Мега и Огг сидели в кафешке. Огг выглядел очень плохо. От природы бледное лицо теперь приобрело и вовсе мертвенный вид, под глазами были синяки, сами глаза напоминали глазки лабораторных мышей, двигался он как-то неуверенно, и периодически выпадал из реальности. Мега заключил, что либо его друг злоупотребляет химическими наркотиками, либо просто работает как проклятый и не спит. Разговор, сначала крутившийся вокруг компьютеров-программ-автогонок, плавно съехал в какие-то странные материи. Мега сам не заметил, как начал пересказывать Оггу какие-то положения теорий позднего экзистенционализма, которые сейчас его весьма увлекали.
- А чего ты в философию-то ударился?
- Да ты понимаешь.. – Мега Мега наморщил лоб и запустил пятерню в волосы. – Чего-то я не понимаю…
- В смысле? – озадачился Огг
- Ну, в смысле… Как на заводе – каждый станок работает, конвейер ползет, а вместо машины, скажем, - гора металлолома получается…
- Общей концепции не хватает?
- Ну, типа того. То есть читаю я, скажем, Хедрайма. Все понимаю, каждую главу. И что смерть не есть событие жизни, и что бытие – это высшее выражение любой морали. Но не связывается. Никакой системы. Идеально сконструированные элементы, висящие в пустоте.
Огг молчал, сосредоточенно глядя в окно. Потом осторожно произнес, будто нащупывая каждым словом место для следующего – То, что не имеет системы… нельзя… увидеть. – Затем, уже увереннее – Увидеть можно лишь то, что упорядочено по своей природе или то, что может упорядочить твой разум… Вещи, принципиально чуждые структуре нашего мира, не могут появиться в этом мире и не могут быть увидены из него…
Мега смотрел на него, широко открыв глаза. Странно было слышать такие вещи от панка и циника Огга…
- Чего уставился? – усмехнулся Огг, отворачиваясь от окна – думаешь, ты один тут…
Он не договорил. Лицо его, слегка разрумянившееся от кофе с коньяком, стало мертвенно-белым, он медленно встал, покачнувшись, и не отводя взгляда от какой-то точки около входа в зал. Мега посмотрел туда, но ничего, кроме толпы парочек, ищущих место и просто тусующихся, ничего не увидел. Огг же разыграл сложную пантомиму, адресуясь все той же точке и быстрыми шагами направился к выходу. На его месте тут же утвердилась дама лет 60 и начала что-то щебетать –то ли Меге, то ли подлетевшему официанту. Мега привстал, и окликнул Огга, тот обернулся, резко скрестил ладони, потом будто что-то оттолкнул от себя и помотал головой. В глазах его читалось чуть ли не отчаяние… Мега упал обратно на стул и проводил Огга тревожным взглядом. Попытался настроиться на его волну.. но дама своим щебетанием не давала сосредоточиться. Подождав, когда Огг скроется, Мега подозвал своего официанта, расплатился, заметив при этом ,что руки слегка дрожат, подхватил сумку и вышел.
На улице было очень хорошо – по его меркам. С неба сыпалась мокрая снежная крупа, оседая капельками на ворсистом воротнике, пропитывая волосы, стекая по лицу. Капли путались в ресницах, слепили. Казалось, что перед глазами одна за другой сменяются маленькие холодные линзы, как слайды в диапроекторе. При каждом движении ресницами картина менялась – меняли положение огни фонарей, машин, светофоров, текла сверху вниз люминесцентная стена дождя. Мега решил пойти домой пешком.
Он шел по ночному городу. Наушники, безликая и качественная электронная музыка. Шагал широко, полы черного плаща разлетались в стороны. Ворот поднят, одна рука на ремне сумки, другая в кармане, в голове – редкие бессвязные мысли. То, что и поздно, и район плохой, и вообще проезжая часть – это не волновало и вообще не проявлялось в сознании. Казалось, для него существует специальное измерение, где он идет необоснованно быстро, обгоняя одного, другого.. и не касаясь их. Временами он уставал, шел медленнее, с прежним бездумием вглядывался в фигуры, лица, дома. Все было как за витриной, за тонким бронированным стеклом. Некоторое время Мега боролся с шальной идеей подойти к кому-нибудь, схватить за лацканы, потрясти, заорать в лицо – чтобы заметили, чтоб перестать быть невидимкой…
Ему удалось перейти только две полосы, как загорелся красный свет, и инстинкт самосохранения все-таки проснулся и заставил остановиться перед потоком машин. Мега слегка очнулся от своего личного безвременья. Он стоял посреди перекрестка. В черноте ночи на четыре стороны разбегались узкие улочки, вымощенные брусчаткой и окруженные подновленными старинными домами. Некоторую упорядоченность движению придавала неподвижность темных домов и проводов, натянутых между ними.
Получалось, что в одном и том же месте сошлись и смешались сразу два плана реальности - бегающие разноцветные огни, запутанные в звенящих влажным агатовым блеском проводах – и изогнутые горецийские переулки, которые были такими же и сто, двести лет назад, несмотря на всю мишуру, которую к ним приносил, а потом столь же стремительно обдирал ветер времени.
Фонари и светофоры, провода, гладкие стекла в старых, рассчитанных на мелкие, подслеповатые витражи и решетки, оконных проемах, яркий электрический свет за этими стеклами, влажный запах машин – все это одинаково не шло к старым домам, намертво скрепленное и сшитое с ними бесконечным дождем.
Загорелся зеленый свет. Мега потряс головой, как собака, вылезшая из воды. От волос полетели капли, несколько прядей прилипли к щекам и носу. Мега улыбнулся. В конце концов, он просто шел домой… сотый раз за этот год.