Никому тебя не отдам. Она калачиком свернулась у него на груди. Никому тебя не отдам.

Он проснулся и пошел ставить кофе. Для тех, кто не знает – кофе это такая пахучая черная жидкость, которую Он пьет по утрам. А утро – это не момент, когда восходит солнце или начинают чирикать птицы. Утро это когда Он просыпается. После кофе Он, щелкнув чем-то, вызывающим огонь, вдыхает обычный воздух через трубочку, а выдыхает драконов из дыма. Да, Он волшебник. Он умеет из ничего делать сказку. Когда Он возвращается, по всей квартире становится светло, звучит музыка из черных квадратиков под потолком, и начинает вкусно пахнуть на кухне. Но верхом его волшебства я считаю момент, когда он, не знаю как, находит меня под шкафом, обиженную и брошенную, берет на руки… и я прощаю его. Это настоящее волшебство.
Когда он приходит не один, я стараюсь не выходить из-под шкафа. Я не люблю их всех. Ни мелких чирикающих, ни вонючих лающих, ни двуногих, подражающих Ему. Они тоже пускают дым, но в нем нет дракончиков и сказок. Это просто дым.

От него пахнет сказкой, мятой и дымом. А от нее чем-то искусственным. Эту мерзость она принесла в бутылочках и тюбиках. Она не любит дракончиков, и он теперь выпускает их на балконе, отправляя вверх – прямо в хмурое небо. И утро теперь начинается как только заверещит так пугающий меня кружок на ножках. Его квартира меняется с каждым днем. Теперь все чисто, аккуратно, удобно. Негде спрятаться, когда не хочешь сидеть на коленях, обтянутых чем-то прозрачным и блестящим.
— Дорогой, твоя киса…
— У нее имя есть, Ань.
— Извини, Зай!
— И у меня тоже.
— Не будь таким занудой! Так вот, твоя Дымка линяет. Я понимаю, что все кошки линяют, но тут аж шерсть летает. Я квартиру 5 раз на дню убираю…

Ухожу на кухню. Я не люблю, когда разговаривают на повышенных тонах, особенно, когда произносят странные и длинные слова. Она, кстати, часто произносит их в последнее время. То ли иконохэк, то ли эхинококк. Бессмысленное слово, прямо как ее желание пахнуть розой и фиалкой из одного флакончика.
Никому тебя не отдам. Она калачиком свернулась у него на груди. Никому тебя не отдам.

Наконец-то это сумасшествие закончится. А пока - я снова могу спать с Ним рядом, отгоняя кончиком хвоста все эти дурные сны с длинными словами. Это сумасшествие закончится. Может, даже завтра. Недаром же Он вчера упаковал в большую картонную коробку все мои игрушки. Он будет счастлив. Будет выпускать дракончиков на балконе, а я во дворе буду ловить их. И когда Он будет уходить из дома, для меня все будет начинаться. А раньше ведь было точно наоборот. Мы будем идти рядышком по улице и делать вид, что незнакомы. Только по утрам (для тех, кто не знает, утро это время, когда Он идет мне навстречу) Он будет невзначай оставлять мне кусочек сыра, а я, невзначай, буду заглядывать ему в глаза. Потому что я никому его не отдам. Никому-никому, никогда-никогда.