Яркий свет с потолка, стекло с односторонней проницаемостью, голые ровные стены. Тишина. Её можно было назвать гробовой, если бы не колкая резь в ушах. Свежая татуировка «Р-2», нанесённая на плечо, определённо чесалась, но он ничего не мог с этим поделать – руки были прикованы к спинке вмурованного в пол кресла титановыми наручниками. То же самое с ногами.
Виктория была резко против. Р-2 не проявлял агрессии! Он вообще ничего ещё не проявлял, кроме недовольства, когда ему в глаза ударил этот бешеный свет… но этого оказалось достаточно, чтобы визитёры из Управления настояли на полных мерах предосторожности.
Их было четверо, а охранников, прилетевших с ними – десять. Они были облачены в десантную механоброню и вооружены бластерами, четверо остались снаружи, на сорокоградусном морозе, шестеро находились сейчас рядом с господами с обратной стороны стекла. Викки не видела посадки и не слышала их разговора с Арнеллом, но он успел сказать, что они прилетели на элитном транспорте в сопровождении эхолётов без опознавательных знаков. Птицы высокого полёта…
-Яблоко. Стол. Рука…
Виктория показывала «объекту» чёрно-белые картинки и он безошибочно узнавал изображённые на них предметы, но вдруг задумался и взглянул на неё вопросительно:
-Нож?
-Нет, - покрутила она головой отрицательно, но без упрёка в голосе и с улыбкой, - внимательнее, Фэйтон. Это домик с острой крышей, у него окошечко есть.
Она избегала смотреть ему в глаза. Так советовал ей Дирк, почерпнувший немало сведений о Фэйтоне из записи показаний его подельников. Все они говорили, что император считал прямой взгляд в глаза вызовом, и единственным существом, кому это было позволено, была Ливия. Она отбывала свой по-жизненный срок в тюрьме на Аляске, но с ней никому не удавалось пообщаться – она наотрез отказы-валась говорить с «человечьей мерзостью». С неосами, впрочем, тоже. В Марселу, однажды её навес-тившего с её любимым энцеладским ликёром, она швырнула пластиковой кружкой.
-Это нож, - упрямо гнул свою линию Фэйтон-2. Он склонил голову на бок, но продолжал смотреть на девушку, не моргая. Между бровями пролегла морщина, зрачки расширились. В заторможенном подсознании явно блуждали тени почти истлевшей чужой памяти.
-Ладно, я согласна. Расскажи про нож поподробнее.
-Это тяжёлый электрический нож… для резки… - ещё больше нахмурился он, - э-э, камней. Таких больших, красных. Которые увозят в кольцо света наверху.
В этих бессмысленных словах Виктория увидела немало смысла и быстро занесла свою догадку в блокнот: остаточная, чудом сохранившаяся память о рудниках. Первичное обследование показало, что слепок памяти первого Фэйтона в его мозгу датирован 2070 годом, но за полвека в капсуле был почти полностью утрачен. И тем не менее Викки решилась аккуратно копнуть глубже:
-Вернёмся к ножу. Как его держат?
-Два пальца в ухват, два по бокам, вот так, - Фэйтон-2 явно хотел показать, как берут электронож, однако ему помешали наручники. Он дёрнул щекой и стиснул зубы, не выказав дальнейшего протеста, но Виктория была готова побиться об заклад, что за стеклом оживление и шепотки.
-Я поняла, как, - снова улыбнулась она.
-А ещё им удобно… эхмм… бить, - вдруг сказал он, глядя перед собой, но уже не на неё, - под коленные сочленения, в батарею. Главное – повалить, разбить лобовое стекло, а потом…
Его помутневшие глаза теперь были направлены на пол, он силился вспомнить дальше, но прошло три тягостных минуты, в течение которых он молчал, как рыба. Викки видела, как напряглись все его мышцы, и если бы он не был прикован, у неё была бы серьёзная причина для беспокойства. Его дыхание стало рваным и тяжёлым, он застонал и хотел схватиться за голову, но опять же кандалы лишили его такой возможности. Он обмяк и уронил голову на грудь, и консоль, к которой тянулись проводки от прилепленных к его коже датчиков, замигала красным.
-Фэйтон!
Кинувшись к нему, Викки пощупала пульс. Р-2 балансировал на краю обморока, но нашёл в себе силы пошевелиться и взглянуть на учёную исподлобья.
-Больно… - скривился он.
-Мы дадим тебе снотворное, - покивала она и положила руку на его горячий, как сковородка, лоб, заметив, как прикрылись его глаза. Её ладонь была приятно-прохладной, - и ледяной компресс.
-Снимите это, - на слове «это» он почти оскалился и она почувствовала себя неуютно. Он имел в виду наручники. Мимолётная мысль, прошмыгнувшая мимо Викки, немало удивила её: она бы сняла их, если бы позволяли обстоятельства. Ещё минуту назад она боялась (впрочем, безосновательно), что он сломает кандалы, вскочит с кресла и свернёт ей шею, но если он о чём-то её просит, да ещё и без приснопамятной надменности своего предка, значит доверяет. Сам смотрит в глаза…
«Они у него такие… золотистые. Как два солнца. Тьфу, о чём я думаю!»
-Не могу… прости, нельзя. Извини, я не должна была допытываться про нож.
Прежде чем Фэйтон-2 смог бы ответить, в камеру вошли трое конвоиров в механоброне. Один из них воткнул огромный шприц ему под лопатку. Шприц опустел и «объект» сполз по спинке кресла. Двое отстегнули его и повели-понесли в палату, а третий встал между ним и Викторией.
-Покиньте помещение и не рискуйте жизнью, мисс Сян.
-Я не… послушайте! От ваших транквилизаторов ему станет только ху…
-Это приказ!
-Я не солдат, - строптиво выпалила Виктория, - я куратор. Я отвечаю за его поведение, и если вы хотите, чтобы он себя примерно вёл, не подливайте масла в огонь!
С этими словами она безуспешно попыталась сдвинуть бронированного мужчину, но тут в камеру вошли двое из тех четверых, ради которых и устроили всю эту «демонстрацию». За их спинами с беспомощным выражением лица маячили профессора Арнелл и Дирк, на которых они не обращали внимания, сконцентрировав его на девушке. Если раньше у неё ещё оставались какие-то сомнения, то теперь она уже чётко осознала, что никакой это не контракт, а принуждение под угрозой если не смерти, то как минимум сфабрикованной статьи, с которой из научного мира выгонят взашей.
-Вы же сами его и подлили, - сказал один из них, полный человек в военной форме.
-Я не могла этого предвидеть, мистер… с кем имею честь?
-Не вашего ума дело. Не забывайте, что доктор наук вы только у себя в Рио, а здесь вы всего лишь ассистентка. Ваше дело – строчить буковки в блокнотике и молчать в тряпочку, - криво, с претензией на насмешку, растянул губы представитель Управления, - это эксклюзивный правительственный проект, и если господин Арнелл возложил на вас функции по прямому надзору за объектом, не компрометируйте его репутацию. Не истерите и сосредоточьтесь на ваших обязанностях.
-Я именно это и делаю! – не сдавалась Виктория. Она стояла перед ним руки-в-боки, совершенно игнорируя охранника в броне, и если бы её взгляд мог разрезать человека, её оппонент был бы уже нашинкован. – Вы ничего не знаете, а уже делаете выводы! То, что он клон Фэйтона, не делает его мировым злом и не даёт вам права обращаться с ним, как со зверем. Вы как только прилетели, так сразу потребовали показать его вам, а когда вас попросили подождать сутки и дать ему оклематься, вы смертельно обиделись и в течение этих суток строили из себя оскорблённую невинность. О, вам же хотелось поскорее узреть пленного монстра, изрыгающего проклятия в адрес всего человечества, сверженного тирана на поводке благородных освободителей! Да вы знаете, что нам пришлось сделать, чтобы привести его в чувство ради этого спектакля?! Пятьдесят кубов анальгетиков и отборной дури! И это при том, что его лихорадит и постоянно рвёт кровью! Он ничего не помнит, а то, что удалось вытянуть, причиняет ему такую боль, что…
-Ох-хо-хо. – Подал голос второй проверяющий, вышедший из-за спины первого, - он помнит, как с помощью камнедробительного ножа вывести из строя рабочий эхолёт. Этого достаточно, чтобы считать его опасным… и вменяемым. Вменяемость – это то, что нам от него нужно. Нас не волнует, как вы этого добьётесь, но у вас ещё месяц, - он повернулся, чтобы уйти, но на полпути к двери снова посмотрел на Викторию и добавил: - на месте профессора я бы с вами попрощался. Мы видели вчерашний файл наблюдения, резервную копию, которой не касались ваши шаловливые ручки, мисс Сян, - на его лице заплясала неприязненная гримаса, - нам не нравится, что вы обращаетесь к объекту по имени, прикасаетесь к нему. Не буду делать лишних предположений о ваших, м-м… склонностях, но у него возникает к вам привязанность, а это недопустимо. Я хотел бы видеть на вашем месте кого-нибудь порациональнее, но выбора нет. Мистер Арнелл не просто так сказал, что как психолог вы лучшая из всех его студентов… всё. Вы свободны.
Они ушли, охранник следом за ними, оставив Викторию в пустой камере. Она побледнела и с трудом уняла дрожащие пальцы. Наконец-то всё это позади. Вечером уроды улетят восвояси.
…После проводов уважаемых господ весь бункер погрузился в тишину. Медперсонал сидел каждый на своём месте, ожидая окончания смены. Арнелл и Дирк негромко совещались у себя в кабинете, в то время как Виктория уже второй час проводила рядом с койкой Р-2.
Он спал, капельница с сывороткой для чистки крови понемногу опустошалась. Утверждение, что неосапианты не спят, в корне не верно. Они спят, как дельфины: сначала одно полушарие мозга, затем другое. И сны они тоже видят, разве что «наяву». Это похоже на галлюцинации. Однако же в данный момент Фэйтон-2 не видел снов, его организм был так измучен, что снотворного не понадобилось, Виктория обошлась обезболивающим и успокоительным.
Она держала его руку своими двумя. Обе её руки легко помещались в четырёхпалой ладони… ей нравилось, как ощущается плотная грубоватая кожа на внешней стороне и мягкая на внутренней, никогда не знавшей ни электроножа для резки камней, ни других орудий рабского труда. Если бы ещё в памяти его не было этого образа… Нет, она не будет называть его «Р-2», в его имени нет ничего плохого. Среди людей есть тёзки, так почему же среди неосов их не может быть? Сын бога солнца, угнавший огненную колесницу своего отца – самонадеянный, но такой свободолюбивый, едва не предавший огню всю Землю… древняя-древняя песня, кажется, из XX века, внезапно пришла ей на ум. Российская песня. Виктория не знала русского, но там пелось о ком-то, кто рискнул дотянуться до звёзд, не считая это сном, и упал наземь, опалённый солнцем…
«А ты – другой», - подумала Викки и сморгнула слезу, - «они думают, что ты – это он, но ты не он, ты лучше. Ты же такой молодой… подумать только! Вся жизнь впереди. Пятьдесят с лишним лет не в счёт. Ты не жил, а просто существовал, а теперь родился. Если бы ты был человеком, ты был бы года на три меня младше. У тебя есть шанс пойти другой дорогой… и не упасть».
Викки встрепенулась, обнаружив, что клюёт носом, и посмотрела на часы. Пора идти спать, завтра напряжённый день, она будет думать, как скорее прекратить этот беспредел.
-Бай-бай, - улыбнулась она напоследок, уходя и закрывая дверь, - поправляйся, сын солнца.

отредактировано: 22-11-2010 14:26 - Лои-Сан

Они приземлились в зелёной зоне в двадцати километрах от мегаполиса, и профессор спрятал эхолёт внутри обваленного тоннеля метро. Ещё на подлёте к побережью он вывел из строя маячок и чёрный ящик, так что если Управление и следило за ними, то в этот момент машина бесследно исчезла с радаров. На том, чтобы не взрывать её, а приберечь, настоял не кто иной, как Фэйтон – его инициатива была воспринята как пальма в Антарктиде, но Викки нашла в его словах резон. Ни она, ни Дирк не заметили его довольного задумчивого смешка и хитроумного прищура.
Теперь они трое устало сидели на крыше порушенного коттеджа и глядели на деловой центр Чикаго, на фоне рассвета напоминавший прореженную расчёску. Вдали со свистом проносились поезда, но цикады были слышнее, чем гул огромного города. Юджин Дирк оперировал себя, закусив губу и стараясь не выронить скальпель, Виктория Сян поглощала шоколадку, чудом сохранившуюся в кармане халата, а тот, чьё имя недавно носил этот город, угрюмо смотрел вниз.
-Хочешь? – предложила ему Викки свой запоздалый «ужин». Он сперва отказался, но потом откусил кусочек и в удивлении приподнял бровь. В лаборатории его кормили только гадкой безвкусной протеиновой кашей, а эта землянка угощает его сладостями…
Когда позади пучина неизвестности, а впереди – неизвестный же горизонт, что выберешь ты, имея при себе лишь горстку потускневших воспоминаний? Места, в которых ты никогда не был, и лица, которых ты никогда не видел, держат тебя в старом мире, как в тюрьме, но он исчезает, и то, что от него осталось, скоро уступит место новому, в котором тебя не будет.
-Доктор, - вполголоса начал Фэйтон, - я последний?
-Из неосапиантов? Конечно же нет, ты чего? – поспешила Викки развеять его страх, - извини, но об этом нельзя рассказать вот так с кондачка. Давай постепенно и по порядку, ладно?
Фэйтон не стал настаивать, но это было не согласие, а неозвученный протест. Он сжал кулак, костяшки скрипнули. Виктория с содроганием ждала вопроса о том, почему он не на Марсе и почему они, «полноценные хозяева жизни», спасли его, «неосапа», но он спросил другое:
-Так значит, это точно был не я?
-Не ты. Ты его клон, копия. От него в тебе осталось только имя.
-Не только! – с неожиданной злостью огрызнулся он и поднял глаза на облака, уже раскрашенные в жёлтый и красный цвет. Он нахохлился и зажмурился. Ему хотелось знать. Знать всё о том, чей геном он в себе нёс, и о том, что тот, старый, сделал перед тем, как кануть в небытие и потянуть за собой его, нового и ни к чему не непричастного. И ещё о том, почему земляне, пробудившие его от многолетнего сна, так страстно хотели сделать из него – Фэйтона-2 – подобие Фэйтона-1.
-Как твоя нога? – вопрос девушки вернул его в реальность.
Он потёр голень и посмотрел на пальцы – они остались сухими, но пуля из травмата сделала болючий кровоподтёк. Виктория достала из кармана пластырь и заклеила его.
-Вот так-то лучше, - полюбовалась она на свою работу, - Дирк, вы там как?
-Выживу. – Буркнул профессор. – Собираемся, ребята. Нельзя вечно здесь куковать…
Его справедливое замечание было встречено справедливым вопросом Фэйтона:
-И куда же вы собираетесь меня деть?
Хочешь не хочешь, а с генами не поспоришь… Старый Фэйтон никогда не позволял себе быть игрушкой обстоятельств и пассивно плыть по течению. С этим придётся считаться. Несмотря на полупустую голову и отсутствие документов, он больше не «объект». Как ни банально, он сильнее их обоих, и если его что-то не устроит, он избавится от их соседства. Виктория тяжело вздохнула.
-Я уже понял, что вы не хотите мне смерти или того, чего задумал этот, как его… Райнер, - сказал Фэйтон более спокойно, испытующе глядя учёным в глаза, - но я видел Землю только на фотографиях, которые мне показывали во время тестов. Я здесь чужой.
-Вот поэтому, господин генерал-губернатор, - широко просияла Виктория, с хлопком положив руки ему на плечи, - мы и хотим деть вас куда-нибудь, где вы привыкнете к этой планете, освоитесь, пороетесь в прошлом, выучите нынешнее законодательство… а мы с профессором наведём шумиху в прессе. У нас же демократия. Научное сообщество, правозащитники и неосапиантская диаспора встанут за нас горой. Будьте уверены, вашество, мы обязательно победим.
И она потёрла кулак, мысленно обрушивая его на Райнера и не без удовольствия наблюдая, как в глазах «генерал-губернатора» зажигаются задорные искры.
-Да, и ещё один нюансик, - добавила она, - не называй меня «доктор Сян». Хватит официоза. А насчёт того, что нам с тобой делать, у меня нарисовался неплохой вариант…

* * *
«…Доброго вам сентябрьского утра, мои сладкие! С вами снова Вишенка Бетти…» - телеведущая в откровенном наряде послала зрителям воздушный поцелуй и начала нести околесицу, когда сигнал пульта в синекожей руке оборвал её на полуслове. То же самое и с клоуном, рекламирующим фаст-фуды, и даже с белозубой журналисткой неосапиантского телеканала, бравшей интервью у некоего Марселы. Впрочем, ему Фэйтон уделил больше времени. Бывший офицер Эхофлота, ныне видный политик, говорил, как его тревожит то, что второе поколение почему-то не спешит массово рожать детей на человечий манер. Дежа-вю, которое Фэйтон с трудом загнал обратно в потёмки мозга, не давало ему покоя. Это лицо, эта метка, голос, взгляд – почему-то они нервировали его больше, чем всё, что он прочитал в Сети о своём чудовищном предке. А именно, у него зачесался язык одёрнуть экс-эхолётчика, чтобы тот поумерил пафос… но он просто выключил телевизор.
Викки спала. У неё был трудный день – она ушла рано утром и вернулась поздно вечером с кучкой старых, но ещё работающих коммуникаторов, с которых анонимно звонила старым друзьям. Зная, что Фэйтон на планетарном троне терпеть не мог секреты, она рассказала Фэйтону в покосившемся кресле, что это за люди. Бывшие сопротивленцы и эхофлотовцы, даже пираты. Никому из них она не сболтнула лишнего, просто консультировалась о том, как выжить, находясь в розыске, и сведения эти были более чем полезны. Теперь она спала без задних ног и наверняка без снов, и ему было её жалко. Заметив, как она дрожит во сне, он накинул на неё покрывало.
Профессора уже неделю не было, он иногда звонил, но вернуться обещал дней через пять. В своей последней анонимке он делился замешательством в связи с тем, что нигде не расклеены их портреты, радио не разрывается от новости об «опасных преступниках». Это значило, что им нужно быть бдительными вдвойне. Не мог же этот Райнер просто махнуть рукой на такой дерзкий побег!
В десятом часу утра учёная проснулась от звонка. Если бы не это, она бы проспала ещё час, но это трезвонил один из её коммуникаторов и она не могла не ответить. Зевнув, девушка утащила трубку под покрывало, которого со вчерашнего вечера на ней не было.
-Веласкес? Ой, прости, у меня голова распухла. Нет-нет, пока никто нас не тронул, здесь даже призраки не воют по ночам. Нет… э-э, правда?! Ну ты даёшь! – с Виктории в один момент слетело покрывало и она вскочила, как солдат на побудке, - и для него тоже?! А ты уверен, что ему стоит светиться в таком людном месте? Да. Да… о, какие важные птицы… и как я по ним соскучилась! Там точно не будет чужих морд? Так и быть, сдаюсь… ну, попробую уболтать. Спасибище тебе!
Фэйтон слушал её односторонний диалог вполуха, но смысл понял. Его дежурным ответом, в течение двух секунд, пока Виктория приближалась к нему с окрылившей её вестью, было стоическое «нет», но когда она его атаковала, наметившемуся мероприятию нашлось место в его стратегии. Стратегии, которая созревала у него с тех самых пор, как они оказались в бывшем Фэйтон-сити.
К ночи им предстоял визит в «Сердце Галактики» - закрытое заведение, куда пускают только по приглашениям и только тех, за кого хозяин, бывший сокурсник Виктории из Академии, мог поручиться лично. Он предложил ей помощь в первом шаге к их большой цели.

…-Рон, что за шум? – женщина разлепила глаза и подняла над подушкой голову в бигудях.
Мужчина рядом с ней завозился, недовольно закашляв: он до полуночи сидел в офисе, переделывая с нуля забракованный начальством отчёт, еле дополз до дома, проглотил пресный ужин и бухнулся в кровать, чтобы спустя три часа быть разбуженным по сущему пустяку.
-Стройка там, - огрызнулся он и перевернулся на другой бок, - отстань.
Рональд Райнер дал жене знать, что не намерен развивать тему, но когда потревоживший её звук вскоре обеспокоил и его, он резко принял сидячее положение, повернув голову к раскрытому окну, и тотчас же был ослеплён яростным светом дальних фар…
-О боже, это эхолёт!
Шум превратился в оглушительный гул и свист, горячий поток воздуха ворвался в мирно дремлющую комнату, сметая горшки с цветами с подоконника и одеяла с тел...
...Но эхолёт не врезался в дом, как с секунды на секунду ожидали побелевшие от ужаса Райнеры. Он вырулил и набрал высоту, но не успели они облегчённо вздохнуть, как машина зашла на второй круг и в этот раз на аккуратную черепичную крышу, на стены и дворик обрушились бластерные разряды. Один попал в стену спальни прямо над сжавшимися в комок людьми, другой снёс дерево в саду и ещё целая очередь пришлась на крыльцо, но даже помощник менеджера вроде Рональда, всю войну просидевшего в бомбоубежище, мог бы понять, что агрессор совершенно не умеет целиться. И водить, к слову, тоже – ещё чуть-чуть и он протаранил бы дом, однако сел он точно на крышу, отчего всю двухэтажную конструкцию ощутимо встряхнуло. Взвыла и тут же стихла сигнализация, уступив место тишине.
-Дети! – воскликнула жена.
В одной ночной рубахе она рванулась в соседнюю комнату, где плакали мальчик и девочка, а сам Рональд всё не мог прийти в себя, держась за сердце. И он же услышал шаги на лестнице, ведущей с чердака на второй этаж. Тяжёлые, но довольно быстрые, они приблизились и немного удалились в направлении кухни. Раздался узнаваемый «шшшинк» извлекаемого из сушки мясного тесака, и у несчастного клерка внутри всё обмерло. Шаги вновь стали громче и наконец свет луны в дверном проёме затмил огромный силуэт. Бешеные глаза по-кошачьи отсвечивали жёлтым.
Когда Рональда схватили за горло, он мог только беспомощно дрыгать конечностями.
-Я не хочу причинять тебе вред, - тихо и зловеще сказал налётчик. Только сейчас клерк понял, что это неосапиант, - но тебе не повезло с братцем. Сейчас ты в подробностях расскажешь мне, как он выглядит, где живёт, как его найти, какова численность его личной охраны.
-Я… я… н-не понимаю, о чём…
-Правда? – сощурились глаза, - ты Рональд и у тебя есть брат Макс, не так ли? Богатый шишка в погонах, лижущий ноги сильным мира сего.
-Да, у меня есть брат! – отчаянно закивал человечек, - Макс, мой старший брат… он действительно военный, но я его уже двадцать лет не видел! Мы с ним поссорились и не общаемся…
Он задыхался в хватке пальцев, крепко сомкнувшихся вокруг его цыплячьей шейки, ручьи слёз заливали его морщинистое лицо. Острый холод ножа вдруг перестал упираться ему в живот.
-Не убивайте папу!
Голосил маленький мальчик, стоявший в тёмном коридоре с игрушечным роботом в руках и громко хлюпавший носом. Весьма смело с его стороны.
-Гарри, не ходи туда! – закричала его мать, утащила обратно в детскую, а потом зашептала ему на ухо, недооценивая неосапиантский слух: - тише, мой ангел, полиция уже летит нас выручать…
Нож полетел на пол, а за ним и Рональд, плюхнувшись на зад. Изумление на его физиономии было вызвано тем, что грубую неосапскую душу проняли жалобные детские глазки – хотя, конечно, это было явно не так: бандит просто увидел в окно три яркие точки полицейских эхолётов и поспешил смыться, пока не поздно. Дом содрогнулся от рёва стартующих двигателей, но через мгновение всё было кончено. Семья обнялась и плакала в унисон, пока в дом не вошли блюстители порядка.
Ни Рональд, ни его супруга, ни тем более дети не могли связать двух слов. Всё, что они запомнили и сказали – это раса, цвет глаз и то, что злоумышленник был в повязке.

* * *
«Пилот красного ST-220, немедленно совершите посадку и отойдите от машины!» - приказал голос из динамиков в кокпите, отдавшись неприятным треском у Фэйтона в ушах. Будто бы и не слушая, он прибавил скорости и продолжил выжимать из служебного эхолёта всё, на что тот был способен, а способен он был не на многое. Охрана ночных клубов нужна, чтобы пасти клиентскую стоянку, а не закладывать виражи в духе Каса Такаги, так что два сине-белых полицейских «ястреба» уверенно нагоняли Фэйтона и перестраивались так, чтобы не позволить ему маневрировать.
Где-то в его старой несуществующей жизни отыскался самый минимум того, что нужно для ручного управления эхолётом, но он был не настолько туп, чтобы зазнаваться. Все современные модели спроектированы так, чтобы даже чайник, прослушавший базовые курсы в гражданской эхошколе, сел и полетел, так что гордиться нечем. Взлететь, сесть, шагать – элементарщина, написанная прямо над кнопками. Со стрельбой труднее, но здесь он уже разобрался… разве что бластеры у ST-220 маломощные, не боевые. Изрешетить непрочное здание (что Фэйтон проделал минуту назад), убить пешехода без бронежилета (чего он делать не собирался) – это максимум возможностей машины, а о том, чтобы повредить или тем более взорвать «ястреб», и речи быть не может.
«Повторяю: сейчас же посадите эхолёт и выйдите из него с руками за головой!»
-Иди-ка ты…
Повредить или взорвать нельзя, но вот стекло попортить очень даже можно! Фэйтон дёрнул ручку и нажал гашетку. Один ярко-красный луч скользнул по покатому крылу полицейского, не оставив и подпалины, но второй впился-таки в стекло и вдобавок выбил фару. «Ястреб» качнулся и словно замешкался, и сразу же, буквально через какие-то секунды, открыл прицельный огонь.
ST-220 заколошматило, Фэйтон больно ударился затылком о то место, откуда болтались оставшиеся не у дел кабели киберсвязи. Кто бы ни сидел в «ястребе», он раньше, скорее всего, был истребителем – его выстрел прожёг главный двигатель. Это означало одно: неминуемое падение.
«Я не хочу умирать!!!» - заорало подсознание. То самое, в котором обитали чудовища с клешнями, то самое, которое выключило разум, чтобы перехватить управление телом и на какие-то доли процента вернуть управление эхолётом. Кто знает – может быть, старый Фэйтон умел хорошо летать и драться, и в том числе знал, что делать в таких случаях? Как гласит пословица землян, «глаза боятся, а руки делают». В верной последовательности он пробежал пальцами по кнопкам, задав команды активации стабилизаторов, и они на мгновение уравновесили силу всемирного тяготения. Этого было мало для мягкой посадки, но достаточно, чтобы упасть не камнем. Последний путь ST-220, означенный бурым дымом, пролёг в узком провале между отвесными стенами многоэтажек – одинаковых прямоугольных параллелепипедов, которых восемь или десять стояло сплошным массивом, однообразно, как книги на полке. Редкие окна были там светлы - более чем наполовину квартал окутывала непроглядная мгла, и в пустых дворах не было ни души.
«Ястребы» зависли на месте. Пилоты, видимо, совещались между собой и с командиром участка, а потом получили приказ прекратить погоню: это «нео-таун», лучше пока туда не лезть...

* * *
Постучали в растрескавшееся стекло, а показалось, что по голове – настолько она у него болела и гудела. Фэйтон нерешительно пошевелил пальцами рук и ног и глубоко вдохнул дымный воздух, не переставая думать о самом страшном. Если более 80% тела обожжено, если раздроблено большинство костей или есть обширные внутренние кровоизлияния, то это чревато АМСом. Когда он прочёл в Сети об этом ужасе, у него на сутки пропал аппетит и перед глазами стояли мерзкие, леденящие кровь фотографии из закрытых госпиталей. Именно это и произошло с первым Фэйтоном после того, как он упал с огромной высоты на острые марсианские камни… стоп. Боль тупая и далёкая, не режущая и не жгучая. Всё на месте, ничего не сломано.
-Братишка, ты живой?
-Живой… - ответил Фэйтон на автомате. Моргнув, он увидел над собой синее лицо с зелёными глазами, и у него отлегло от сердца. Глупое, конечно, чувство, но оно было инстинктивным и он не мог, да и не хотел, чтобы оно исчезало: это неосапиант, а значит, он как минимум хорошо подумает, прежде чем сдать копам-людям попавшего в беду сородича.
Кабину заклинило, но вот ещё двое неосапиантов подошли к первому и с помощью фомок вскрыли крышку. Когда они начали его вытаскивать, он мягко отстранил их руки и вылез сам.
-Спасибо.
-Идти сможешь?
-Да… аррргхъ, чёрт! – сделав один шаг, Фэйтон чуть не свалился, но тот, кто его нашёл, подхватил его под мышки, в то время как откуда-то появилось ещё пятеро или шестеро. На их лицах застыли нечитаемые эмоции, но если напрячься и прочитать, то это была жалость… человек сказал бы, что это «всего лишь имитация», но мнение людей их интересовало в последнюю очередь.
-Молодёжь, приберитесь тут, - кивнув в сторону эхолёта, велел им тот, что помогал Фэйтону, и повёл его в темноту. На вопросы вида «Куда вы меня тащите?» у Фэйтона не было ни времени, ни сил, он просто брёл, поддерживаемый своим спасителем, и благодарил судьбу, а позади слышались лязги разбираемого металлолома, от которого спустя час не останется ни гайки…
Десять или двадцать минут прошло одним махом, и Фэйтон очутился в умывальнике. Когда неосапиант попытался снять с него окровавленную бандану, он запротестовал, а потом виноватым тоном попросил, чтобы ему просто дали бинты и немножко уединения. Просьба была выполнена, он промыл и перевязал шишку, которая пришлась прямо на метку, вышел и, наконец, огляделся. Комната, судя по виду из окна, этаже на пятом, небольшая, но уютная, с двумя креслами, компьютером, холодильником и другими вещами, скрывавшимися в полумраке. Чуть ли не насильно его усадили в кресло и сунули в руки чашку горячего кофе. Он пил медленно и с удовольствием, взвешивая ситуацию и расставляя по местам хаотично скачущие мысли. Его благодетель терпеливо ждал, а когда кружка, наконец, опустела, решил заговорить первым:
-Меня зовут Гектор, я здесь комендант. А ты кто и чего натворил?
-Фенрир, - уже без запинки, по накатанной, представился Фэйтон, не считая это враньём. Удобный псевдоним, главное чтобы никто не видел метку. Он не хотел вдаваться в предположения, что случится, если увидят, - я много чего натворил, сам себе яму вырыл.
Молчание, разделившее их, пригвоздило Фэйтона к земле. Вцепившись руками в голову и стыдливо пряча глаза от своего озадаченного собрата, он наблюдал за собой со стороны и видел не мстителя и не поборника справедливости, а феерического дурака. Теперь кроме агентов человеческой закулисы, охотящихся на него по очень спорной причине, его будет прессовать полиция за реальные правонарушения. Что ему сделал микроскопический менеджер Рональд? Разве родство с Максом Райнером, с которым он вот уже двадцать лет как не знается, оправдывает угрозы ножом?! Но самое непростительное – это свинья, подложенная Виктории…
Гектор был определённо немолод. Неосапианты стареют не так, как земляне, дряхлыми стариками они не становятся, но возраст меняет прежде всего отношение к жизни, а оно отражается во всём, от манеры разговора до взгляда. Коменданту «нео-тауна», как называют люди места компактного проживания неосапиантов, было не менее пятидесяти. Не исключено, что он видел Восстание или участвовал в нём. Он смотрел пристально, но добродушно, говорил размеренно:
-Увы, я не всемогущ, - изрёк он. Фэйтон присмотрелся к его лбу – рисунок состоял из двух зелёных треугольных пятен в тон его глазам. - И рано или поздно их ищейки сюда доберутся. Ты можешь не волноваться: мы никого не сдаём, но тебе придётся соблюдать устав.
-Выбора у меня нет, - вздохнул сын солнца и обречённо пожал плечами.
-Начну издалека. Неделю назад трое наших парней попали к ним в лапы. Они работали грузчиками и однажды получили заказ привезти стройматериалы в здание общественной приёмной ПВЗ.
Пауза. Изумрудные глаза Гектора испытующе смерили «Фенрира», но он не стал задавать лишних вопросов и просто прояснил непонятную аббревиатуру:
-Партии Возрождения Земли. Если ты о такой не слышал, ты счастливец. Или наоборот… в общем, в одном ящике с кафелем была взрывчатка. Погибло двенадцать землян, в том числе один младший сенатор. Почему ты так моргаешь? Это уже по всем СМИ раструбили, в первые дни истерика стояла такая, что слышно было даже за Юпитером! Ребят держат в СИЗО, я ношу им передачи. Светит им вышка по статье «терроризм»… то есть пожизненное на Аляске, где Ливия. А устав, - добрался комендант Гектор до сути своей авторитетной речи, - прост, как пареная репа: никаких контактов с землянами. Не все они расисты, но нынешний Конгресс хочет, чтобы мы вечно каялись за Фэйтона и считали себя неполноценными. Они даже разрешили нам сохраниться как биологическому виду, но лишь для того, чтобы медленно уничтожить нас как расу… очеловечить.
Это слово Гектор злобно выплюнул сквозь зубы.
-Ты о способности к воспроизводству?
-Нет, - Гектор махнул рукой, - в детях ничего плохого нет, они же непохожи на человечьих. Даже, гм, сам процесс не в новинку, просто нравится единицам… ладно, я отвлёкся. Я имел в виду культуру, которой, как свято веруют «венцы творения», у нас нет. Они хотят заменить наш менталитет своим, но они будут бессильны, если мы изолируемся, и когда они поймут, что их труды насмарку, они начнут что-то с этим делать. В лучшем случае это репатриация на Марс, которую они обзовут депортацией, а в худшем – то, что не позволил сделать Эхофлот. Никогда бы не подумал, что буду говорить спасибо Эхофлоту, но именно он защитил нас от геноцида.
-Геноцида? – с неверием осведомился Фэйтон, глядя на первые отблески рассвета за окном.
-Называй как хочешь, - хмыкнул Гектор, - эта партия, подорвавшая собственную приёмную нашими руками, работает на окончательное решение неосапиантского вопроса. Сейчас у землян выборы главы Конгресса. Если в это кресло сядет либерал или центрист, нас ждёт первый сценарий, а если этот заскорузлый дебил из ПВЗ – второй.
Фэйтон внял его совету называть геноцид на своё усмотрение, но после этой лекции фигурка, выбивавшаяся из общего узора в калейдоскопе его ума, встала на своё место. Ему, именно ему была оказана великая честь поработать детонатором в этой уродливой политической бомбе.

Сказать, что «нео-таун» мрачное и неприветливое место – всё равно что не сказать ничего. Десяти многоквартирным домам-«пеналам», огороженным лесополосой, было далеко до живописных человеческих, то есть почти всех остальных, районов. Всего в Чикаго значилось три неосапиантских квартала, похожих друг на друга, как клоны. Никто не ведал, устраивает ли это их обитателей, но в этот вопрос никто и не вникал. Выжившие неосы, чья общая численность не превышала пяти миллионов, были не в том положении, чтобы требовать большего. Строительство жилья для них спонсировал Эхофлот, оно досталось им бесплатно и после лагерей для интернированных показалось им раем. Конгресс принял закон, согласно которому неосапиантам, за исключением воевавших на стороне людей, запрещено водить эхолёты и покидать Землю, но другими видами дискриминации по отношению к ним ни центр, ни муниципалитеты себя не утруждали, тем более что с ними в целом меньше мороки, чем с другими жертвами войны: в их «таунах» нет антисанитарии и наркомании, не зарегистрировано ни одного случая бытового убийства или насилия над детьми - мир и порядок!
…-Ты живёшь вон в тех серых домах? – поинтересовался пятилетний мальчик-землянин с копной золотистых волос, собирая из деталей конструктора нечто вроде эхолётоносца.
-Угу, во втором по счёту отсюда, - ответил его синекожий приятель, соорудив над носовой частью башню с пушками. Их можно было бы назвать сверстниками, если бы не любопытная особенность неосапиантских детей всего за год развиваться до того уровня, на котором земляне идут в первый класс. На этом сроке рост замедляется и идёт в ногу с человеческим.
-Моя мама говорит, что вы тупые и не умеете играть, - сказал вдруг золотоволосый мальчишка.
-Но я же с тобой играю, - улыбнулся маленький неос, - значит умеем и не тупые. Мне вообще с тобой интересно… хотя вот моя мама говорит, что вы злые.
-Я не злой. Меня зовут Кевин, а тебя?
Ответ прозвучал, но в уши адресата не попал: громкий крик «Кеееевииин!» ошарашил их обоих, и, повернув головы к его источнику, они увидели приближающуюся к ним из-за деревьев женщину – вспотевшую от бега землянку с перепуганными глазами и всклокоченными волосами.
-Кевин! – подскочила она к сыну и оттащила в сторону, - я тебя уже полчаса ищу, а ты, оказывается, якшаешься с неосапами! Я тебе что говорила?!
-Он хороший… - обиженно протянул Кевин, - мы с ним крейсер построили…
-Какой ещё крейсер?! Вот тебе! – за какую-то секунду мать вышла из себя и хлёстко шлёпнула его по пятой точке, он заплакал. Неосапиантский мальчик, чьи оранжевые глаза стали огромными, как блюдца, смотрел на это в крайней растерянности, пока и его не окликнул женский голос:
-Шива, пойдём домой, - это была его мать. Она наморщила нос и сложила руки на груди, но выглядела и говорила спокойно. Грустно вздохнув, Шива собрал игрушки и пошёл к ней. Кевина увели в противоположном направлении, откуда ещё доносился его плач.
Неосапиантка присела, чтобы ребёнок видел её лицо не задирая голову, и взяла его за плечи.
-Шива, - строго посмотрела она на него, - почему ты меня не слушаешься?
-Кевин не такой, как все земляне…
-Замечательно, - не стала спорить мать, - но большинство землян, и, скорее всего, мама Кевина, хотят, чтобы нас не было. Я не хочу тебя пугать, мой родной, но я должна сказать правду… папа не в командировке на Венере, а в тюрьме. Земляне арестовали его.
-За что? Он же ничего не сделал?
-Они подложили ему в машину бомбу и она взорвалась в многолюдном месте.
Разинув рот, Шива переваривал своим детским мозгом мысль, что дело плохо, что он очень нескоро увидит папу, если вообще увидит, и слёзы затуманивали ему взгляд, но плакал он молча, а мать безмолвно гладила его по спине. Потом они ушли домой.
Фэйтон лицезрел это от начала и до конца, когда они с Гектором шли в соседний дом. Комендант хотел попросить двух своих молодых воспитанников позаботиться о новеньком и пустить его временно пожить с ними. Сам он жил один в однокомнатной квартире, не нуждаясь в компании.
-Эй, Фенрир, - пихнул его Гектор в бок, - ты чего в статую превратился?
-А… извини, - Фэйтон опомнился, вернулся в реальность и они продолжили путь. У него чесались кулаки. Захотелось удушить ублюдков, упрятавших в кутузку отца маленького Шивы. Он впервые видел ребёнка своей расы и представил себя на его месте. Каково это – не иметь жизненного опыта и причиняемых им страданий, верить, что мир добрый, и вдруг узнать, что раса твоего друга ненавидит твою? Как ни странно, у него получилось. Он никогда не был ребёнком, но это противоречие было ему знакомо. Значит ли это, что он должен сделать выбор между личным и расовым? Гектор заметил его неловкость, но ничего не сказал.
Они поднялись на седьмой этаж и постучались в дверь. Хозяева открыли им, не без удивления воззрившись на Фэйтона. Его они видели впервые и поняли всё без лишних сотрясений воздуха – вероятно, он из другого «тауна», а это значит, что ему негде жить и наверняка имеются проблемы с законом. Сперва они не поняли, почему наставник просит их о такой услуге, и насторожились, когда он предупредил о возможном визите полиции, но охотно приняли к себе третьего жильца. Им показалось, что он чуть старше них, но явно тоже из «вторых», так что общие интересы найдутся… а мусарня не настолько щепетильна, чтобы заглядывать в каждую хату.
Их звали Альгис и Сильвера, они считали себя братом и сестрой, коими, фактически, и являлись, и подтверждали это одинаковые метки в виде похожего на бабочку белого пятна, посередине которого у Альгиса имелся красный треугольник. Как они сами объяснили, это результат неожиданности – ещё на одноклеточной стадии эмбрион разделился надвое, а потом один из них из-за перепада гормонального баланса в капсуле поменял пол… генетики, следившие за процессом, хотели абортировать их от греха подальше, но чисто ради научного интереса оставили. Кроме меток одинаковыми оказались и глаза, сиреневые, однако характерами они отличались, как небо и земля. Альгис был неразговорчив, эмоции редко овладевали его лицом, а Сильвера любила поболтать и производила впечатление очень приветливой девушки.
Несмотря на подспудные опасения Фэйтона, она проявила себя как чуткое существо и, видя, что он стесняется, прекратила попытки его расшевелить. В конце концов, от одиночества она не умирала, у неё была подруга, с которой она общалась по голографическому коммуникатору. Когда подруга шутливо спросила, что за новое лицо маячит в проекторе, Сильвера сказала, что это знакомый брата, и они переключились на обсуждение книг. Альгис действительно был бесстрастным роботом и неотрывно корпел перед монитором над какой-то программой, но, заметив проступившую кровь на повязке, сам предложил «Фенриру» её сменить. Сказав спасибо, Фэйтон взял бинт и заперся в ванной на шпингалет. Бинт бинтом, а с банданой он не расставался, простирнул и надел поверх… её подарила ему доктор Сян, его единственный и неповторимый «куратор», благодаря которой он на свободе, если это можно так назвать. Шаткие легенды, которыми он маскировал иррациональные мысли, уже давно разбились о железобетонный факт: он хочет быть с ней, хочет вернуться во времени назад, чтобы перебороть свою злополучную манию делать всё по-своему. Оказавшись вдали от Викки, он всё сильнее и сильнее боялся, что с ней произойдёт что-нибудь страшное.
В комнате, куда его определили, кроме компьютерного терминала и лежанки была только старая ночная лампа, но ему было всё равно. То, что он увидел и услышал в течение последовавших двадцати часов, вызвало у него непреодолимое желание убежать за тридевять земель.
В полдвенадцатого они втроём решили выйти погулять. Только непосвящённый мог подумать, что в «тауне» негде прогуляться – нужно просто знать, куда: снаружи пусто только потому, что жизнь кипит в подвальных помещениях. Цокольные этажи, связанные в единое пространство, на два яруса уходили в глубину и там располагалось то, что у землян традиционно находится во дворах – магазины, места отдыха, детские площадки. Наличествовал самопальный кинотеатр, а под домом номер четыре находилась самопальная же школа. Как пояснила Сильвера, взявшая на себя роль гида, школа абсолютно легальна, но право на неё завоёвывалось потом и кровью.
-Марсела помог, - неоднозначно приподняв бровь, закончила она свой сказ, - хотя сначала настаивал, что нашим детям будет полезно учиться бок о бок с землянами…
-Ну не совсем же он идеалист, - подхватил Альгис, впервые за день улыбнувшись.
-Вы о чём? – вырвалось у Фэйтона. Они глянули на него в замешательстве, но промолчали. Лезть в душу у неосапиантов не принято, и хорошо, что тишина была недолгой:
-Мы, «вторые», существуем именно благодаря Марселе, - продолжила Сильвера, - и он многое сделал для нашего блага, но мы не можем ему во всём поддакивать. Он считает, что раз мы не видели войны, то должны смотреть на землян сквозь розовые очки.
-Да уж, противоречит сам себе, - вник, наконец, Фэйтон в смысл разговора. Он вспомнил видеоролик с речью Марселы о предках и потомках, - в том и связь поколений, что старшие учат младших, но о чём старшие могут рассказать, кроме шахт, баланды, номерных бирок и издевательств?
Вынырнув из нехороших раздумий, он поймал на себе неотрывный взгляд Альгиса – тот уставился на него во все глаза, под маской непоколебимого киборга проглянула целая буря чувств, и не негативных, как опасался Фэйтон, а наоборот, восхищения и глубокой симпатии. Сильвера, тем временем, вспомнила, что хотела сходить в супермаркет, и откололась от них, сказав, что её вояж займёт не меньше часа и они могут её не ждать, а сходить за это время куда-нибудь ещё.
-Слушай, Фенрир, а пошли со мной, - предложил её брат, - я тебя с друзьями познакомлю, они тебе понравятся… это близко, за поворотом. Только Гектору не говори!
Небольшое трёхкомнатное помещение с виду походило на забегаловку с баром и скамеечками, но его дверь была снабжена сканером радужки глаза. Она открывалась только перед хозяевами, одним из которых был и Альгис. Для новенького он придержал дверь, пообещав, что ему тоже могут дать доступ. Судя по оживлению в самой большой комнате, они пришли вовремя…
-Наши посылки ей не доходят! – громко высказывался красноглазый юноша со взором горящим и извилистым рисунком на весь лоб. За круглым столом сидели двенадцать его слушателей, а он стоял одной ногой на стуле, поставив на стол другую, и демонстрировал довольно-таки неплохое риторическое искусство. На стене высоко над ними висел большой портрет, с которого, словно благословляя оратора, лучезарно улыбался Фэйтон-1… в генерал-губернаторской форме, здоровый и полный сил, на фоне сияющей галактики и армады неосапиантского космофлота.
-Это Ксеркс, - шепнул Альгис «новичку» на ухо, - он сорвиголова, но сейчас дело говорит.
-…он начал собирать подписи для подачи в Конгресс петиции о её публичной казни! – выкрикнул Ксеркс и публика отреагировала единым рёвом негодования. Даже «Фенрир» почувствовал, как по спине пробежала волна острых мурашек, - как вы думаете, братья и сёстры, долго ли эта кодла будет удерживаться от одобрения его инициативы? Более меткого предвыборного жеста и придумать нельзя! У нас всего полторы недели. Если они её убьют, это будет наша с вами вина. Мы не имеем права остаться безучастными! Она верила в дело Фэйтона, она до сих пор в него верит, она верит в нас! Мы должны ударить первыми и доказать, что её вера не напрасна!
-Я не сомневаюсь, Ксеркс, - подал голос кто-то из-за стола, - но как мы это сделаем без оружия, без эхолётов и без связей во властях, как бы пошло и по-человечески это ни звучало?
-Допустим, мы добудем вооружение у мусоров, - предположил ещё один слушатель, - но мы не в силах противостоять армии, национальной гвардии и спецназу.
-Спокойствие, соратники, - выставил Ксеркс руку вперёд, растопырив пальцы, копируя фэйтоновскую привычку, и портрет над его головой будто бы заулыбался ярче, - у нас есть Криоптус! Он не просто пират, он ещё и неосапиант, и у нас есть ещё сутки до того, как он улетит восвояси…
-Он не просто неосапиант, он ещё и пират, - перебил женский голос, с иронией переставив слова в предложении, - Эхофлот не подпустит его и на расстояние выстрела, а рисковать он не станет.

А вот тут к Няке присоединилась я и моя персонажка-Сьюшка

У подъезда первого по счёту «пенала» толпилась небольшая кучка народу, с одной стороны – трое полицейских во главе с Непьером, с другой – Гектор и несколько его соплеменников.
-Эхолёт был, - подтверждал комендант, - такой, как вы описали. Шагающий, красный, с подбитым двигателем. Но когда я подошёл посмотреть, пилота в кабине уже не было.
Он стоял перед стражем порядка уверенно, заложив руки за спину, глядя на него ровно и непроницаемо, как на дерево или камень. Одной из причин антипатии Шона к неосам, за исключением отдельных индивидов, было то, что их ложь невозможно раскусить по человеческим признакам вроде блуждающих глаз. Многолетний полицейский опыт сделал Непьера великолепным сыщиком и отчасти психологом, но против полуправды он был бессилен: Гектор раскрыл ему судьбу ST-220 – мол, чуть позже увидел, как его растаскивают на запчасти – но добавил, что это были «неопрятно одетые земляне». На социальном дне Чикаго полно охотников за цветным металлом, и наведаться за такой шикарной добычей им не боязно даже в «нео-таун»… тут уж никак не прикопаешься!
-Ясно, комендант, - процедил Непьер сквозь зубы, - спасибо.
-А что это за тип? – спросил вдруг Гектор, когда полицейские уже забирались в «ястреб».
-Угонщик, - хмуро сказал Шон, - до свидания.
…Фэйтон не слышал дискуссии, но всё видел. Лесной массив, в котором он спрятался, выбравшись из люка, был достаточно густ, чтобы укрыть его от копов. Издали он не разглядел, кто из неосапиантов с ними беседовал, но в одном из них угадал Гектора – и, судя по безразличию, с которым тот пожимал плечами, там не прозвучало ни одного слова истины.
В записке для Виктории Фэйтон написал, что вернётся в ту самую квартиру в спальном районе, где она его поселила. Мегаполис уже достаточно ожил, чтобы вновь стать густонаселённым, отстроено было более половины жилых зданий, так что задача в разы усложнялась. Ему могли помочь только ночь и его сильная сторона - логическое мышление. Ещё дома Виктория говорила, что путь в «Сердце Галактики» – это на север, дом Рональда был немного юго-восточнее клуба, а от полиции Фэйтон удирал не сворачивая строго на восток, и это значит, что сейчас ему нужно по диагонали, в юго-западном направлении… ну что ж, полный вперёд. Главное не выходить на свет.
«Успеть бы до утра, - не шло у него из головы, - но я даже адреса не знаю!»
Он побежал, старательно избегая фонарей и затаиваясь при шуме эхолётов и электромобилей, хотя на земле возле жилых домов их было мало – парковки обычно располаются на крышах или под землёй. На свалке он встретил стаю бродячих собак, они засуетились и потянули носами воздух, но он покинул их территорию до того, как они подняли бы лай. Громады тёмных зданий казались ему живыми, словно двигаясь ему навстречу и воскрешая миражи высоких скал, с которых кое-где свисают прожекторы… это уже не пустая улица, а марсианский каньон, по которому, сорвав дыхание и разбив ноги в кровь, бежит Фэйтон-1, израненный и загнанный, но маниакально верный идее фикс: прочь из рабства. Пусть вокруг только красная пустыня, пусть там нет ни еды, ни воды, но хотя бы умереть там можно на свободе! Он не выберется из лабиринта, ему отрежут путь два эхолётчика из охраны периметра и мощный импульсный разряд вышибет из него сознание… «Какой целеустремлённый, мать его», - со смесью страха и восхищения скажет один надзиратель, поддевая манипулятором полумёртвое тело, а второй по-конски заржёт и ответит: «У них нет матерей, Джонатан, они же все из пробирки, мать их!», и они оба снова заржут над кривым каламбуром.
«Но это же было не со мной!» Или…
-Эй, неос!
Из-за поворота, мимо которого Фэйтон промчался, не разбирая дороги, вышли две большие металлические фигуры. Они стали с ускорением приближаться, грузно топая и жужжа сервомоторами, и включили фары, заставив его чувствительные глаза заслезиться.
-Ты что здесь делаешь в такое время? - грянул голос из репродуктора.
Эхолёты были сине-белыми, подобно «ястребам». Это ночной полицейский патруль, суровая необходимость… хоть война и кончилась, без него нельзя: слишком много проблем доставляют бомжи, хулиганьё, пьяницы или вот неосы, которым по ночам в «таунах» не сидится.
-Покажи паспорт, живо!
Ну, да. Человека они вежливо попросили бы пойти домой или вовсе подвезли бы. А он что мог им ответить? «У меня нет паспорта, но меня зовут Фэйтон и я заблудился. Подскажите мне, пожалуйста, где живёт Виктория Сян». А не лучше ли заставить этих кретинов потрясти жирком?!
Фэйтон сорвался с места, как спринтер, и юркнул в переулок между близко стоящими складскими постройками, и патрульные даже удивились, как он при своих-то размерах так резво скрылся с их глаз долой, но своё жалование старались отрабатывать. Один стал преследовать беглеца пешком, второй поднялся в воздух, продолжая держать его в потоке света, но Фэйтон, не мешкая, ввалился в заколоченное досками окно и попал в полуподвальное помещение, захламленное и погрязшее в паутине. Он упал на цементный пол, торчащие зубья стекла порвали ему рубаху, до крови расцарапав плечо. Вскочив, он ринулся к противоположной стене, чтобы пересечь здание и, выбив ещё одно окно, оказаться с другой стороны улицы. На то, чтобы справиться с рамой, ушло около десяти секунд, а сзади уже ломился патрульный, проделавший в кирпичной кладке широкий зазор – с заброшенными, ничейными строениями они церемонились едва ли не меньше, чем неосапиантские солдаты во время войны… а Фэйтон снова выпрыгнул наружу, не удержав равновесие и бухнувшись в самосвал с землёй, предусмотрительно оставленный кем-то под окнами склада.
Из кузова он вылез измазанный в грязи с ног до головы, светлые джинсы были безнадёжно угроблены, хотя это волновало его немногим более чем дохлая крыса в канаве. Патрульный тоже не избежал самосвала, и тут, признаться, Фэйтону захотелось злорадно засмеяться – наступив на край кузова, неуклюжий идиот перевернул его на себя и выдал тираду витиеватой ругани. Его напарник обретался где-то поблизости, а где именно, выяснять не хотелось. Впереди что-то непрерывно шумело, знак на углу здания говорил, что там за глухим забором находится высокоскоростное шоссе, но времени на поиск альтернатив не осталось.
«Эхалёты ниставить!» - было намалёвано чёрным суриком на заборе без калиток и ворот. Ошибки зачеркнули и исправили, однако кто-то упрямо воспротивился запрету действием и видавшая виды птичка пришлась очень кстати, послужив Фэйтону лестницей наверх. Завизжала сигнализация, но так же быстро и смолкла – он уже перемахнул преграду и спрыгнул на дорожное полотно.
Он едва успел отшатнуться, когда на него чуть не налетел электромобиль. Шальной звон в ушах и бешено стучащее сердце дезориентировали его, реальность вокруг стала похожа на тёмную смолу, а впереди разлился целый её поток, широкий и смертоносный, как река Стикс. Патруль как корова языком слизала, но расслабляться нельзя! Это страшный город, плотоядный и злой. Фэйтон чувствовал, как город ненавидит его, ненавидит за то, что с ним сделал его предок, и даже небо над ним было таким же злым, как это шоссе, и как вот эта хищная машина, несущаяся на него во весь опор, оглушительно сигналящая и слепящая, выжигающая ему глаза светом возмездия…

Когда наперерез спидеру бросилось нечто большое и темное, водитель резко затормозил, но избежать столкновения не смог. Байкер подъехал обратно к сбитому им существу и с удивлением увидел, что это неосапиант, в разодранной одежде и весь измазанный в грязи. Спрыгнув со спидера, байкер подошел поближе. Отсветы фар проезжавших мимо машин упали на лицо неоса, и из-под сползшей на затылок банданы показался кусочек метки. Байкер присел и, протянув руку, сдвинул бандану, освобождая татуировку.
-Сила Великая! - вырвалось у него.
Приближающийся рев эхолётов со стороны промышленной застройки, откуда, вероятно, прибыл потерпевший, потребовал активных действий.
-Не знаю, как ты тут оказался, парень, и что ты натворил, но сначала я в этом разберусь сама.
Девушка с трудом приподняла Фэйтона, затащила его на заднее сиденье и оставила лежать там, закрепив неосапианта ремнём безопасности, чтобы он не свалился в поездке. Затем она сама вскочила на спидер, мотор взревел, и байк быстро растворился в предрассветных сумерках.

…Тупая, тянущая боль в груди постепенно приводила его в чувство, и по мере того, как к Фэйтону возвращались зрение и слух, она нарастала и угрожала стать невыносимой. Его мысли снова вернулись к АМС. Он осторожно приложил руку к месту удара, где набрякла обширная гематома, но грудина и рёбра были целы – всё же неосапиантские кости, укреплённые естественным кремниевым волокном, повредить сложно, если, конечно, не ломать их стальными клешнями...
Фэйтон медленно принял сидячее положение, отметив, что под ним довольно жёсткая мебель вроде кушетки. Дала о себе знать боль царапины, железистый привкус во рту вызвал жажду, но поганая тошнота, подкатившая к горлу, моментально ушла, стоило ему лишь оглянуться кругом – это не улица, не больница, не тюремная камера. Это комната, полная света, проникавшего в неё со всех сторон из широких сплошных окон. Кажется, он в пентхаусе наподобие того, в котором находится «Сердце Галактики», но шиком и богатством убранство не отличалось. Скромная практичная обстановка, как в квартире солдата или учёного. Или просто того, кто больше ценит функциональность, чем внешний лоск. Чем-то похоже на неосапиантские квартиры, но на столике под зеркалом лежал предмет, которым пользуются исключительно люди: расчёска. Значит, здесь живут земляне.
Как бы пробуя себя на прочность, Фэйтон встал с кушетки. Цепкие пальцы ног, на которых больше не было ботинок, помяли коврик. Удивительно, но он может стоять! Так… а это что на стене?
«Ух ты, целый арсенал… надеюсь, хозяева мне по рукам не дадут».
Экземпляров оружия, холодного и не только, на стене висело не меньше полусотни! Бластеры ручные и автоматические, мечи, ятаганы, копья, нунчаки, арбалеты традиционные и лазерные… но его внимание привлёк изогнутый меч с изящным светящимся контуром. В металлической основе определённо скрывался лазерный генератор. С неуверенностью Фэйтон коснулся рукояти, снял оружие с держателя, пробежал глазами по клинку. Красивый какой! И что там человечьи генетики говорили про отсутствие у неосапиантов эстетического чутья?
-Доброе утро, Фенрир. Или, правильнее будет... Фэйтон?
Почему к нему обратились по истинному имени?! Пальцы разжались, меч упал на пол – он едва успел отпрыгнуть назад! – и коснулись лба, потрогав не ткань, а голую кожу. Шишка давно прошла и метка была выставлена на всеобщее обозрение.
-Отдай бандану!
Две силы разрывали его пополам: забрать бандану, вернуть себе инкогнито и залог относительного спокойствия – или поискать глазами меч… нехорошо ведь ронять на пол чужие вещи. И ещё одна сила заставила его поднять взгляд на хозяина, точнее, хозяйку меча.
-Я… видел тебя в «Сердце Галактики»?
-Ага, на встрече ветеранов, - подтвердила девушка, вытирая волосы, - я была там с мужем, а зовут меня Лейя Скайуокер. А бандану, уж прости, не отдам, потому что от нее осталась неопределенного цвета рваная тряпочка.
-С мужем? С этим самым... Джеем Ти Маршем? – Фэйтон начал вспоминать. Весть о бандане его удручала, хотелось чем-то прикрыть лоб. Ну даже хотя бы рваной тряпочкой…
-С ним самым, - Лейя прошла в комнату и взяла расческу. - А та катана, с которой ты так невежливо обошелся - его подарок. Верни на место, пожалуйста.
Спохватившись, он подобрал меч и, повертев в руках, ещё раз оценил искусство мастера, который его изготовил, и вкус Джея Ти, подарившего его Лейе.
-Прости, - он бережно повесил катану обратно на стену, - почему… как ты привезла меня сюда? Где я?
-Ты в моей квартире, и можешь не волноваться, сюда никто не придет. Даже мой муж не знает ни про нее, ни про то, что я до сих пор нахожусь на Терре. Я сбила тебя на шоссе, - продолжила Лейя, расчесывая волосы, - вернулась посмотреть, кого именно и что можно сделать, и обнаружила тебя. Твоя бандана сползла и я увидела метку. Мне стало интересно, и я привезла тебя сюда.
«Просто интересно? – мысль ударила его током, - ладно, неважно. Она не бросила меня там подыхать и не сдала копам».
-Что я могу сделать в качестве благодарности? – тени неясных эмоций наползли на его лицо, - я мало живу на свете, но ты первая, кому «стало интересно». До тебя мне встречались только те, кто хотел бы сделать из меня… его. Не буду тебя загружать этим, ты ведь не одна из них.
-Рассказать, откуда ты вообще взялся и что с тобой произошло с тех пор, как ты прокрался мимо нас на крышу "Сердца", - девушка засмеялась, видя проступившую озадаченность на лице Фэйтона. - Да-да-да, несмотря на потрясающие поцелуи мужа, я заметила, что мимо нас проскользнул кто-то очень большой и целеустремленный.
Фэйтон хмыкнул, но порадовался комплименту. Целеустремлённость – это то, что в нём замечают не только враги, но и… вряд ли друзья. Невраждебные знакомые, если оценить здраво. Он снова сел на кушетку (сказывалась разбитость и ощущение, будто под рёбрами скребётся какое-то противное когтистое существо) и уставился в пол.
-Ты уже сама поняла, кто я, - лёгкая невесёлая улыбка тронула его губы, - я и он, и не он. Я его клон. Чуть больше недели назад меня вытащили из жбана, где я кис полвека. Мне даже представить себе такое сложно. Зачем я вообще был нужен? Хроники говорят, что у него… у Фэйтона, первого… был ещё один клон, которого он использовал, как кусочек мяса для выведения на чистую воду Дракониса. А я? Меня он создал аж в 2070 году, спустя всего год после признания за неосапиантами права на свободу. Как бы то ни было, меня вырвали из небытия учёные-смертники, а одна из них пришла мне на помощь… Лейя, извини. Я должен идти своей дорогой.
Лейя помолчала, прикусив губу.
-Я сейчас переоденусь, поем и поеду работать. А вечером подумаем, как тебе помочь, - наконец сказала она и скрылась за дверью второй комнаты. Через десять минут с кухни донесся ее голос: - Ты есть хочешь? Если да, топай сюда.
«Каким ещё вечером?!»
До вечера столько всего может произойти, что Фэйтон не знал, будет ли он вообще к вечеру жив! Он хотел было выпалить ей все свои страхи на одном дыхании, но крепко сжал руки в кулаки и унял нетерпение. Лейя – его единственный источник стабильности в данный момент, да и голод уже просыпался… и он направился на кухню.
Лейя рылась в холодильнике, вытаскивая из него хлеб, масло, сыр и мясо.
-Чай, кофе? - "потанцуем" она решила опустить.
-Кофе без сахара, - ответил он первое, что пришло на ум, - и шоколадку бы…
К шоколаду он пристрастился благодаря (или по вине?) Виктории. За неделю он съел не менее десяти плиток молочного шоколада, как бы заедая им блевотное послевкусие протеиновой каши, которой пичкали его райнеровы церберы.
-Хммм, - Лейя задумчиво смотрела в холодильник, прикидывая, будет ли у нее время купить еще плитку шоколада вместо этой, предназначавшейся дочке, и все-таки вытащила лакомство. Накрыв на стол, она вручила Фэйтону искомое и села напротив. Знакомый вкус успокоил напряжённые до стального состояния нервы, на мгновение он закрыл глаза и представил, как бы прошло это утро, если бы Виктория Сян была рядом… ассоциация шоколада с её личностью, похоже, углублялась и проникала в подкорку, и совсем не хотелось этому препятствовать.
-Так что ты делал после того, как эхолёт угнал?
-Я… - прожевал Фэйтон кусок и запил, следующие слова не хотели, чтобы он их произносил, - я протупил. Чуть не убил одного землянина только потому, что он приходится братом… одной сволочи. Я вовремя остановился, в последний момент понял, что не хочу быть убийцей невиновных. Копы погнались за мной и сбили, и я рухнул в местном гетто. Мне помогли, меня спрятали, даже немыслимую услугу бесплатно оказали – из разряда тех, что за большие деньги делаются… я про нейрошунт, - добавил он вполголоса, - но я ушёл. Я не хотел, чтобы их сгребли. Остальное ты знаешь, у меня на хвосте был патруль, когда ты меня сшибла.
-Понятно, - кивнула Лейя. - Ты на шоколад не налегай, зубы попортишь. Поешь еще чего-нибудь посущественнее, - она допила кофе и встала. - Так, я вернусь вечером. Не обижайся, но пока посидишь взаперти. Не то, чтобы я тебе не доверяла, но ты довольно импульсивен, а сейчас тебе надо успокоиться и проявить знаменитую неосапиантскую логику. Делай, что хочешь, - продолжила она, поднимаясь по ступенькам в ангар на крыше. Фэйтон последовал за ней. - Чувствуй себя как дома, только у окон особо не светись - это элитный человеческий район, так что присутствие неоса в одной из квартир вызовет ненужные вопросы.
Услышав последние слова, он рефлекторно отпрянул от окна – там, в залитом светом утреннем мире, возвышались соседние дома с пентхаусами, из которых его теоретически можно было увидеть. Неосапиантская логика диктовала, что правоту Лейи нужно признать: побитый, потерянный и заблудившийся, он не сможет и шагу ступить при свете дня, не влипнув в ещё какую-нибудь передрягу… а между тем его взгляд, пробежав по полу ангара, набрёл на спидер-байк, новомодное транспортное средство – нечто среднее между мотоциклом и электромобилем.
-Постой, - нахмурился Фэйтон и почесал пальцем нос, - как ты взвалила меня на эту штуку? Я не пушинка, знаешь ли.
Существенный нюанс. Своего точного веса Фэйтон не знал, но прикидывал, что в нём не менее двухсот килограмм, а Лейя – он снова её осмотрел с головы до ног – отнюдь не выглядела культуристкой. Не исключено, правда, что тогда на ней была механоброня…
Лейя усмехнулась и подняла руку, и в этот момент Фэйтон почувствовал, что оторвался от земли и полетел! Полет закончился мягкой посадкой поперек заднего сиденья.
-Силой, - пояснила девушка. - Тебе сказок про стр-р-рашных ситов и добреньких джедаев не рассказывали? - Фэйтон помотал головой и сполз с байка на пол. - Приеду, расскажу. А пока не скучай, - и она села за руль. Заревел мотор, створы ангара раскрылись и девушка вылетела в город.
Глаза, чуть не принявшие квадратную форму, вроде бы остались обычными. Оставшись в одиночестве, Фэйтон посмотрел на своё тело. Его не хватали, не тащили физически. Сил в природе много, но об этой силе – Силе – он узнал только что. Если это не мысленное управление гравитацией, то что? Ох, он бы многое отдал за то, чтобы сейчас на его вопрос ответил какой-нибудь утончённый высоколобый нео-омега… но таковых здесь не наблюдалось, и он просто спустился обратно в квартиру, обходя окна. Чем бы заняться? «Что хочешь» явно не подразумевало неограниченного спектра возможностей, но к согласию с самим собой он пришёл быстро: в тумбочке в гостиной лежали листки бумаги и несколько фломастеров… если нужно успокоиться, то это лучшее средство.

Волнами уходящая за горизонт холмистая долина встретила очередное утро. Громоздящиеся по пологим отрогам Аппалачей деревья облеклись в огненные краски – золотая осень, малозаметная в городах, здесь правила свой бал безраздельно. Солнце едва показалось из-за грани света и тени, но особняк на высоком фундаменте уже давно кипел жизнью. Джонатан Моррингер всегда, неизменно просыпался раньше дневного светила и все, кто обитал в его резиденции кроме него, беспрекословно подчинялись этому порядку. Военный человек должен оставаться военным всегда, даже когда он больше не воюет. Даже когда ему уже семьдесят три года и он с огромным трудом передвигается с помощью своих собственных ног… правда, последний факт почти не влиял на самочувствие Моррингера – усовершенствованная тяжёлая механоброня штурмового типа, оснащённая снарядными батареями и заплечными бластерами, делала его рост почти трёхметровым и была его вторым телом вот уже десять с лишним лет. Всё его обиталище было спроектировано так, чтобы в коридорах и комнатах можно было свободно передвигаться в экзоскелете.
Моррингер пил утренний чай и тревожно, но с надеждой глядел на рассветное зарево. Выцветшие карие глаза смотрели вдаль остро, как у молодого юноши, и планы, которым посвятил он всего себя, были не чета наполеоновским. Военный человек всегда должен идти вперёд!
-Почему ты не в штаб-квартире, Макс? – заслышав неуверенные шаги Райнера, раздражённо задал он вопрос вошедшему в зал Райнеру. Он терпеть не мог, когда его беспокоят без звонка в дверь.
-Я хотел бы взглянуть на моего заместителя, - сказал сокол госбезопасности. Слово «заместитель» явно добавило ему перцу на язык. Фуражки и очков на нём больше не было, его коротко остриженная голова доходила где-то до середины плеча закованного в «латы» Моррингера.
-Она не заместитель, - одним взглядом поставил он на место своего бывшего главного секьюрити, но всё ещё первого помощника, - она твоя замена! Не забывай, что я отстранил тебя. Ты очень низко пал в моих глазах, Макс. Ты не уследил за яйцеголовыми и упустил объект, и из-за тебя План А был провален. Именно «благодаря» тебе я сейчас трачу своё время на петиции, подписи, референдум и прочее дерьмо! План Б так туп и неказист, что ни в какое сравнение не идёт с моим первоначальным раскладом, который почти рассыпался в прах из-за твоей некомпетентности!
Пальцы Моррингера задрожали, морщинистые губы поджались.
-Выйди вон, - приказал он Райнеру, чуть не плюнув ему в лицо, - тебе есть чем заняться! Об ордере на вывоз я порадел за тебя, так что теперь это легче, чем сходить в сортир.
-А пресса, чтоб ей пусто было?! Они же слетятся, как чайки!
-И прессу я тоже отвадил. Всё, не мозоль мне глаза. У тебя тридцать пять часов.
Когда он произнёс это, автоматические ворота уже раздвигались, пропуская в его кабинет Лейю Скайуокер, не удостоившую провинившегося Райнера даже лёгкого взгляда по касательной. Он покинул покои босса, ядовито покосившись на гостью. Как она смеет быть такой дерзкой?! Как бывалому агенту разведки, эта стерва ему не нравилась, ох не нравилась… хотя, как мужчина, он думал совсем наоборот. Чуть не свернув шею, он, наконец, удалился прочь.
-Доброе утро, сэр, - произнесла Лейя, подойдя поближе к столу.
-Доброе, - улыбнулся Моррингер краями губ и повернулся к ней. Сервомоторы, отлично смазанные, почти не гудели, - вы ознакомились со схемами Райнера? Вам предстоит начинать с нуля, но вы должны знать его логику, чтобы не повторять его ошибок. К примеру, основное и резервное электропитание… я уже об этом говорил. Они должны быть устроены так, чтобы их нельзя было «закрестить».
-Мельком, - призналась Лейя. - Вчера у меня на это было не так много времени. Думаю, сегодня я этим займусь плотнее.
-Ваше рвение похвально, - разорвав зрительный контакт с ней, он поднял голову вверх, складчатая кожа натянулась. Он обошёл Лейю кругом, заложив за спину руки в манипуляторах. Подошедши к настенному табло, он скомандовал компьютеру отобразить голографическую карту защитных систем резиденции. Внешнему наблюдателю она показалась бы целостной конструкцией, однако зоркий глаз мог заметить брешь в нижней части. Именно на неё и указал Моррингер своим механическим пальцем:
-Вот это, - начал он, - убрать. Райнер расположил там пропускной пункт в секретные отсеки, но его там не должно быть. Управление доступом туда должно быть только в моих руках, а для доверенного персонала там уместен автоматический машинный контроль. Займитесь этим, леди Вейдер. Вам хватит суток для осмотра деталей?
-Да, - кивнула Лейя. - Я немедленно этим займусь.
Она развернулась на каблуках и вышла из комнаты.
Не дававшая Моррингеру покоя дыра в контуре таилась на пятом цокольном уровне, куда можно было попасть двумя путями – на лифте и по аварийному каналу. Никаких аварий пока не наблюдалось, так что Лейя воспользовалась самым лёгким вариантом. Сканеры радужки глаза, сканеры отпечатков ладони уже узнавали её, ей не потребовалось спрашивать у секьюрити разрешения находиться в секретных отсеках. Мало кто даже из них самих знал, что там не склады и не арсеналы, а помещения для подследственных.
Лейя заметила перемену в яркости освещения: мягкий голубоватый свет сменился тусклым, красновато-бурым, в нём предметы теряли свои краски. Никаких облупившихся стен, никаких крысиных нор в углах, сплошные металлические плиты, гладкие, как стекло, перемежаемые только решётками отдушин и прутьями камер. Всего их было восемь, семь пустовали, а в последней, восьмой, томились трое…
Пожилой бородатый мужчина в весьма плачевном состоянии. Бледный, будто при смерти, на волосах и бороде следы крови. Он привалился к стене и смотрел в потолок. Рядом с ним понуро сгорбился усатый брюнет лет тридцати, чей официальный смокинг иронически контрастировал с обстановкой… и молодая китаянка, или, если точнее, метиска, в тёмно-зелёных штанах и светло-зелёной блузке. Девушка сидела между своими товарищами по несчастью, сжавшись в комок и уткнув лицо в колени. Плечи чуть заметно содрогались – она плакала. Трём шкафообразным секьюрити, расхаживающим вдоль камер с бластерами, не было до её всхлипов никакого дела.
В помещение Лейя вошла бесшумно, но, оценив обстановку, стремительно пошла к охранникам, стуча каблуками, отчего по помещению заметалось эхо.
-Код доступа! – немедленно потребовал один из стражей, - сюда никому нельзя, мэм.
Лейя смерила его презрительным взглядом.
-У меня «красный» код, офицер, - она небрежно махнула карточкой, выданной ей Моррингером, - и я могу находиться там, где захочу.
-Красный? – глубокая складка на лбу громилы выдала работу мысли, - извините, мэм. Но вы обязаны сообщить, с какой целью вы сюда явились. Иначе я буду вынужден доложить…
-Это я буду вынуждена доложить о том, что вы не знаете правил внутреннего распорядка и символов доступа! Я новая глава охраны!
-Н-нам не сообщили... - начал было второй охранник, и Лейя накинулась на него:
-То, что вы сидите в самой заднице, не освобождает вас от обязанности своевременно узнавать все касающиеся вас приказы! В том числе, о смене руководства!
Около пяти секунд мозг офицера обрабатывал полученные данные и, приосанившись, он оттарабанил:
-Приносим извинения, мэм. Если вам нужно произвести конфиденциальный осмотр, мы оставим вас и будем ждать за воротами.
Походкой роботов все трое прошествовали на выход и оставили Лейю с арестантами наедине. До сего момента последние сидели, не двигаясь, и у неё даже могли бы возникнуть сомнения, что это живые люди, а не восковые фигуры, но когда ворота закрылись за последним из охранников, голова китаянки медленно поднялась… она откинула волосы со лба – и едва не потеряла дар речи.
-Вы?.. Вы были с Джеем Ти в «Сердце»! Почему вы здесь?!
-Потому что я тут работаю, - холодно произнесла Лейя и подошла поближе.
Подали признаки жизни двое других заключённых. Старый учёный непонимающе моргал – лицо Лейи он видел впервые, а брюнет кинулся было к прутьям, но придержал себя, когда китаянка снова заговорила:
-Работаете? Вы тоже из этой шайки? Так значит… это вы навели их на нас!
-Тише, - прошептала Лейя, оказавшись возле решетки. - Виктория, слушайте меня. С Фэйтоном все хорошо.
Услышав имя, девушка потеряла весь свой пыл, застыв возле прутьев и бесцельно блуждая глазами по лицу Лейи. Откуда эта женщина знает истинное имя «Фенрира»? И если это не издевательский трюк Моррингера, то что же? Но на язык к ней ни одного подходящего вопроса не пришло.
-Где он?.. Почему вы разговариваете со мной так, как будто у меня… и у него есть шансы остаться в живых?
-Он в моей квартире в Чикаго, думаю, в данный момент катается на виртуальном эхолёте. А говорю я так, потому что у меня нет причин сдавать его Моррингеру.
Осмысляя услышанное, Виктория крепко взялась руками за прутья и порывалась уже спросить, как неосапиант без документов и почти без шансов выжить в современном мире оказался там, где утверждала Лейя, но вместо неё к разговору подключился испанец:
-Я доверяю Джею Ти, мы с ним друзья. Как оказалось так, что его пассия имеет отношение к Моррингеру, да ещё и на таком уровне, чтобы иметь «красный» код в его норе? – будучи от природы болтливым, он не мог формулировать кратче, - если вы не собираетесь причинять нам вред, то почему вы на него работаете? То, что он делает ради президентского поста – противозаконно!
-Его пассии, которая родом не просто с другой планеты, а вообще не из этой системы, совершенно начхать на местные подковерные интриги, и ей абсолютно все равно, на кого работать, лишь бы деньги платили, - сверкнула глазами Лейя. - Сейчас я и.о. начальника службы безопасности и мне все равно, какие у моего работодателя планы. У меня есть свой участок работы и я его выполняю, а чем Моррингер там вообще занимается по жизни, меня не касается. Виктория, - повернулась девушка к китаянке. - У меня очень мало времени, так что... Может, мне что-то передать Фэйтону?
Растерянность, нездоровый шум в ушах, боль во всём теле и внезапно навалившаяся на Викторию физическая слабость подорвали её самообладание и она расплакалась навзрыд. Это заметил Томас, немного устыдившийся своих необдуманных слов, и попытался её утешить, но его старания не подействовали. Профессор, до сих пор не сказавший ни слова, приподнялся и сел, поджав колени. За те сутки с лишним, что они трое провели в этой камере, Викки плакала почти беспрерывно, и вот опять…
-Скажите ему, что он придурок, - произнесла, глотая окончания слов, Виктория, - и чтобы был осторожен! И чтобы не вздумал лезть сюда!..
Последние слова были, скорее, общим пожеланием, чем реальным предостережением. Её страх и стремление оградить Фэйтона от угроз не могли оформиться во что-либо иное. Лейя улыбнулась и, просунув руку сквозь прутья, прикоснулась на некоторое время к щеке Викки – та постепенно перестала всхлипывать и затихла.
-Пока это все, что я могу для Вас сделать, - извиняющимся тоном произнесла Лейя. - А теперь, извините, мне надо идти работать.
Лейя повернулась и вышла из подвала. Когда ворота начали с гулом закрываться за ней, стук её каблуков ещё был слышен, и Викки, несмотря на обессиленное состояние, услышала краем уха, как охранников обозвали ротозеями и в приказном порядке велели им идти с ней…
-Ты веришь ей?! – Веласкес взял учёную за плечи и легко встряхнул.
-А ты? – шёпотом спросила она.
С ответом Томас не нашёлся. О Лейе он поверхностно знал от Джея Ти, причём не больше, чем то, что они женаты и имеют ребёнка, и что она родом вообще не из Ближних Миров. Марш, особенно в послевоенное время, не склонен распространяться о своей личной жизни, так что Веласкес мало что мог сказать о Лейе как о человеке. И ведь у Марша во время войны какая-то другая подружка была…
-Я не знаю, - опустил он голову, - Джей Ти наш общий друг, а он разбирается в людях как никто другой.
-Лейя не враждебна, - набрав в лёгкие воздуха, Викки запрокинула голову к потолку. От прикосновения руки Лейи ей не просто полегчало, ей стало легче дышаться, дрожь в пальцах ушла… она никогда не верила в сверхъестественные силы, но иначе объяснить этот факт никак не могла, - почему-то я так чувствую. А то, что она работает на Моррингера… я тоже работала на него. Профессор подтвердит. Мы оба состояли в штате.
-В штате смертников, - заметил Дирк.
-Я только слегка не понял, - перевёл тему Веласкес, подняв одну бровь, - причём тут… э-э, Фэйтон?
-При том, что никакой он не Фенрир.
Тишина их разделила, а сгустившееся время и море новой информации вновь объединило. Лейя Скайуокер – начальник службы безопасности Моррингера. Это место недавно занимал Макс Райнер, которого, вот ведь незадача, отстранили!
-Давайте так, ребята, - оглядел профессор Викторию и Томаса, - если она снова к нам придёт, мы попросим её о помощи. Викки, ты, кажется, что-то говорила про Шона Непьера…

Половину осилил, решил пока дать глазам отдых. Очень хорошо.

Да-да, когда продолжение?)))

Подсчитать точное время отсутствия Лейи Фэйтон затруднялся. Чувство времени, в отличие от логики, у него было развито слабовато, но нет худа без добра – голод заявил о себе лишь тогда, когда он уже освоился в виртуальном кокпите, добился устойчивой синхронизации своего мозга и бортового компьютера и научился сбивать вражеские эхолёты на начальном уровне сложности. В папке с обучающими курсами он нашёл ещё много чего любопытного, и особенно ему приглянулась пехотная программа, включающая в себя рукопашный бой и стрельбу из бластера…
Эхосимулятор был рассчитан на среднего курсанта Академии, но имел все пять уровней с полностью настраиваемой реалистичностью ощущений, в том числе боли. Фэйтон побаивался пятого, с замиранием сердца летал на четвёртом и чувствовал себя комфортно на третьем, не хорохорясь и прекрасно понимая, что в реальном бою он не прожил бы и минуты. Первые два уровня уже воспринимались им как красочная видеоигра, и совершенно зря. Когда компьютер информировал его о том, что в реальном мире раздался посторонний звук (звук отпираемого дверного замка), его внимание раздвоилось и он получил в бок снаряд. Символический болевой импульс кольнул его нервы, программа вывела перед его глазами строку «Вы сбиты» и выкинула его из матрицы.
О нет! Лейя пришла… Если она увидит, в каком состоянии ванная, ему нешуточно влетит. Ну хотел же он, хотел помыть ванну после того, как выстирал в ней джинсы и футболку! Но нет: «вот ещё разик», «вот ещё один уровень, и помою». Так ванна и осталась заляпана грязью, а из раковины, угрожая до смерти напугать любого, кто войдёт, топорщились четырёхпалые ботинки… предвидя реакцию, Фэйтон внутренне сжался, жалея, что не может спрятаться под диван.
-Привет. Как успехи?
-Ну, я думаю, меня можно переводить на второй курс, - разрываясь между гордостью за свои лётные навыки и ужасом перед головомойкой, он встал из-за компьютера и переместился ближе к ванной, чтобы максимально оттянуть тот момент, когда Лейя увидит беспорядок.
-Хм, я проверю, - улыбнулась девушка. - Вот, держи, - она бросила ему увесистый сверток. - Там новая одежда, переоденься, а то выглядишь, как бродяга с помойки.
Свёрток он поймал, даже глазом не моргнув. Реакция! Вероятнее всего, полузабытый чужой опыт частично проснулся и, сдобренный симуляторами, принёс хорошие плоды.
Лейя прошла по коридору в направлении ванной, открыла дверь...
-Сила великая! - потрясенно вырвалось у нее. - Фэйтон! Ты что тут делал?!
Фэйтону показалось, что его ноги врастают в пол, а на затылке уже вырисовывается контур отметины подзатыльника… теоретический, конечно, контур. Чтобы влепить ему подзатыльник, Лейе пришлось бы подпрыгнуть на полметра.
-Стирал своё шмотьё, - всё же выдержал он марку, придав своему голосу спокойный тон, - но миссия в плотных слоях атмосферы Венеры оказалась важнее насущного, и я забыл прибраться. Когда ты пришла, я прозевал и меня сбили, а сейчас, если не возражаешь, я всё помою, и тогда ты сможешь отдать меня под трибунал.
Иронизируя, он пролез в ванную мимо Лейи и достал чистящую пасту, подтверждая серьёзность своих намерений.
-На руках стирал? А машинка в углу для красоты стоит? Поверь, ею управлять не сложнее, чем эхолётом. Ох, права была Виктория, когда просила тебе передать, что ты придурок! Да не этой тряпкой, а вон той зеленой губкой!
Услышав о Виктории, Фэйтон замер с тряпкой в руке, но потом взял зелёную губку и принялся за работу. Титул, которым его наградила доктор Сян, не вязался с «господином генерал-губернатором», «вашеством» и прочими шутливыми прозвищами, которые она любила отпускать в его адрес, но всё равно радовал, потому что был верен. Она права – он повёл себя по-дурацки, но за это он себя уже высек и сейчас просто признал это как факт. Более того, если Викки в состоянии шутить, то, скорее всего, не ранена. Ванна тем временем приняла пригодный для использования по назначению вид и Фэйтон переключился на раковину. Ботинки уже стекли и высохли, и вскоре раковина тоже засверкала, но Лейя уже была на кухне, откуда потянулся запах разогреваемой в микроволновке куриной ноги.
-А для меня найдётся?.. – устыдившись вопроса, Фэйтон нарисовался в дверях кухни, уже переодевшись в то, что принесла ему Лейя. Джинсы, потемнее прежних и с кожаными вставками, чёрная майка с абстрактным, но не бессмысленным, рисунком. Интересно, где она это купила? Неосапиантские магазины обычно располагаются поблизости «таунов»…
-Найдётся, - ответила Лейя на вопрос о курице, поставив тарелки напротив себя и него, - про эхолёты поболтаем позже, сейчас на повестке дня другое.
Вгрызшись в окорочок, Фэйтон переспросил не словами, а глазами, и она уточнила:
-Мы летим на «Исполнитель». Это мой корабль, - глянула она на часы, - полетим на моём личном транспорте, так что времени у нас пока хватает.
-И что там? – проглотив кусок, наконец поинтересовался Фэйтон. Думал он, конечно, в основном о том, что скажет ему Викки, когда (если?) они снова будут вместе, но к тому, что услышал только что, он был никак не готов. Ему предлагают улететь с Земли?..
-А там встретимся с друзьями и подумаем, как спасти твоего «куратора» и попортить кровь Моррингеру.
Из двух предложенных альтернатив разговора он выбрал, хоть и не без труда, второе, потому что о первом и так думал беспрерывно, даже преследуя эхолёт противника в гуще ночных облаков.
-Что за друзья и как мы достанем этого урода?..
-Это наши с тобой общие друзья, а как достать урода - будем думать на "Исполнителе".
-Понял, - кивнул Фэйтон и кинул куриную косточку в мусорное ведро. Кидал как метательный нож, который ещё совсем недавно держал в матрице пехотного симулятора, и не промахнулся.
-О, ты нашел учебные программы по рукопашке?
-Нашёл, - просиял Фэйтон. Поговорить об этом ему хотелось не меньше, чем о Моррингере, - нехило. Тоже для дочки? Там не только детские сценарии, но и пожёстче. Не спецназовские, конечно, но всё равно. Прежде чем разобрался, что и к чему, мне комп столько синяков понаставил… но я как сел, так и оторваться не мог целых три часа.
-Угу, для нее. Думала ее с собой взять, так накачала тренировочных курсов, чтобы ей было чем заняться, да потом решила не дергать ее: все равно времени ни на что не остаётся.
Фэйтон забыл, что хотел сказать перед этим, так как новая мысль вытеснила предыдущие:
-А можно как-нибудь… ну, попрактиковаться в реале? Живой противник лучше, - и тут он вспомнил, о чём хотел спросить: - Лейя, а можно вопрос из другой области? Вот, у тебя есть дочь… она представляет себе, что творилось здесь ещё год назад? Ты говорила её о войне наших рас?
-Попрактикуемся, если время найду, - кивнула Лейя. - Да, я рассказывала ей, где я застряла на три года.
-И… что она думает о нас, неосапиантах? Прости за бестактность, но я… - потёр он в задумчивости лоб, поставив на стол локти, - видел кое-что в гетто. Двое детей, наш и ваш, играли на пустыре, но пришли мамаши и устроили скандал. Точнее, землянка его устроила, - сделал он акцент на расе, - она била своего сына, орала на него. А они с приятелем всего лишь возились с конструктором. Почему вы воспитываете своих детей расистами?
-Потому что боимся всего нового. Знаешь, даже в остальной Галактике, где существуют такие формы жизни, которые тебе и кошмарном сне никогда не приснятся, существует ксенофобия. И не только со стороны людей. От этого, увы, никуда не деться.
Фэйтон хотел напомнить Лейе, что неосапиантам не снятся сны, но смолчал – очень даже снятся, наяву. Ему самому неоднократно они снились, стоило лишь прилечь отдохнуть после насыщенной орбитальной схватки. И ему снились… разные формы жизни. Настолько милые и прелестные, что он покрывался потом и вскакивал, благодаря вечный космос, что это не по-настоящему.
-Это уж точно, не деться… - в воображении ожил образ ораторствующего Ксеркса, - знаешь, я не понимаю, как ещё сам не ударился в расизм. Я видел и слышал достаточно, но всё равно, мне кажется, как-то это неправильно. Мой создатель был расистом первой величины и никто не в праве его за это укорять, однако же ублюдки были и есть с обеих сторон. Их может быть много, но пока из них состоит не вся раса, квантор всеобщности неприменим. Да, и что всё-таки Ольга о нас думает?
-Ничего. Вы для нее всего лишь еще одна раса, существующая во Вселенной. – Лейя помолчала и продолжила: - А вот я часто думаю о том, что история Фэйтона очень близка истории моего отца. Скорее всего, именно поэтому я тебе и помогаю.
Огонёк любопытства в золотистых глазах загорелся ярче.
-Кто он и что с ним произошло?..
-Он бывший раб, который стал вторым человеком в Империи. А еще он тоже искупался в лаве и теперь не может обходиться без защитного костюма.
Фэйтон покопался в памяти и снова представил себя часами смотрящим документальные фильмы о своём предке, снятые на средства щедро профинансированных Конгрессом историков. На старых кадрах, пятидесятилетней давности, он видел его молодым и бравым, с сияющим в смелых глазах разумом и верой в прогресс. На новейших же, отснятых боевыми операторами и выкопанных из архивов систем слежения, Фэйтон-1 являл собой страшное зрелище, особенно в последние свои дни – расползающийся в аморфный кисель, умирающий, цепляющийся за жизнь одной лишь волей к мести. Его потомок поёжился, мигом выкинув из головы портящие аппетит образы.
-В этом он винил Джея Ти, - вполголоса заметил он.
-Ага, - фыркнула Лейя. - Причем его вина заключается том, что он отскочил, когда Фэйтона сшибла в пропасть Нара Бёрнс выстрелом из бластера.
-Нара Бёрнс?.. – он не совсем понимал, кто это, хотя и слышал о ней от самого Марша, - сестра венерианского лидера повстанцев и эхолётчица из взвода Джея Ти? Да, помню, он говорил, что она вернулась на свою ферму и вышла замуж за пирата…
-Ага, она самая.
-Кстати, - пришёл ему на ум ещё один вопрос, имеющий к Наре Бёрнс косвенное отношение, - вот этот самый Марсела… он оставил её на Венере одну. Он к ней хотя бы изредка прилетает? Или считает себя настолько «пустым, как сам космос», что даже писем не пишет? Вот лично я, - прозвучало в голосе Фэйтона протестное упрямство, - я не «пустой»! Я знаю себе цену.
О мотивах Марселы думать совершенно не хотелось. Нет, он не испытывал к нему ни ненависти, ни какой-либо неприязни, просто искреннее непонимание того, как этот перебежчик, знавший его предшественника лично и прошедший с ним бок о бок долгий путь, может с таким апломбом вещать на камеры от имени всех неосапиантов, даже не интересуясь их мнением. «Первые» презирают его, «вторые» отчасти благодарят, но отчасти и смеются, а кое-кто и проклинает.
-Ой, нашел кого вспомнить, - снова фыркнула Лейя. - Я вот сейчас понемногу склоняюсь к мысли, что вреда от него для неосапиантской расы... пожалуй, столько же, сколько от Фэйтона. Тот хотел весь свой род на алтарь мести положить, а этот тот же весь свой род заставляет расплачиваться за свои комплексы.
Не нашедши ничего лучше, чем хмыкнуть и согласиться с наёмницей, Фэйтон-2 стал увлечённо рассматривать свою руку, ни с того ни с сего вспомнив такое человеческое шарлатанство, как хиромантия. Вот интересно было бы достать отпечаток ладони Фэйтона-1 и сравнить…
-Лейя, - заговорил он вдруг на полтона тише, - а Викки ничего ещё не просила мне передать?
-Она еще сказала, что скучает.
-А ты ей передай, что это симметрично… - сболтнул Фэйтон, но поправил себя: - нет, лучше я сам ей это скажу. Я ей обязан не только жизнью. Мой оригинал никому не верил, от всех ждал ножа в спину, а я благодаря ей от этого свободен. Да, а на Исполнителе есть эхолёты?
-Не-а. В Галактике эта технология не известна. Зато там есть другие секреты: гипердвигатель, например. Или лазерные мечи.
-Гипердвигатель... вроде тех, что на кораблях дальнего следования? - спросил Фэйтон для проформы, хотя и так знал уже ответ. Если бы не генераторы нуль-перемещений, полёт от Земли до Марса длился бы годы. - А лазерный меч может вспороть механоброню?
-Да, только в разы мощнее, - это Лейя отвечала о гипердвигателях, - благодаря им с одного конца Галактики на другой можно долететь за пару недель. Меч... ну, в умелых руках не только броню.
«Не только» возбудило особенный интерес Фэйтона. Моррингер, насколько он знал, не вылезает из эхолёта, а эхолёт у него мощный, оборонного типа – GC-24S, с кокпитом повышенной комфортности и специальным дешифратором, позволяющим пилоту ощущать машину как своё тело. Такому можно противостоять только если сам находишься в не менее крутом эхолёте. Обычные, разрешённые законом маломощные бластеры его не возьмут, их разряды частично ослабнут в полёте, а остатки нейтрализует антиплазменное покрытие, но вот лазерный меч с клинком из плотной энергии…
-Был бы у меня такой, - мечтательно поднял Фэйтон взгляд к потолку, - я бы Моррингера разделал, как свинью… мы скоро вылетаем?
-Мечтать не вредно, - хмыкнула Лейя, поднимаясь по лестнице в ангар. - Но для того, чтобы такой меч заполучить, надо пройти специальное обучение и сделать свой меч самому. Вылетим как только "Молнию" подготовлю к полету.
Ничего подходящего для ответа не нашлось. У землян это называется "раскатить губу", и Фэйтон своевременно сделал вывод, что ему лучше её закатить обратно, чтобы не получить лишних разочарований. Загадочные наёмники, к которым относит себя Лейя - не земляне, хоть и люди, а как люди они совсем не просты, не лыком шиты. Кто он такой на их фоне? Лучше рассчитывать на себя, верить в себя. Тогда шансы если и не возрастут, то уж точно не уменьшатся.
Залпом выпив свой чай, Фэйтон не стал откладывать следующий нетерпеливый вопрос:
-А "Молния" здесь? Я в ангаре не видел ничего, кроме твоего байка.
-Конечно, - и Лейя набрала на наручном пульте код. Часть того, что Фэйтон считал стеной, опустилась к ногам Лейи. - Прошу на борт.
Он отпрянул, когда стена начала опускаться. Транспорт, покоившийся во встроенном гараже, не был похож ни на один из ранее виденных им кораблей. Обтекаемой формы, немного напоминающий эхокрыл, но раз в пять больше. На борт? Да… и чем скорее, тем лучше. Фэйтон оглянулся, как бы проверяя, ничего ли он не забыл, и, когда ему уже показалось, что ничего, он быстрым шагом сходил в комнату и взял листок, на котором нарисовал марсианскую абстракцию. Его пришлось сложить вдвое и ему жалко было это делать, но при желании его ведь можно просто оцифровать и увековечить, верно? Верно…
Ангар большой. Располагаясь над тремя пентхаусами, он был рассчитан на несколько транспортных средств, а Лейя, судя по отсутствию посторонних лиц и машин, арендовала его целиком… и не зря: «Молния» ведь немаленькая. Рубка, кают-компания, техотсек – всё, как положено. Всё, что должно наличествовать на межзвёздном корабле.
-Хорошо, что потолки высокие, - заметил Фэйтон между делом, осмотрев купол со створками.
-Они еще и открывающиеся, - Лейя щелкнула несколькими тумблерами на пульте, и проснулся двигатель корабля.
-А гравитатор есть? – своевременно спросил он. Не хотелось ему парить в невесомости.
-А как же! - Лейя обернулась и с улыбкой посмотрела на своего пассажира. - Не волнуйся, долетим очень быстро.
Фэйтон успокоился. Или, по крайней мере, ему казалось, что относительно успокоился – всё равно из головы не шла опаска. «Вдруг всё это блеф и она везёт меня к Моррингеру в лапы?» - не упустила паранойя случая поднять голову, но он быстро её придавил. Если бы Лейя Скайуокер была не той, за кого себя выдавала, он бы сейчас находился не в рубке «Молнии», а где-нибудь в камере два на два, заколотый психотропной гадостью, с парой-тройкой сломанных костей. Лишь бы ей удалось выиграть время для учёных…
Он пристегнулся, улыбнулся Лейе. За лобовым стеклом быстро промелькнули вниз отворившиеся ангарные створки и полумрак, стиснутый тёмными стенами, резко сменился оранжевым светом… "Молния" ненадолго зависла над небоскребом, а потом стремительно начала подниматься ввысь. Не в силах себя остановить, Фэйтон во все глаза вытаращился на мир внизу – да, в его «прошлой жизни» («в моей собственной, но мнимой жизни», - поправил он себя) были полёты, и атмосферные, и космические, но такие зрелища не могут примелькаться и стать обыденными. А ведь когда-нибудь, если получится, он самостоятельно полетит на эхолёте! На своём личном эхолёте… пока что он мог о нём только мечтать. Где он его достанет? А если чудо свершится, то кто ему позволит?.. Нет, чем задаваться такими вопросами, лучше сразу снести себе башку из бластера. Мечта непобедима, что бы ни говорили зарывшиеся в пресловутую «реальность сегодняшнего дня» прагматики.
Чикаго становился с каждой минутой всё мельче, всё схематичнее. Здания, лесные массивы, дороги смешались и сплелись в пёстрый ковёр, а затем и вовсе сгладились расстоянием. Фэйтону стало не по себе, когда затрещал динамик и женский голос запросил позывной, но если это ничуть не испугало Лейю, то и ему не стоит дёргаться. Это всего лишь СМАПЗ, служба мониторинга атмосферного пространства Земли, а голос принадлежал компьютеру…
Вернувшись из глубины своих мыслей, Фэйтон посмотрел вперёд и поприветствовал пучину космоса. А пучина космоса поприветствовала его.

Кстати да, мы сегодня уже идеями относительно новой главы поделились-обсудили.