Дмитрий, седоватый уже мужчина, худой, высокий, сутулящийся, в черном свитере и в отвисших немного на коленях брюках, расхаживает по скудно освещенной комнате. Вспышки (видимо, рекламные) обжигают стены, чередуясь: красный-желтый-синий, красный-желтый-синий.
На стене приглушенно горит бра, одна лампочка из двух вывернута.
В глубине комнаты - небрежно застеленная постель, на переднем плане - стол, на нем - початая бутылка, стакан, пепельница, окурки, по всему столу разбросаны кассеты.
Видно, что ему уж под 40, хотя возможно он старше. Лица почти не разглядеть.
Он подходит к столу, берет в руки диктофон, слушает. Слушает внимательно, немного наклонив голову:
"..улыбаясь - хрупко так! в уголках губ подпрыгивал маленький пузырек слюны..Рисовала - маленьким пальчиком, а я задыхался просто.."
Щелкает, перематывает.
".. кинулся, никого ведь не было тогда, а не испугалась же, Мартинка моя, радость! Хрипел просто.. " -
щелкает кассетой, вынимает. Шарит по столу.
Вставляет другую. Щелчок кнопкой.
"..сяцев, сколько дней и ночей я говорю с тобой, говорю непрерывно. (Пауза). Луна украла тебя, твой отец, твоя жизнь, они украли всё. (Пауза, на заднем фоне слышны шум машин и голоса.). Подожди, я сверну за угол, здесь шумно. (пауза). Всё. Ночью тут всё ускоряется, время без тебя летит, как чертова тележка со скалы, мне кажется, я старею без тебя.. Катастрофически. (Пауза, грустно). С жуткой скоростью.. Так не бывает. Я стал пить, я, вернее, почти перестал пить - после тебя, а потом снова, ну это уже все равно.. Зато я вот сколько говорю с тобой (шум вновь нарастает), и в конце концов ..(Слышен неразборчивый мягкий женский голос, фраза непонятна).
голос Дмитрия (слабый, вежливо) Нет, спасибо. В другой раз. (вновь женский). Хорошо, сигаретой - могу. (громкий щелчок зажигалки, видимо, рядом с микрофоном.). До свиданья.(пауза). Нет. (пауза.)
Извини, отвлекли. Русских много тут, в Праге. Так на чем я? Да, всё время - с тобой. Удержаться трудно, хотя мне.. Ну, ты знаешь, это как в вате, в тума."
Дмитрий щелкает кнопкой. В тишине, освещаемый попеременными вспышками, подходит к столу, наливает половину стакана. Темно-желтое, прозрачное. Отпивает треть. Молчит, поворачивается к нам лицом, глядит поверх голов, поднимает стакан, замирает - и, кивнув, отпивает еще треть.
Помолчав, встряхивает головой, быстро подходит к столу вновь, заряжает новую кассету, нажимает кнопку.
Чуть накреняет голову ( микрофон пристегнут к вороту), начинает:
"А помнишь, нашла янтарь с непонятным чем-то внутри? Никогда, до конца дней.. (Пауза).. до конца не забуду, как радовалась-то там, среди дюн, носилась, подпрыгивая.. Ты все еще ребенок, ну, сейчас вряд ли, может, и дети уже.. Детей хочу. (Пауза.) Нянчить. Твоих. Наших. Пусть от кого хоть. (пауза). Я пишу тебе, и ничего не записываю. И не знаю, где ты. Уехала - и всё. Всё."
Снова - к столу, отворачивается. Стакан. Звук стекла о стекло, и льющейся жидкости - громко.
Вдруг бросается к столу, перезаряжает кассету, перематывает, слушает.
"..синее небо, как ты любишь, любила, то есть. Сосны качали его, как только у нас, на побережье такое. Ну пусть штамп, но качали-то как! И ты рисовала облака, лежа на спине, улыбаясь - хрупко так! в уголках губ подпрыгивал маленький пузырек слюны..Рисовала - маленьким пальчиком, а я задыхался просто от этой бешеной любви. Так не бывает, я уже почти вдвое старше.. Но не боялась же, не боялась! Глаза твои, глаза - я сойду с ума без них.. как мне без них! И никого, и кузнечики цвиркают, и лодка перевернутая рядом, запах соли с Балтики, бог ты мой! какие ласковые пальцы рисуют облака.. я кинулся, да, я кинулся, никого ведь не было тогда, а не испугалась же, Мартинка моя, радость!
Хрипел просто, катался на тебе, дикий, рвал, гладил, срывал, мял, впивался, эти грудки, этот сок от них - сладкий, девичий! бог мой, что же я делал! было страшно, что оттолкнешь, что кончится это всё - лето, море, ветер с дюн, твой рот ласковый, детский.. детский.. Потом уже, потом ты всё мне сказала, потом. Об отце, и о Марко твоём, и про этих скотов, сволочи, я приеду в Москву, я убью всех, всех.. Но твои пальцы не переставали рисовать, уже на мне, уже везде, везде, а потом, потом.. потом.. (Пауза). Потом. (пауза). "Я люблю тебя" - сказала. Посмотрела прямо в глаза. "всё твоё люблю." И поцеловала - глаза мне. Думал, что сойду с ума. Море заколыхалось, зашумело, сзади, сбоку. Тихо стало, только море. "Иди ко мне." (Пауза.)
Я вспоминаю каждый день - это. И всё - каждый день. Море и я как одно были, оно будто толкало в спину, я слышал его накаты, и слушался его. А ты - меня. Мартина. Мартинка, девочка моя. (Пауза.) Я не навижу поезда, ненавижу. Я люблю море, я потому и уехал, там нельзя - одному. Я бросил всё, всех, море. Я ненавижу! Поезда! Они как заведенный будильник, как .. как глухие правильные коробки, они железные, гады.., они как нацисты скрупулезные и блестящие, как этот рассвет снова, снова, гадский, каждый день..." -
(резкий щелчок.) Дмитрий встает, чиркает зажигалкой, чиркает, чиркает, прикуривает наконец и подходит к окну, где лицо его наконец становится видным. Оно освещается : красный-желтый-синий, красный-желтый-синий.

(продолжение будет).