Все события вымышлены. Любые совпадения персонажей с реальными людьми невозможны. Если кто-то обнаружит сходство - это следует считать авторским произволом
со всеми вытекающими последствиями.




Есть на белом свете страна. Назовём её, например, Славянией, хотя её обитатели называют её совсем по другому. Но это неважно. Расположена она как раз посерёдке между землями всегда холодными и землями всегда жаркими. Поэтому зимой там очень холодно, а летом очень жарко, что доставляет обитателям этой страны массу неудобств. Впрочем, они привычные. В лесах этой страны много дичи, в реках рыбы, в небесах птицы, в болотах лягушек, и много ещё чего хорошего в прочих местах. Обитает там народ. Назовём их, например, славянами. Народ сей незлобивый, но во гневе страшный, ленивый, но в ремёслах искушённый, не чревоугодствующий попусту, но при случае жутко прожорливый. Хороший, в общем, народ. Кто ими правит – из наших краёв не видать, но купцы шёпотом рассказывают, когда лишку переберут, что есть у славян свирепый князь Бодун, который любит людишек в тех краях по утрам помучить. Самого его правда никто не видел, но народ им побитый да помученный видали. Жуткое зрелище.
Так что не слишком тяжело славянам живётся, да и соседи у них хорошие. На востоке от них живут не тужат дальние их родичи, тоже славяне, поколений десять назад ушедшие на поиски хорошей жизни и основавшие Великий и Могучий Салоедский Каганат. Со своими родичами они дружат, хотя не упускают случая напакостить. Мелко и по дружески. На западе начало земель Великой Пивной Шляхты. Далеко-далеко тянутся те земли, до самой Буржуинии. Носятся весёлые пивные шляхтичи на могучих конях, рубятся на вострых сабельках да пиво пьют. Славян они любят.
На этом хорошие соседи кончаются и начинаются очень хорошие. На севере в снегах посреди вечной ночи живут страшные отморозки. Поклоняются они великому Деду Морозу и в его честь везде носят с собой огромные красные мешки. Что они в них таскают и зачем – точно никто не знает, но страшных слухов ходит много. На юге находятся земли, заселённые злокозненными и хитрожопыми садахами и мазахами. Кто они такие – все знают и перечислять их мерзкие деяния нужды нет. Вот и всё про соседей славян и о них самих в общем. Тут и сказке начало.

* * *

В то утро, в которое всё началось погода стояла солнечная и безветренная, осадков не ожидалось. Всё это, конечно, касается только тех мест, о которых пойдёт рассказ, а что было в других местах нам не ведомо. Недалеко от границ Салоедского Каганата стояло большое, дворов на тридцать село. Больших таких дворов, обнесённых высоченными тынами с горшками на жердях, мощными курятниками и белёными домиками посреди огороженных территорий. Жило это село и богатело разведением и откормом улюлюйских петухов. Все знают, что птица это редкая, привередливая и опасная, но за взрослого петуха в хорошем состоянии платят золотом по весу петуха. Почему петухи не хотели размножаться и откармливаться в других местах – не ясно, но жители села были этому только рады. Село называлось Толстые Упыри именно из-за петухов. Сами ведь знаете, что за птица улюлюйский петух – его не поругаешь – он есть откажется или ещё чего удумает. А уж если его случайно похвалишь или он подслушает, что о нём хорошо говорят – совсем раскапризничается. Так что под толстыми упырями имелись в виду именно улюлюйские петухи.
В общем, утро близилось к концу, когда на крыльце самого большого дома появился мужичок невысокого роста, круглый и довольный, как колобок. Осмотревшись он глубоко вздохнул, хлопнул себя рукой по волосатому пузу и подобрал заготовленный с вечера кирпич. Хорошенько прицелившись в бронзовый щит, подвешенный на цепях за маленьким окошком внутри курятника он ещё раз огляделся и ловко засветил кирпичом в щит. Раздался гулкий звон, над толстыми стенами курятника взвилась пыль, но через секунду звон перекрыл жуткий рёв, пронёсшийся над деревней. Стены курятника стали расплываться в глазах от мощной вибрации но тут всё неожиданно закончилось и лишь воздушные пробки в ушах напоминали о недавнем буйстве звука. Мужичок довольно икнул, пустил ветры и ушёл обратно в дом.
Минут через десять он появился уже одетый. На нём были небесно голубые шаровары по салоедской моде, щёгольские сапожки зелёной кожи с загнутыми кверху носами и меховая жилетка мехом наружу. Шаровары были перевязаны розовым кушаком на котором висели огромная деревянная ложка, люлька и шмат сала в холщовом мешочке. В таком вот пижонском виде и весёлом расположении духа Майкл, а это, как вы уже догадались, был именно он, отправился в гости к своему старому другу Ярвоху.
Ярвох жил на другом конце села в большом доме, напоминающем формой пивную кружку. Идти было далеко, но Майкл шёл не спеша, наслаждаясь погодой и спокойствием души. Через полчаса, подойдя к калитке, он трижды ударил ритуальной ложкой, которая висела у него на поясе в ритуальную миску на столбе и стал ждать. Вскоре из глубин дома послышались стуки, грюки, матюки, упоминания загадочного Восьминога и не менее таинственного трамбовщика в кирзовых сапогах. Майкл сделал лицо поумильнее и широко улыбнулся мужичку, наконец показавшемуся в дверях. Был этот мужичок низок ростом, костляв, но с выпирающим круглым пузом, лупоглаз, ушаст и лыс. Одет он был в огромные синие солдатские трусы и шепеляво буркнул вместо приветствия:
- Фево пвипёвся?! – редкая, но длинная бородёнка при этом задёргалась, а огромные уши зашевелились.
Майкл сразу узнал старого знакомого, денщика Ярвоха. Денщиком он был давным-давно, ещё со времён службы Ярвоха в Гороховом полку, но это уже совсем другая история.
- Дядько Запор! – завопил Майкл на салоедский манер. – А шо ж я Ярвоха нэ бачу?
- Майкл! Дорогой ты мой! Дай я тебя поцелую! – донёсся из дома голос хозяина, а вскоре показался и он сам. – Запор, хрыч старый! Опять ты в сенях растяжку поставил? Говори, негодяй! У-у-у, вояка хренов! Уйди с глаз моих, из-за тебя чуть не убился!
Запор забурчал, запыхтел, но шустро убрался куда то за дом. Он уже много лет общался с Ярвохом и искренне радовался вместе с ним, когда кто-нибудь попадался в их ловушки, а потому вполне мог стерпеть показной гнев. Иногда, правда, они попадались сами.
- Опять ты на салоедский манер вырядился! – неодобрительно заметил Ярвох, оглядывая Майкла. – Вот щас как разбужу своих улюлюйских петухов, вмиг забудешь эти выкрутасы! Ишь, как не славянин!
Майкл не боялся, так как знал, да и всё село знало, что петухи у Ярвоха такие крутые да могучие, что если их разбудить от их рёва небо упадёт на землю. Поэтому, хоть Ярвох своих петухов никогда не будил, все знали, что его петухи самые крутые на селе. Однако Майкл решил подстраховаться.
- Что ты, Ярвох! Не буди своих страшных петухов, али не друг я тебе?! – завопил он.
- Ладно, так уж и быть, не буду. Пойдём лучше пивка хлебнём. – и он широким жестом пригласил Майкла в дом.
Шёл Майкл осторожно, помня о Запоровских приколах, аккуратно щупал ногой пол перед собой и придерживал рукой заветный мешочек с салом на поясе. Наконец длинный, узкий и заваленный хламом коридор закончился и они вошли в комнату. В комнате было светло, просторно и хлама у стен лежало значительно меньше, чем в и без того узком коридоре. Конечно, это только с виду был хлам, на самом же деле это были Очень Крутые Вещи, которые Ярвох, будучи гномовитым хозяином собирал всю свою долгую жизнь. Естественно, с виду вещи были самые обыкновенные, вот, например стол с лавками или драные сапоги в углу, но это только с виду, в целях секретности. Никто не знал, в чём именно состояла крутость той или иной вещи, но скорее всего стол был столистее, лавки – лавистее, а драные сапоги сапожистее, чем у всех остальных селян. Некоторые несознательные личности, бывало, сомневались в крутости всего этого, но их было мало и никто их не слушал.
Сев за стол и глотнув пивка Майкл с Ярвохом начали беседу.
- Ярвох, кум ты мой благородный, - начал Майкл. – Вот, думаю, думаю я и никак придумать не могу, что бы нам такое сделать, чтобы жизнь веселее стала? Может, в чужие земли сходить, на людей посмотреть? Да и, глядишь, чего полезного найдём.
- А что, хорошо придумал. – поразмыслив ответил Ярвох. – Вот только в какие земли нам идти?
Стали они думать, в какие земли идти. На север – холодно, да и отморозки страшные. На востоке хорошо, но идти близко, неинтересно как то даже получается. На юг сходить бы, да вот только с садахами шутки плохи. А садахи нынче жутко злы на славян: те у них мазахов за большие деньги нанимают, чтоб значит по субботам не своих соседей мочить, после чего народу поломанного куча и работать некому. Мазахи отбиваются то больше для виду, уговор у них с мужиками такой, а то если совсем не отбиваться славянам не интересно. Вот и получается – мазахам радость да и прибыль в придачу, мужики тоже довольны – копейки платят, а на востоке и то состоянием считается. Одни садахи в пролёте. Вот и ловят они простых славян и определяют их в мазахи. Садахов и мазахов то поровну должно быть. А простому человеку от мазахской жизни конец. Так что сто раз подумаешь, прежде чем на юг идти. В общем, порешили они идти на запад: и свои мол, земли посмотрим и к Шляхте Пивной выйдем, на шляхтичей поглядим.

Над восточными границами Великой Пивной Шляхты поднималось солнце. Туман полз над полями, прорываемый кое-где высоченными стогами. Птицы уже начинали орать свои гнусные песни, а подъесаул Войска Пивного Волк скучал на дозорной вышке. Пиво, припасённое с вечера у него давно кончилось и он постоянно засыпал от скуки и вынужденного безделья. В казармах мирно храпели воины, в конюшнях чесались и всхрапывали кони, на стрельбище стояли обугленные манекены, в оружейной лежали вострые сабли и квасилась капуста. Всё как обычно. И хоть бы что ни будь развеяло эту скуку смертную! Примерно такого содержания мысли посещали подъесаула Волка в то утро.
Вдруг небо резко начало темнеть и заволакиваться тучами, ударил гром, заполыхали молнии, зашумели деревья, вздрогнула земля, заржали кони в конюшнях, затрещали кондовые опоры вышки, дико заорал полковой кот и страшно захлопал дверьми полковой сортир. Яркая вспышка в поле ослепила Волка, а когда он вновь обрёл способность видеть, он увидел в чистом поле три фигурки, с вышки казавшиеся очень маленькими, но явно человеческими. Волк не поверил своим глазам, надавил пальцем сначала на один глаз, потом на другой. Фигурки расплылись. Он попытался вспомнить, должен ли мираж расплываться или наоборот, но так и не вспомнил. Тогда он ущипнул себя за пузо, а потом за задницу. Фигурки не исчезли. Волк тяжко вздохнул и поднёс к губам шланг, идущий к Большому Тревожному Рогу, набрал в грудь побольше воздуха, протяжно дунул и, матерясь, скатился вниз по шаткой лесенке докладывать о появлении в чистом поле неизвестно кого неизвестно откуда и, что самое страшное, неизвестно зачем.
Не успел ещё утихнуть пронзительный звук Большого Тревожного Рога, как первые шляхтичи уже бежали в сторону оружейной на ходу подтягивая кальсоны, а Волк уже лупил кулаком в дверь дома сотника.
Пан Годзилецкий долго и внимательно смотрел на Волка, прикидывая, не перепил ли тот плохого пива. Потом потребовал повторить рассказ. В конце концов он дёрнул себя за правый ус, подтянул шаровары и зычным командирским голосом проорал в окошко приказ приготовиться двум десяткам латников и десятку огнемётчиков. Через пару минут он разгуливал перед строем латников и вальяжно поглощавшими размоченный в пиве горох с квашеной капустой огнемётчиками и разъяснял боевую задачу. Из его объяснений личный состав узнал, помимо своей родословной и сексуальных пристрастий сотника о том, что в чистом поле имеют место быть три неизвестных лица, судя по событиям, сопровождавшим их появление неописуемо опасных и чрезвычайно зловредных. Из слов пана Годзилецкого также следовало, что долг каждого шляхтича, и их в том числе, состоит, помимо прочего и в защите родных земель, а в данный момент только они, засранцы и извращенцы могут их, то есть земли, защитить. После сей вдохновенной речи, призванной изгнать из сердец страх пред неведомым сотник указал направление, в коем следовало ловить, вязать и прочими образами защищать родные земли, а сам отправился на вышку дабы наблюдать этот процесс. Подъесаул Волк издал три зелёных свистка вверх и отряд шустро двинулся в чисто поле.

* * *

Первым очнулся Майкл. Открыл сначала правый глаз, потом левый, почесал пузо, попытался сесть и дико заорал. Ощущение было такое, будто он упал с крыши своего замечательного дома прямо на задницу. От вопля пробудился Ярвох, закряхтел, забурчал, тоже попытался сесть и заорал громче Майкла. Через полчаса попыток хоть как ни будь сесть друзья пришли к выводу что сегодня их жопы по неведомой причине к сиденью не приспособлены. Пришлось встать на ноги. Тут то они и заметили невдалеке комплекс строений казарменного типа за невысокой бревенчатой стеной. В стене имелись открытые ворота из которых выбегали блестящие на солнце фигурки.
- Ярвох, кум, это что же, шляхтичи?! – изумлённо воскликнул Майкл.
- Ну… не знаю, наверное. – пробурчал Ярвох.
- Ярвох, они к нам бегут! – сообщил Майкл, глядя на фигурки через серебряную трубочку, добытую из глубин шаровар. – По моему, они в доспехах!
- А, так это же почётная делегация! – сообразил Ярвох. - Слыхал я про такой обычай, сейчас нас будут угощать хлебом и пивом. А в доспехах солдаты их, для почёту и солидности! Вот здорово то!
- Ага, делегация! Для солидности! Раскатал губу, хрен тебе ежовый, а не делегация! – донёсся голос сзади.
Ярвох с Майклом подпрыгнули и обернулись. Взорам их предстал мужичок мелкого роста в разноцветных сапогах, фиолетово-синих полосатых шароварах, драном тулупе мехом наружу, с волосатыми руками и роскошной кудрявой бородой цвета вороного крыла. Не менее роскошной была и грива со множеством мелких хвостиков. Из восхитительной бороды торчал изящный, но сизый нос и злобно сверкали маленькие глазки. Как сие чудо оставалось до сих пор незамеченным никто как-то не задумался.
- А ты кто такой? – изумлённо вопросил Ярвох даже не обидевшись на «хрена ежового», что было на него совсем не похоже.
После длинного, путаного и изобилующего непристойностями ответа наши герои узнали, что мужичок сей – колдун, известный в народе как Кащей, мирно живший и колдовавший в лесу неподалёку от полянки, на которой был активирован Волшебный Сапог. В процессе активации он, привлечённый профессиональным любопытством подобрался слишком близко и тупой Артефакт закинул его вместе с двумя недоумками точнёхонько к пограничной заставе шляхтичей. По мнению колдуна шляхтичи вовсе не собирались кормить двоих друзей и его заодно хлебом и пивом и пора было быстро бежать в сторону леса, чтобы избежать того, что шляхтичи делать собирались. Друзья, особенно Майкл, нервно поглядывавший в сторону заставы уже начали подумывать то же самое, когда послышался лязг, топот и друзья обнаружили, что они окружены двумя десятками латников. За спинами воинов виднелся толстый коротышка, по всей видимости командир, довольно ухмылявшийся и нагло разглядывавший Майкла, Ярвоха и Кашея.
- Ну что, холопы, в Шляхту Пивную пробраться хотели? – глумливо поинтересовался мерзкий шляхтич. - А не выйдет, на страже границ наших стою я, десятник Болт! Взять их!
После сих ужасных слов, никак не похожих на приветственные слова почётной делегации друзьям стало ясно, что их хотят незаслуженно обидеть. Поэтому, когда латники ринулись «брать» самому ретивому досталось по башке мешочком с салом, что на долго вывело его из строя, второго встретил Ярвох, а третий получил пинка в неприкрытое доспехами место от колдуна. После чего вошедшие в раж друзья принялись шляхтичей подкидывать да подбрасывать не жалеючи ручек белых, попинывать да поколачивать не жалеючи сапожек щёгольских, попутно поучая шляхтичей не ходить арестовывать людей добрых в гости прибывших. Кащей в это время бегал вокруг и кричал заклинания, от которых попинываемых и подбрасываемых шляхтичей пробирали чих и икота.
В пылу схватки никто не заметил появления со стороны заставы десятка толстых усатых дядек. А дядьки, увидев побоище и подлетающих над полем латников привычно ухмыльнулись, повернулись к дерущимся задом, присели, упёрлись руками в колени и…
Ярвох, схвативший шляхтича за ноги и отмахивавшийся им от оказавшегося неожиданно проворным коротышки-командира услышал вдруг странный звук, как будто кто то поблизости рвал огромные шаровары из очень толстой ткани. Он успел увидеть Майкла, переставшего крутить над головой свой мешочек с салом и тоже пытавшегося понять, откуда происходят этот треск и гулкие посвисты. А потом исчез воздух. Совсем. Преодолевая удушье, сквозь муть перед вылезающими из орбит глазами Ярвох увидел как падает Майкл, выпуская из внезапно ослабевшей руки мешочек с салом, как схватившись за горло валится на колени колдун, а потом навалилась темнота.

* * *

- Пан сотник, пан сотник! – заорал Волк, свесившись через перила дозорного места на вышке. – Пан сотник, едет ктой-то! По Западному тракту!
Пан Годзилецкий, до того с интересом наблюдавший за накормленным огнемётным зельем Ярвохом, споро забрался на вышку и приложил к глазу свою серебряную трубочку. Он очень быстро заметил тучу пыли над дорогой, а потом, к своему неописуемому ужасу разглядел над отрядом хоругви Великого Гетмана.
- Дуй! – не своим голосом заорал он Волку, а сам, прыгая через три ступеньки, понёсся вниз и через минуту скрылся за дверью своего дома.
Через пару минут он выскочил уже в парадном кожаном мундире со шнуровкой и кривой саблей устрашающих размеров в золочёных ножнах на боку. Видимо тоже парадной. Весь гарнизон в построении пребывал на плацу.
- Значит так. – Начал сотник. – Через час здесь будет сам Великий Гетман. Скажу коротко: если кто ни будь из вас, засранцев опозорит меня перед паном Петровским, тому я откушу ухо.
Сотник тяжёлым взглядом обвёл ряды воинов. Шляхтичи старательно смотрели в землю, так как знали, что угроза отнюдь не пустая.
- Вижу, все меня поняли. Так, теперь. Этого, которого горохом накормили, отволочь в сарай к двум другим и крепко стеречь. Всем начистить доспехи так, чтоб коты обзавидовались. Первый второй десятки – на кухню, колоть дрова и пиво из подвалов таскать. Четвёртый и пятый – двор мести, чтоб ни соринки нигде! Кузнеца найти и опохмелить, пусть чего ни-будь куёт. Волка в подвал, чтобы гарнизон не позорил. Огнемётчикам – тройную порцию, будем палить в честь Великого Гетмана. Остальные – на плац! Исполнять!

Майкл услышал грохот двери, вопль и открыл глаза. Увидев в углу связанного Ярвоха, по всей видимости ударившегося при падении головой и поэтому не оравшего, Майкл вспомнил, где он находится и подумал, что лучше было бы спать дальше. Но было уже поздно, поэтому Майкл принялся наблюдать за колдуном. Тот бегал по сараю, бурчал под нос и явно что-то искал. Видимо не найдя, он злобно зыркнул на Майкла, по локоть засунул руку в карман своих шаровар, и принялся там рыться. Результатом его изысканий стала довольно крупная репа с длинным хвостиком.
Наблюдавший это Майкл разочарованно вздохнул, и достал из своего поясного мешочка шмат сала.
А Кащей тем временем принялся ковырять найденным черепком утоптанную землю под порогом огромной, окованной толстыми медными полосами двери. Проковыряв отверстие нужных размеров и затолкав туда репу хвостиком наружу он глянул на Майкла и буркнул:
- Хорош жрать, прячь своё сало и буди этого недоумка!
- Моё сало, сколько хочу столько и буду жрать. – отмахнулся Майкл. – А ты ешь свою репу.
- Послушай ты, тупица! Сейчас я взорву эту репу и тебе станет не до сала, а твоему дружку не до сна! И чего я с вами вожусь!
- Кащей, ты это… тебе по голове попало, ты ляжь, полежи…Хочешь сала? Мы сейчас…
- Идиот! Я в своём уме! Ты что, в своём захолустье никогда не слышал про разрыв траву? Ну так знай, что бывает ещё разрыв-репа, которая не только замки взрывает, а вообще всё, что рядом.
- Ага, а ещё разрыв-огурцы и разрыв-помидоры!
- Не веришь – не надо! – фыркнул Кащей и, дёрнув за хвостик репы отпрыгнул в дальний угол.

* * *

- Шановны паны! Пожалуйте на территорию вверенной мне заставы. Извольте пива с хлебом откушать…
- Здравствуй, здравствуй, пан Григорий! – Великий Гетман со звоном спрыгнул с коня и широко улыбнулся сотнику. – Ну, давай своё пиво.
Одним могучим глотком заглотив двухлитровую кружку и утерев свои знаменитые на всю Великую Пивную Шляхту длиннющие, до пояса, усы пан Петровсий оглядел ряды воинов, застывших в парадном построении, прислушался к звону в кузнице и молвил:
- Ну, сотник, сейчас будешь стрельбище показывать. Да смотри, не опозорься, с нами послы буржуинские. Да и пан Воробей расстроится, ежели чего…
Сотник нервно сглотнул, так как Воробей слыл ярым патриотом и ни за что не простил бы позора перед буржуинскими послами. Ежели чего.
Пока сотник пребывал в таких не очень приятных размышлениях в ворота въехала подотставшая синяя карета с послами, из которой вылезли: посол русского царя Малюта Скуратов, посол Сына Неба из страны Восходящего Солнца круглолицый и узкоглазый Вэ Хин, слывший большим мудрецом, вслед за ним ксендз Данила, главный дознаватель пан Артемий и, что стало для всех полной неожиданностью пан Яхан Паковлев, казначей гетмана. Все они носили следы длительной борьбы с огромными запасами пива, особенно ксендз и испанский посол синьор Василис, который вылезая нечаянно проблевался, испачкав правый сапог сотника, за что тот, обидевшись дал послу пинка пока никто не видел. Наконец послы в карете кончились и вся процессия медленно двинулась в сторону стрельбища.
- Извольте устраиваться поудобнее и пальбу в честь Великой Пивной Шляхты наблюдать! – объявил пан Годзилецкий, давая отмашку пану Игнатову.
Пан Игнатов дунул в командирский свисток и огнемётчики притупили к показательному манёвру поражения превосходящих пеших сил противника. После пяти минут режущего уши свиста и рёва от огромной кучи брёвен в углу плаца остался только холмик пепла. Послы были в восхищении, громче всех радовался Вэ Хин, который даже вытащил из-за пояса вакидзаши и от восторга махал им над головой. Пан Петровский победным взором оглядывал послов, пан Воробей скупо ухмыльнулся в усы, но было видно, что и он доволен. Дьяк с паном Артемием и паном казначеем стащили где то небольшой бочонок пива и принялись его опустошать периодически восхищаясь особенно удачной пальбой какого ни будь огнемётчика.
А огнемётчики тем временем приготовились к демонстрации манёвра поражения воздушной цели. Пан Игнатов уже поднёс к губам свисток, когда где то в глубинах казарменного корпуса гулко бухнуло, раздался вой и шляхтичи увидели огромную, окованную медными полосами дверь, медленно взлетающую над заставой. Пан Игнатов был удивлён особенно сильно, так как по плану для демонстрации поражения воздушной цели никакого муляжа этой цели не предполагалось. А дверь тем временем пошла на снижение и пану Игнатову стало не до раздумий. Он издал несколько резких свистков особой тональности, огнемётчики изменили угол обстрела, опять раздался свист, рёв, дверь ещё в воздухе разлетелась на несколько пылающих кусков а до земли долетел только пепел. Восхищённые шляхтичи застыли в молчании, которое совершенно неожиданно нарушил топот и тяжёлое пыхтенье. На площадь выбежал мужичок мелкого роста в разноцветных сапогах и фиолетово синих полосатых шароварах. От и без того драного тулупа остались обгоревшие клочья, как и от некогда роскошной бороды. Заметив кучку разряженных послов колдун, а это был именно он набрал в глотку побольше воздуха и завопил на всю площадь:
- Представители зарубежных держав! Я прошу политического убежища от этих воняющих пивом и квашеной капустой варваров! Они травили меня неизвестными веществами а потом бросили в сарай!
Ничего не понявшие послы переглянулись и пожали плечами. Пришедший в себя пан Петровский обернулся к сотнику.
- Эт-то что ещё за мерзкий карлик? – изумлённым голосом вопросил он в наступившей тишине.
- Я – карлик? – аж подпрыгнул колдун. – Я тебе щас покажу карлика, дылда длинноусая!
Тут колдун пробормотал несколько слов на непонятном языке и дунул в сторону пана Петровского. Великий Гетман, который уже повернулся к Серёгге и открыл рот неожиданно застыл на месте. Потом дико завращал глазами, засунул руку куда то за шиворот, и начал подпрыгивать на месте. Серёгга, держа свою страшную секиру на изготовку озирался, пытаясь понять откуда исходит угроза. Почуявшие неладное остальные охранники рассыпались кольцом вокруг Великого Гетмана, но это ничем не помогло. Самым догадливым оказался пан Воробей, гигантским прыжком настигший уже бежавшего к воротам колдуна и ухвативший его за шиворот. А пан Петровский тем временем неожиданно ухватил себя за полу лёгкой парадной кольчуги подпрыгнул, и извернувшись в прыжке сильно дёрнул. На землю вывалилась толстая жаба и оскорблёно глянув на Великого Гетмана квакнула и собралась прыгнуть, но как только она оторвалась от земли её прямо в воздухе разрубила Серёгина секира.
- Вот, пан Петровский, изловил подлеца! – довольно заявил Воробей, для убедительности встряхивая колдуна. Тот поджал коротенькие кривые ножки и злобно поглядывал на шляхтичей. Ругаться он уже не мог, так как предусмотрительный пан Воробей засунул ему в рот найденный где то поблизости драный сапог.
- Ты по что благородному пану грязну жабу за шиворот сунул? – тихо поинтересовался главный дознаватель.
- Возьмите-ка этого паршивца, подвесьте его на конёк сотникова дома и влейте ему за шиворот бочонок густого и сладкого тёмного пива! – приказал пан Петровский.
- А-а-аа-а! Нет! Нет! Только не это! – завопил Кащей, от ужаса сумевший выплюнуть сапог. – Не на…
Пан Воробей, чертыхнувшись засунул сапог обратно и утрамбовал кулаком.

* * *