часами. Пятничная болтовня на сене с ожиданием родителей, которые пронесутся на белой иномарке и заберут с собой вечернее солнце в ящике, которым можно было бы укрыть всю трассу и хвост прилегающего к горизонту несущегося неба. Небо забралось на облако выше всей этой неподдающейся на укол звезды, которая запеклась в окне и подгорала, когда я пытался отыскать её замки на солёном песке расцарапанного до брезентовой сыпи пляжа. Я нахожусь в лечебнице и подбираю волны над головой, когда в который раз несусь к берегу, но отталкиваюсь ярким лунным жезлом в грудь, чтобы закружить сердце по кольцевой и жертвой попасть в океанический гербарий. Я иссяк и воздух сделался одним табачным клочком из пачки с фольгой вместо лёгкого. Дом с этажами, которые пляшут под ливнем и мерцают с выбросом облака к оврагу с соснами, когда весь парк укрывается клеёнками после перестройки пирамиды и поднимает паруса из красной дымки закончившегося на вершине пожара. Подбираясь к крепости с рюкзаком и запасом сна, я остановился, чтобы поплакать на берегу с восклицательными цитатами из вырванной улыбки в уголке вместо напомаженного флага. Отец остановит меня в коридоре и вот-вот вытряхнет участников, которые не стараются удержаться за скользкие крылья напарника, чтобы не поднимать свои собственные гребущие в позвоночнике зубцы. Лекарства вконец истощили давно нетренированные связки плеч и крылья ускоренные ветром стали неспособны менять полюс течений в бассейне без лётчика севшего иглой на мель.