за толстым слоем пыли
скрылось во мраке
затаилось
скоро совсем утонет в интернете

жаль, но чем меньше слов, тем больше я в них верю.
(как всегда мелким шрифтом: срок годности указан на обороте)

между тем
что я думаю
что я хочу сказать
что мне кажется, что я говорю
что я говорю
и тем
что вам хочется услышать
что вам кажется, что вы слышите
что вы слышите
что вы хотите понять
что вы думаете, что вы понимаете
что вы понимаете
есть десять шансов к одному, что возникнут трудности в общении

от зимы устали влюблённые и одинокие
устали водители и пешеходы
устали социальные сети
устал снег, который никто уже не замечает, даже когда он ложится на наши плечи
устала одежда и обувь
устал контроллёр и его автобус
устали ты и я
зима, ну ты поняла, да?

Во мне нет ничего первоначального. Я — совместное усилие всех тех, кого я когда–то знал

о главном писать не хочется, а больше, собственно не о чем

прошлое затаилось в будущем; скрылось совсем, молчит, бесцельно ждёт
понедельник путает пятницу; дни поздно начинает, заканчивает тоже, стало не отличить их
глаза смыкая, закрывая ли рукой, просыпаясь - жизнь свою проживаешь не только сам по себе, но и против себя.

не знаю, кто я на самом деле, но с каждым днём я всё больше становлюсь собой.

последнее тепло дарит осязание того, что лучше мая может быть только сентябрь (календарно), потому что тогда, возвращаясь назад и готовый к захвату/уничтожению самолёта со мной на борту (лишь бы лишь бы только не туда), теперь, осекаясь, я-то понимаю, как же всё-таки это непостоянно и в сущности бессмысленно.
и вот так
в какой-то момент я пришёл к мысли, что никогда и ни за что нельзя останавливать своего движения, как бы тяжело ни было и к чему бы это ни могло привести. случалось, было время и мысли, что жить так нельзя и невозможно, становилось слишком невыносимо, не было сил проснуться и в чём-то увидеть смысл, двинуться с места хоть как-то.
и пускай теперь не так просто писать об этом, как это было раньше. иногда уходит уйма терпения, сил и времени для того, чтобы найти нужные слова.
можно назвать это растущим стволом дерева, если я это дерево. а я всё-таки не дерево,
я человек и я живой. и я рад что это произошло со мной, что это случилось сейчас, пока я ещё ни к чему не привязался, ведь самое страшное, пожалуй, однажды осознать, что ты не способен ничего изменить в своей жизни.
так я решил меньше оглядываться по сторонам, чаще смотреть в себя.
и по-прежнему беречь слова.
а главное, избегать такую, что может разделить вместе только хорошее.
"пускай, знаешь, сейчас совсем плохо, но я всё равно с тобой" - слова самого важного человека, даже если пока его нет. куда важней это понять сейчас, чем обманываться с другими людьми потом.

я улыбнулся. кажется, кто-то рядом это заметил.

существуют два типа людей:
которые приходят в твою жизнь
и которые из неё уходят

и всё

полюбить своё тело
заниматься тем, что любишь
в любой ситуации оставаться человеком

понимаешь, это как цветок:
у него есть солнце, есть вода
а он всё равно скоро завянет
***
я это те кто был со мной
***
думаете ли вы о том, что завтра мы умрём, а вы по сути хуйнёй какой-то занимаетесь
***
они
как ножиком для масла срезают
смотри что у тебя тут
в голове

удивляйся

Мужчина, который ничего не понимает, женится на женщине, которая ничего не понимает, и все говорят: "Поздравляем!". Этого уже не понимаю я.

я чувствую как ток поступает к моей голове
я чувствую длину своих мыслей
я всегда буду скучать по людям которые не со мной
я всегда буду скучать по местам где меня нет

трудно поверить что я вернулся сюда.
здесь я чаще вспоминаю её.
она так и не приехала тогда, хотя мне почему-то казалось, что мы обязательно будем вечерами сидеть у океана на спасательных мостиках или ездить до пристани, брать сэндвичи с тунцом и молчать подолгу, потому что это и было всё, к чему мы шли. теперь, возможно, это будет какой-то другой человек, или не будет вовсе, но осязание тех желаний так и живет во мне горчящим привкусом того, как мы предали всё, во что верили.
иной раз когда я вижу какие-то осколки того, что осталось, мне до сих пор трудно поверить, что всё это какая-то ещё одна одна история с до боли известным концом. только теперь для неё и для меня. и мы всегда будем оправдывать себя и винить каждый друг друга, пока в какую-нибудь такую редкую минуту тоски не вспомним то время, нас и наши надежды, да и не это, пожалуй, главное: кто виноват, а кто жалости заслужил. а что?
она так и не научилась называть вещи своими именами, а я так и не понял, что мир не зациклен на моих желаниях.
и да, мир большой, я - маленький, есть много вещей ради которых стоит жить, и стоит бороться, а иногда просто пережить их и идти дальше, но очень хочется верить, что у кого-то получится чуть лучше сохранить то, что у вас есть на двоих, чем это вышло у нас.

поэтому тяжело, и, наверное, сейчас как никогда, тяжело быть здесь.
но чего уж кривить душой. никому кроме меня это и не нужно. всю жизнь проживаешь только для себя.
и это, пожалуй самая отвратная штука - вас никто об этом никогда не предупредит. вам просто жизнь дана в этом убедиться.

не меняйся,
сказала она мне на прощание.

кроме слов и не осталось ничего.

однодневно но вторично

у великого человека два сердца - одно истекает кровью, другое стойко терпит.

хоть я и знаю, что завтра ничего не изменится, но
это самые правильные слова сейчас

Оскар Уайльд писал: есть три степени опьянения от абсента:
первая, когда вещи кажутся не такими, какими они есть.
вторая, когда вещи кажутся такими, какими хочешь их видеть.
третья, когда вещи кажутся такими, какими они есть на самом деле.
И вот на этой третьей степени, писал он, становится по-настоящему страшно.