- …Угу. Так что, извиняй!
Удар. Ногой. Ух, как больно-то!
- За что! – непроизвольно вырвалось у Василия.
- Он еще спрашивает!!
Еще удар. На этот раз – по почкам. Закончив избивать лежащего перед ними, солдаты взяли его под микитки, бросили на грязный пол УАЗа, и машина тронулась. Он не помнил, сколько времени они проехали, но, наконец, дверь машины открылась, и, дав ему прощального пинка, двое парней в форме выкинули его на дорогу. Василий уткнулся окровавленным лицом в пыльный потрескавшийся асфальт. В спину донеслось «Еще раз попадешься – яйца оторвем!», хлопок закрываемой двери и удаляющийся гул автомобиля. Он приподнялся на руках. Его бросили на границе. Относительно свежий полосатый столб с табличкой «Республика Вологда» возвышался прямо над ним. Через три метра дальше по дороге торчал другой столб, сине-белый с гербом Санкт-Петербурга и табличкой «Российская Федерация». Дальше стоял контрольно-пропускной пункт, над которым развевался российский триколор.
Василий Пронцев, двадцати шести лет от роду, студент МГИМО, специалист-востоковед, и все это с приставкой «бывший», встал с пыльного асфальта, утер кровь, залившую лицо после удара сапогом, проверил, не сломан ли нос, и посмотрел вдаль. Где-то в километре отсюда ехал поезд. Василий вспомнил приблизительную карту региона. Ага. Значит, это узел – пересечение РФ, Вологды и Твери. В Российскую Федерацию меня не пустят, хотя бы потому, что нет документов. А в Твери… Кажется, там сейчас криминальный авторитет правит, его правительство Россиянии прикармливает, на случай весьма вероятных осложнений с Вологдой или тем же Новгородом. А Новгород щас в составе Россиянии? Кажись, да, если мир не перевернулся. Местная администрация еще год назад мечтала об отсоединении и основании Новгородской Торговой Республики. Вот и стал Президент приручать этого… Бубнова. Интересно, сколько лимонов он в него вбухал? Впрочем, мне сейчас это по барабану – выбраться бы из этой задницы… Документы, ур-роды, отобрали… Бабки, похоже, тоже. Твою мать… Так круто я еще никогда не попадал… К этим, что ли, податься, которые рейды в Москву совершают? Опасно. Пристрелят, как пить дать. Туда только самые безбашенные ходят, кому терять уже нечего, кроме собственных цепей. Кто сказал? Ленин. Или Маркс? А хрен их разберет, когда-то знал, теперь забыл. Опускаюсь, однако… Не опустишься тут, как же… Мать твою, а ведь как хорошо было, когда я у краснодарского атамана в референтах был! Но нет, не удержался, начал ему советы умные давать, он, конечно, меня и послал, далеко и надолго. «Графа Монте-Кристо из меня не вышло, придется переквалифицироваться в управдомы!». Кто сказал? Бендер. Ильф и Петров, «Золотой Теленок». Соображаю еще, хороший признак, значит, от ударов этих мудаков ничего в черепе не сдвинулось.
С такими мыслями он побрел в сторону леса, за которым скрывалась железная дорога. Внезапно его окликнули с блок-поста:
- Эй ты, тля, под сюды!
Кричал мент, вышедший из будки возле шлагбаума. Пронцев побрел, куда сказали. Подойдя к представителю власти, он различил на его плечах капитанские погоны. Несмотря на то, что милиционеру было едва тридцать, пивное брюхо чуть не переваливалось через форменный ремень. Значит, много еще забугорного пива в Россиянии…
- Гражданин начальник, я…
- Для тебя, сука, господин капитан! – процедил «гражданин начальник», лениво ударив Василия резиновой дубинкой по ребрам.
- Господин капитан, меня ограбили и бросили здесь. Ничего против демократических властей Россиянии…
- Как-как ты ее назвал? – сощурился капитан.
- Российской Федерации, господин капитан! Ничего против нее не имею. Хочу добраться до Твери! Пропустите, пожалуйста!
- Сдается мне, что ты – недобитый коммуняка!
- Господин капитан! Я все это время честно служил ценностям либерализма, и…
- Ладно, мразь, кончай лебезить, говори, чё надо, я сегодня добрый.
- Мне надо в Тверь, господин капитан!
- Нахрена тебе в Тверь? Хочешь в холопы к Бубнову податься? – хохотнул мент.
- Так что же мне еще делать, господин капитан? Документы у меня сперли, деньги тоже.
- Образованный?
- Да, господин капи…
- Заткнись, я щас посмотрю…
Капитан ушел обратно в будку, где взял со стола какую-то бумажку и вперился в нее. Потом вышел из будки, и показал листок Пронцеву:
- Вот. Нужны очкарики с техническим образованием, ну там радио, электроника, всякая такая хрень… Подходишь? Учти, соврешь – зубы повыбиваю и челюсть сломаю.
- Нет, господин капитан, я востоковед.
- Востоковед… Не, не пойдет. Это тебе надо к атаману Краснодарщины, помогать ему хачиков бить. Они, говорят, нажимают сильно, турки их поддерживают, уже, грят, в Майкоп вломились. Народу порезали – мама родная! А наше правительство соблюдает нейтралитет. Нахрен такой нейтралитет, у меня там брат служит! – неожиданно озлобился мент.
- Скажите, господин капитан, а в Москве сейчас что?
- Чё? В Москве? Как был бардак, так и остался. Центр до сих пор в руинах, районы авторитеты воровские поделили. Сред них хачей много, да и этих… Гоги и Гиви порядочно. Щас наши доморощенные фашисты – ну эти, РНЕ, кажется, собираются в Подмосковье и скоро пойдут вышвыривать этих черножопых оттуда. Хрен у них удастся – кишка тонка пока что, на кавказскую диаспору переть. Блин, совсем ты меня заболтал! Говори скорее, куда тебе нужно, пока я не разозлился!..

Позже, трясясь в старом автобусе, курсирующем между Хвойным и Бологим, Василий вспоминал, как все это безобразие начиналось…
А началось все с заурядного экономического кризиса, к коим за времена «рыночной демократии» успели попривыкнуть. Но тут сволочной тип, новый сибирский губернатор, вернее, несколько, объединились, и выдвинули знаменитый Манифест, в котором провозглашалось отделение Западной и Восточной Сибири от Российской Федерации, с созданием Республики Сибирь. Тот самый губернатор Свердловской области стал президентом новоявленной нефтяной республики. Народ, как ни странно, поддержал его, так как объяснения этого «самостийника» были вполне убедительны. Он обвинял во всем «московскую коррупцию», которая отбирает у «бедных регионов» нефть, продает ее, и доходы оставляет себе. «Так давайте же будем продавать свою нефть сами, без участия московских воров!» возглашал он. Массы, истощенные перманентной задницей, повелись на это, и «Республика Сибирь» отделилась от России. Почти единовременно с этим произошел крупнейший теракт в Москве. Мощнейшими зарядами был взорван центр города. Наступил хаос. Правительство оперативно переехало в Санкт-Петербург, да так быстро, что создалось впечатление, будто оно к этому долго готовилось. Обосновавшись на новом месте, оно тут же взяло под свой контроль весь северо-запад России, и уселось на «Трубу». По Трубе, как называли главный нефтепровод, Сибирская Республика перекачивала свою нефть в Европу, которая за это переводила немаленькие суммы на счета уже своих, сибирских, воров в швейцарских банках. Естественно, они были заинтересованы в том, чтобы Труба оставалась целой. И этим моментально воспользовались все осколки России, через чьи территории проходила Труба. Только в Сибирской Республике, этих «государствах Трубы» и Россиянии, как неофициально звали Российскую Федерацию, ужавшуюся до размеров Северо-Западного региона, поддерживался относительно достойный уровень жизни. Относительно достойный потому, что в нищих «государствах» вокруг них не было и этого. Что творилось на Дальнем Востоке – неизвестно, но, судя по массовому притоку беженцев оттуда в Восточную Сибирь – что-то очень хреновое. Ходили слухи, что большая часть тех, кто остался там, погибли в первую же зиму. Говорили даже, что китайцы уже продвинулись далеко за Амур. В безумном и жестоком хаосе, наступившем в Центральной России Пронцев, пробрался на юг, в Краснодар. Там, собрав все силы в кулак, правил атаман Семенов. В Краснодарский и Ставропольский края постоянно бежали русские с Кавказа. А вскоре вслед за беженцами появились и ваххабитские орды, вооруженные и направленные турками. Севастополь пал, в то время как власти Украины «хранили нейтралитет». Россиянии тоже было до лампочки, что происходит на далеком юге. В мозгах жителей этого более-менее благополучного региона укоренилась мысль «не меня режут, и ладно». В этот «уголок счастья» попасть можно было, только скопив деньги на новый паспорт Россиянии, с гербом Санкт-Петербурга. Если в каком-то из новых государств-ублюдков и пришли к власти патриоты, то о них ничего не было известно. Попав в Краснодар, Пронцев стал референтом самого атамана, так как нужны были востоковеды, разбирающиеся в тонкостях мышления мусульман. Правда, на взгляд Василия, там бы больше пригодился не он, арабист, а кто-нибудь с турецкого факультета. Если, конечно, хоть кто-то из них выжил…
Очередной прыжок автобуса на ухабе вернул Пронцева в реальность. Салон старого «икаруса» был заполнен людьми всех сортов. Были тут и старики, непонятно зачем переезжающие с места на место, не находящие себе покоя в этом водовороте новой смуты, были и крепкие молодые ребята, едущие наниматься к Бубнову, за длинным долларом – рубль быстро вышел из употребления, даже как часть идиомы – и приключениями, были и спекулянты, наживающиеся на упадке. В общем, кого здесь только не было! Автобус ехал по разбитой, давно не ремонтированной дороге, и казалось, что это будет длиться вечно. В Бологом нужно будет пересесть на поезд, который и довезет его до Твери. Добрый капитан за именные часы Пронцева, подаренные тому по окончании МГИМО, дал сто баксов, этих денег могло хватить. Десять – на автобус, пять – на пожрать, двадцать-тридцать – на поезд. Живем! Улыбнулся про себя Василий. До Бологого оставалось не больше ста километров. Он заметил, что пассажиры по пересечении границы Тверской области стали заметно нервничать. Да, тут же пошаливают. Впрочем, где теперь не пошаливают… Где пошаливают, а где просто грабят. О! Идея. Надо бы к охотникам на мародеров податься… Правда, возможно, стрелять придется… Учили, как же, на военной кафедре института. Хрен знает сколько лет назад. Хуже, если придется убивать… Гребаное время – убивай других, или умирай сам. Интересно, возьмут дань с автобуса, или нет? И заплатит ли охрана в виде двух качков с автоматами, или заставит пассажиров платить? Вряд ли они станут устраивать здесь Сталинград… Хотя, если нападающих меньше четырех – могут. И если у бандитов не будет серьезного оружия. Вот на поезде… Если бы я ехал на поезде, допустим, через Республику Вологду, или, не дай Бог, через Центральную Россию, могли бы поезд остановить, навалив какого-нибудь мусора на рельсы, пассажиров прищучить, такое бывает… Иногда противотанковый ёж ставят… А некоторые, особо продвинутые банды даже танки имеют. Правда, обращаться с ним они не умеют, но выглядит внушительно. Танки эти они позаимствовали из воинских частей. Брошенных, конечно – в настоящий бой ради сомнительного блага обладания танком никто из них не пошел бы. Опа! А вот и они…
Дорога была перегорожена вставшим поперек «жигулем». Возле него поигрывали оружием четверо бритоголовых ребят, явно не обезображенных интеллектом. Василий сидел близко к кабине водителя, и услышал матерные проклятия, которыми водила осыпал рэкетиров, пассажиров, автобус, и тех, кто уговорил его поехать сегодня вместо заболевшего напарника. Один из четверых, в черной кожаной куртке и с массивной цепью в руках подошел к двери водителя и развязным голосом приказал:
- Слышь, водила, вылезай. Дорожный сбор в пользу пахана.
- И какого такого пахана?
- Известно, какого. Бологовского.
- Эт’ чё, фамилия такая?
- Не, просто он в Бологом рулит. Слышь, ты зубы-то не заговаривай, чудила, говори, скока народу в твоем драндулете?
- Да с тридцатку будет…
- Значит, с рыла по три бакса будет… девяносто гони сюда, и быстро, пока я сам не поднялся, и не пересчитал их там.
- Чё?! Думай, что мелешь! В гробу я видал три бакса с рыла! Еще в прошлый раз было полтора!
- Ну ты это, не кипешись. Мигом остынешь, если я твоей колымаге колеса спущу.
- У меня братки самого Бубнова сидят!
- Мне похрен твой Бубнов. Скоро воры в законе будут выбирать нового авторитета. Так что фильтруй базар!
- Лады. Эй, там, в салоне! По три бакса с каждого!
Послышались возмущенные голоса. Кто-то вскочил – Пронцев не видел, кто, так как это произошло у него за спиной – и заорал:
- Какого банана эти уроды тут беспредел творят! Бубнов был, есть, и будет, а тому, кто в этом сомневается – узел на ухо, и пошел прогуляться! Эй, братва, постреляйте в воздух, покажите этим мудакам из чего мы сделаны!
Два амбала – охрана автобуса – протиснулись к дверям вместе с третьим, вскочившим с места. Парень в черной куртке встретил их со странным спокойствием, и, растягивая слова, произнес:
- Не по понятиям поступаешь. Как бы тебе кишки не выпустили, козёл!
- Чё!? Ты на кого быкуешь, петух!
Ну ни фига себе! Кажется, здесь сейчас станет жарко! подумал Василий, опуская голову как можно ниже, чтоб не задело шальной пулей. И он оказался прав. Снаружи послышались крики, потом протрещала оглушительная очередь, потом еще одна, и, наконец, наступила тишина, нарушаемая только чьими-то нечленораздельными стонами. Голос того самого амбала отчетливо произнес «Ну и кто теперь козёл?!», и Пронцев поднял голову. Через пробитое пулями в двух местах стекло автобуса были видны три трупа, лежащие вокруг «жигуля», и едва ползущий по земле чернокурточник, видимо, с перебитым пулей позвоночником. Братки Бубнова завели «жигуленок», столкнули его с дороги, перетащили туда же трупы, за которыми в пыли тянулись тонкие кровавые полосы. Потом третий, который в перестрелке был задет по касательной в ногу, принес из автобуса канистру, куда они слили бензин из машины. Правильно, подумал Василий. Бесхозных машин в городах завались, а вот бензина мало. Последний раз в духане цена доходила до бакса за литр. Потом один из амбалов обшарил трупы, забрал у них деньги и два «макарова», порылся в машине, достал какую-то сумку, заглянул туда, удовлетворенно хмыкнул и пошел обратно в автобус, где уже сидели два его «компаньона». Тем временем, в салоне кого-то рвало от видения произошедшего. Пронцев уже привык к подобным зрелищам, тем более не вблизи. Навидался в Краснодаре и во время хаоса в Центральной России. Интересно, подумал он, во что выльется сегодняшняя разборка? Похоже, некоторые «воры в законе» решили сменить авторитета… Это может кончиться массовым побоищем, а может не кончиться ничем. Такова специфика «понятий». Автобус снова стронулся с места. Пронцев откинулся в своем потрепанном кресле и заснул…
Не приснилось ему ничего. Проснувшись с трещащей головой, он долго соображал, где находится. Находился он все в том же автобусе. Кажется, уже Бологое. Замечательно.
Автобус завернул на площадь перед станцией. Дизельный тепловоз с шестью вагонами от электрички уже стоял на главном пути. Зайдя в обшарпанное здание станции, Пронцев увидел очередь к кассе. Та-ак, посмотрим… Ага, значит, поезд уходит через полчаса. Охрана будет… Билет стоит… Ни хрена себе! Тридцать пять долларов! Офигеть. Видимо, где-то по пути серьезные проблемы… Ладно. Итого у меня остается… полтинник. Маловато на жизнь… Куда бы устроиться… Впрочем, еще надо добраться до Твери. Черт, у меня ведь еще родители в Питере… Беспокоятся, наверное, сильно… Ничего, поднакоплю денег, и к ним. Только бы вырваться отсюда. А для этого нужны деньги. Ха! Еще два года назад я бы думал о спасении России… Не до жиру, быть бы живу. Вот что смута делает с человеком, опечалился он. Так. Пока время еще есть, надо потратиться в духане на что-нибудь… Хоть сумку какую купить – гол, как сокол. Ни вещей, ничего. Документы, слава Богу, здесь не нужны.
Василий перешел площадь, увидев несколько машин, возле которых покуривали братки, видимо, бубновские. Тоже мне, органы правопорядка… Кстати… До распада все предсказывали в таком случае непременную интервенцию НАТО. Черта с два. Они и так довольны существующим порядком вещей в бывшей России. Скопище Гондурасов и Сальвадоров на месте великой державы. Пронцев нашел на другой стороне площади рынок. Странно, привычных «хачиков» на рынке не было. На рынке он разжился дешевой китайской сумкой (забавно, не правда ли? импорт продолжается, хоть страны уже давно нет), кое-какими шмотками, так как из одежды у него осталось только то, что было на нем, когда он попался солдатам Республики Вологды, и китайскими же электронными часами. На все это он потратил шесть баксов. Как все дорого! Мимо него пробежали два пацаненка с пластмассовыми автоматами. Видимо, играют в «крутых». Наверное, космонавтами в обломках России мечтают стать только дети-дебилы. Какая космонавтика? Основные промыслы – воровство и мародерство, поиск цветных металлов и прочее в том же духе. Проституция, естественно, но ведь пацаны проститутками стать не могут! Остается бандитизм, дерзкие вылазки… Старики либо умирают, либо живут натуральным хозяйством. У кого оно есть, тем невообразимо повезло. Пронцев, наконец, обнаружил, что все еще стоит посреди рынка, и к нему уже присматриваются дети повзрослее, видимо, выбирая его своей жертвой. Карманники. Он быстро пошагал к харчевне. Она выглядела как киоск и несколько столиков под тентом. Спросив чего есть, он получил пластмассовую тарелку с какими-то неубедительными кусками. Наскоро похавав – иначе этот процесс описать было нельзя, – он вышел с рынка и направился к станции. Тепловоз уже разводил пары, и Василий едва успел до его отправления. Запрыгнув в вагон, и показав свой билет мрачному толстому типу в наколках – начальнику поезда – Пронцев сел на свободное место, и поезд Бологое – Тверь начал свое трехчасовое путешествие. Пронцев, сидя на мягкой скамейке вагона, снова стал обдумывать свое будущее.
Можно было стать «челноком», и мотаться из нищих областей Центральной России в Питер, правда, с существенным риском быть выпотрошенным по дороге. К тому же, для такого предприятия требуется паспорт гражданина Россиянии. Можно отправиться в рейд по Московской области, надеясь, что за два года смуты там еще не все украдено. Уровень жизни стремительно деградировал от северо-запада на юго-восток, потом немного повышался в Краснодаре и Ставрополе и, наконец, исчезал на Кавказе. На востоке, в Сибири, было немного сытней, в тех регионах, которые добывали нефть и назывались Республикой Сибирь. Но там можно было устроиться только тем, кто работал на нефтяные компании и тем, кто обслуживал тех, кто работает. Итак, цель жизни на ближайшее время – скопить тысячу баксов, чтобы попасть в Россиянию…

Пишите отзывы!

Музыка: Immortal!
Состояние: задумчивое