Два года назад.

-- Ты туда не пойдешь.
-- Пойду.
-- Нет. Тебе нечего там делать.
-- Отстань.
-- Пожалеешь, Кара. Я тебе обещаю.
-- Ты всего лишь мой внутренний голос.
-- Так может, стоит прислушаться?
-- Ты не можешь знать больше, чем я. Ведь ты – это я.
читать подробнее

Я оглянулась по сторонам, пытаясь понять, где нахожусь. Повсюду мелькали ночные огни города, играла музыка, шумели машины... Голова болела так, как будто на неё одели кастрюлю и хорошенько по ней постучали. Я сжала виски пальцами, закрывая глаза и начала... Один... Два... Три... Открываю глаза и чувствую, как кружиться голова. Четыре... Пять... Мир плывет, все слилось, как будто взяли палитру и смешали все краски в цветной водоворот. Шесть...
Внезапно сзади завизжали колеса, уши сдавил громкий гудок. Я резко развернулась, чувствуя, как собственные волосы больно ударили по спине. Прям на меня летела низкая легковушка, ослепляя светом дальних фар...
Кто-то больно хватает меня за руку и резко дергает в сторону. Каблуки неуклюже уходят в сторону, и я начинаю падать, ко лбу неумолимо приближается грязный серый тротуар, а где-то рядом слышаться испуганные крики. Чьи-то руки меня подхватывают, с силой сдавливая плечи до острой боли. В голове зазвенело. Во рту пересохло. Я испуганно смотрела перед собой не видя абсолютно ничего... в нос ударил запах дорогого парфюма Ви1. Меня медленно отпускают, разжимая по истине сильную хватку рук. Чуть качнулась на каблуках вперед, пытаясь удержать равновесие, и снова чуть не падаю.
читать подробнее

Карандаш легко скользил по бумаге, окрашивая её в бледно-серый цвет. Штрих. Ещё штрих. Полуовал. Пальцы второй руки легко перекатывали между собой тонкую старинную монету, чуть поблескивающую на первых лучах весеннего солнца. Кусаю нижнюю губу, рассматривая оживающий на глазах рисунок, который, казалось, прям сейчас начнет шевелиться, как черно-белые старые фильмы. Губа стала горячей, и я почувствовала легкое покалывание. Пальцы немного занемели, и я совершенно не чувствовала тонкой палочки простого карандаша. Он скользил, надавливал то сильнее, то слабее, рисовал, чертил так, как ему того хотелось. Ожил.
Останавливаюсь, кручу потемневший альбомный лист, подтираю штрихи кончиком пальца и снова начинаю рисовать, оценивающе пробегая взглядом по нежным изгибам штрихов. Сдуваю крошку грифеля, клацаю монеткой о столешницу. Озорные солнечные зайчики бегают по рисунку, добавляя собственную игры света и тени, искажая первоначальный рисунок, заставляя меня, то хмуриться, то улыбаться. Я не вижу картины. Совсем не вижу. Глаза цепко выхватывают лишь отдельные фрагменты – люди, аккуратный серый микрофон, яркие дневные лампы, огни, бутылки на столиках заднего плана. Пытаюсь сфокусироваться на целостной картине – и снова чувствую неудачу. Сжимаю крепче зубы, почти слыша как эмаль крошиться, подобно грифелю карандаша. Чертов диагноз. До боли закусываю губу. Прозвенел звонок.
читать подробнее