Про Каляевскую

Начало
Про Ивановскую
Про Ивановскую 2
Про Ивановскую 3


Когда мне исполнилось 14, маме, как заслуженному работнику культуры (в просторечии «засрак») и многолетнему депутату какого то там местного уровня, дали новую квартиру, хотя и по-прежнему двухкомнатную, но более просторную и, главное, очень близко от её работы.
Располагалась она на Каляевской (ныне Долгоруковская улица). Название это, как и во многих других случаях, забавно-парадоксальное. Эсеровский боевик Каляев прославился убийством московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, а переименовали в его честь улицу, которая была названа по имени предыдущего генерал-губернатора, князя Долгорукова.

Дом был старой, довоенной (может и дореволюционной) постройки, но после капремонта. Бывшие коммуналки разбили на отдельные обиталища, обновили коммуникации, ну и всё такое.

Комнаты, узкие и длинные как трамвай, сходились в большой по прежним хрущобным меркам коридор, который бабушка именовала «холлом». Там мы установили привезённый отчимом с Сахалина огромный ч/б телевизор «Темп» на марсианском треножнике, кресло, и по вечерам, вынеся из своих комнат стулья, устраивали чайные посиделки под программу «Время» и субботнего Кобзона.

Странно, никаких иных подробностей вспомнить не могу. Туалет, ванна, кухня? Где стояли книги? Даже свою кровать не помню. По идее, я опять должен был жить с бабушкой в комнате. Провал.

Зато хорошо помню улицу и дворы. Район Новослободской поражал меня своей трущобностью ещё в прежние годы, когда мы пару раз приезжали сюда с ребятами из школы в поисках неясных приключений. Сейчас же мне подставилась возможность изучить всё досконально.

На Краснопролетарской улице, там, где сейчас светится жёлтым кирпичом здоровенный «цековский» дом, стояли разномастные низенькие домишки. При свете дня они выглядели просто облупленными мрачными хибарами, а в ночной тьме производили жутковатое впечатление. Представьте себе трёхэтажный дом, в котором изо дня в день освещено одно единственное окно на втором этаже, а из пробоины подъезда (входной двери, судя по всему, нет давным-давно) настороженно поблескивает чей-то золотой зуб. Обладатели золотых зубов обычно гуртовались в ресторане «Арагви» (он был прямо напротив входа в детский парк, где сегодня камрады любят догоняться после ЕПП), и, несмотря на публику, это было единственное в квартале прилично выглядящее здание.

Стоило зайти поглубже во дворы, как разруха становилась просто катастрофической. Вершиной впечатлений была пятиэтажка из тёмно-красного кирпича, которая вполне годилась для натурных съёмок про Сталинград. С одной стороны треть крыши отсутствовала, и верхние этажи были разрушены, казалось, прямым попаданием фугаса. В двух других подъездах половина стёкол была выбита, но по вечерам в доме исправно зажигались пять или шесть окон. Дом пугал и манил. В нём были сквозные подъезды, с чёрными ходами, через которые можно было попасть в подвал. Совершенно необозримый, тёмный, изобилующий коридорчиками, закоулками, спусками к каким-то запертым и заросшим окаменевшим мусором решёткам. Он до сих пор мне иногда снится.

Конкуренцию этому дому составляла наполовину кирпичная, наполовину деревянная одноэтажная хибарка неподалёку, на обочине Каляевской улицы. Судя по всему, этот мезальянс изначально был непрочен, поскольку деревянная часть хибары всем своим видом показывала решительное несогласие быть в одной упряжке с кирпичной. Дабы предотвратить полный распад, деревянная стенка снаружи подпиралась двумя здоровенными брёвнами, но всё равно, в щель между кирпичной кладкой и деревом можно было спокойно просунуть руку. Жила там толстая неопрятная баба. Однажды возле хибары собралась толпа, мрачно наблюдавшая, как двое упревших милиционеров тащат эту бабу волоком за руки к своему «газону». В ходе операции с неё сползла юбка и разошлась на обширной груди замызганная кофта. Всем открылась голая правда. Баба не возражала, она была не то в обмороке, не то пьяна в зюзю.

Халупа, окончательно раскоряченная, простояла в таком виде до середины 90-х, но больше там никто не жил. А пятиэтажка до сих пор жива. Её реконструировали и надстроили лет 6 назад. Сейчас там, само собой, офисы.

Чуть дальше, у Садового кольца, стояли более опрятные, но абсолютно патриархальные домики, с бельевыми верёвками через весь двор, сморщенными старушками на стульчиках и купающимися по летнему времени в корытах детьми. Само собой, с улицы это было не видно, но я любил гулять внутри.