Не позволь мне тебя одурачить. Не обманись, глядя на мое лицо. Потому что вместо
лица я ношу маску, тысячу масок, которые я боюсь снять. И ни одна из них не я.

Для меня совершенно естественно притворяться, но не позволь мне тебя
одурачить. Ради Бога, не обманись.
Я показываю тебе, что я в полном порядке, что все у меня гладко и безоблачно,
как внутри, так и снаружи, что я воплощение уверенности и спокойствия, что
море спокойно, и я крепко держу штурвал. И что никто мне не нужен. Но не верь
мне; поверхность может быть ровной и гладкой, но поверхность моя это маска,
всегда меняющаяся и всегда скрывающая. И нет под ней спокойствия. И есть под ней
лишь смятение, и страх, и одиночество. Но я это прячу. Я не хочу, чтобы
кто-нибудь это узнал. Меня приводит в ужас мысль о том, что моя слабость и мой
страх могут быть открыты. Поэтому я панически хватаюсь за маску, чтобы
спрятаться за ней. Безупречный и тщательныо выверенный фасад должен помочь мне
притворяться, помочь мне спрятаться от взгляда, который все знает. Но этот
взгляд и есть мое спасение, моя единственная надежда. И я знаю это. Однако это
так только в том случае, если за этим взглядом не последует неприятие, если за
ним последует любовь. Это единственное, что способно освободить меня из
собственного плена, из стен тюрьмы, которые я сам воздвиг, из застенков, которые
я построил с таким трудом. Это единственное, что может убедить меня в том, в
чем я не могу убедить себя сам, - в том, что я хоть чего-нибудь стою. Но тебе я
об этом не скажу. Я не осмелюсь. Я боюсь, что за взглядом твоим последует
неприятие и не последует любовь. Я боюсь, что ты станешь думать обо мне хуже,
что ты засмеешься, и твой смех убьет меня. Я боюсь, что в глубине души я
ничто, что я никому не нужен и никуда не годен, и что ты увидишь это и
отвергнешь меня.
Так что я продолжаю свою игру, свой отчаянный спектакль, и на лице моем
уверенность, а внутри дрожащее дитя. И начинается блистательный и пустой
маскарад, и жизнь моя превращается в фарс.
Я веду с тобой беседу лениво и праздно, и я говорю тебе все то, что не значит
ровным счетом ничего, а из того, что для меня важнее всего на свете и что плачет
во мне навзрыд, я не говорю тебе ничего, и вот тогда, когда я в очередной раз
повторяю привычные фразы,- не позволь тому, что я говорю, одурачить тебя. Слушай
очень внимательно и постарайся услышать то, о чем я молчу, то, что я хотел бы
суметь сказать, что мне непременно нужно сказать, чтобы просто выжить, но чего я
сказать не могу.
Я не люблю прятаться. Я ненавижу притворяться и играть в дурацкие игры. Я хочу
все это прекратить. Я хочу быть непосредственным, и настоящим, и самим собой, но
ты должен мне помочь. Ты должен протянуть мне руку, даже если будет казаться,
что я хочу этого меньше всего.
Всякий раз, когда ты ведешь себя нежно и подбадриваешь меня, всякий раз, когда
ты пытаешься понять, потому что я тебе по-настоящему небезразличен, у моего
сердца начинают расти крылья, маленькие, слабенькие, но крылья! Я хочу, чтобы
ты это знал. Я хочу, чтобы ты знал, как много ты значишь для меня. Что ты можешь
быть творцом, самым настоящим творцом человека, которым являюсь я, - если ты
согласишься. Только ты можешь разбить стены, за которыми я дрожу, только ты
можешь снять мою маску, только ты можешь освободить меня из моего темного мира
неопределенности и страха, из моей одинокой тюрьмы, если ты согласишься.
Пожалуйста, согласись. Не пройди мимо меня.
Тебе не будет легко. От давней убежденности в собственной бесполезности
вырастают прочные стены. Чем ближе ты подойдешь, тем яростней я могу ударить.
Это иррационально, но вопреки тому, что пишут о человеке в книгах, я часто веду
себя иррационально. Я сражаюсь против того, о чем сам же до слез тоскую. Но
говорят, что любовь сильнее стен, и это моя надежда.
Пожалуйста, постарайся разбить эти стены рукою твердой, но нежной, потому что
это дитя внутри очень ранимое.
Ты можешь спросить, кто я такой? Я тот, кого ты знаешь очень хорошо. Я
каждый, кого ты встречаешь. Каждый день.

Автор неизвестен.