19-01-2012 20:41 Ночной рейс
В сообществе СССР-2061 проходит литературный конкурс, для которого я написал рассказ. Правда ещё не уверен, пройдёт ли он по формальным признакам. 
К этому рассказу Ело4ка нарисовала великолепную иллюстрацию:
Сам рассказ вы можете прочитать под катом, либо на Самиздате (или здесь).
Простому человеку доверили такую большую государственную задачу – проложить первую дорогу в космос! Можно ли мечтать о большем? Ведь это – история, это – новая эра! … В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает ведь, что на ровном месте человек падает и ломает себе шею. Здесь тоже может что-нибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. … Надеюсь, что через несколько дней мы опять будем вместе, будем счастливы. До свидания, мои родные. Крепко-накрепко вас обнимаю и целую.
Из письма Ю.А.Гагарина семье. 10 апреля 1961 года.
***
- Пусть над землею ветер стонет… пусть в темных тучах небосвод, – вполголоса, едва слышно мурлыкал космонавт навязчивую мелодию. – В пути вас коршун не догонит… с пути вас коршун не собьёт…
- «Кедр», я «Заря-1». Минутная готовность, - ожил динамик шлемофона.
Космонавт не отреагировал, продолжая напевать:
- Летите, голуби, летите… Для вас нигде преграды нет…
- «Кедр», я «Заря-1». Минутная готовность. Как слышите?
Космонавт вздрогнул, словно очнувшись от забытья.
- «Заря-1», я «Кедр». Вас понял: минутная готовность. Я… занимал исходное положение, занял, поэтому несколько задержался с ответом. Приём.
Предстартовая подготовка шла своим чередом. Здесь, в непроницаемой для солнечного света, тесной кабине обитаемого отсека царила абсолютная тишина, нарушаемая лишь шуршанием скафандра да сухими командами и отчетами по радиосвязи.
«Ключ на старт. – Понял. - Дается продувка… Ключ поставлен на дренаж. – Понял вас. - Дренажные клапана закрылись. – У меня все нормально, самочувствие хорошее. – Отошла кабель-мачта. – Понял вас. Слышу работу клапанов…»
Пятнадцать километров проводки. Полторы тысячи реле. 287 тонн веса. Двадцать миллионов лошадиных сил. Один человек.
- Дается зажигание.
- Понял вас, дается зажигание.
- Предварительная ступень.
- Понял.
- Промежуточная.
- Понял.
- Полный подъем.
- Поехали!
Пульс Гагарина подскочил в два с половиной раза, корабль загудел и завибрировал, голос Королева утонул в помехах. Космонавт часто дышал, думая – «Ну что же?... Поехали же?!... Ну?!!...» Лишь спустя несколько секунд он ощутил, как перегрузки плавно начали нарастать – земля к этому времени была уже далеко внизу. Очень мягкий старт. Осталось надеяться, что и дальше все пройдет столь же гладко. Хотя как на это можно рассчитывать, мчась в неизвестность…
***
Пронзительный писк известил о том, что до отправления остаётся пять минут. Кира сняла стереоочки и, полуобернувшись в водительском кресле, протянула их единственному пассажиру автобуса. Режиссер, сидевший в салоне в первом ряду, принял очки из рук девушки, убрал во внутренний карман пиджака и спросил:
- Ну, как?
- Мне понравилось, - на симпатичном лице девушки-водителя блуждала отрешенная улыбка. – Действительно впечатляет. Погружение в ситуацию полное! И мне кажется, лицо у него один в один.
- Ну, не совсем, - улыбнулся режиссер в ответ. – На самом деле он не сильно похож. Была мысль воссоздать абсолютную похожесть с помощью компьютерной графики, но в итоге мы отказались. Называйте меня ретроградом, но я уверен – даже самый совершенный захват мимики не передаст всех нюансов.
- А они нужны? – простодушно поинтересовалась девушка. – Из этого отрывка мне показалось, что кино о корабле, а не о человеке. Вся эта техника… старт… это всё просто потрясает!
- Да-да, - кивнул режиссер. – Это и должно потрясать. Но надеюсь, мне удалось также передать мысль, что всё это – творение рук человеческих. Смелость замыслов конструкторов. Смелость первого космонавта планеты. Вот что лично меня потрясло, когда я начал работать над этим фильмом.
Пассажир устроился поудобней в обшарпанном кресле и выглянул в окно автобуса. Глухие бетонно-блочные стены автобусной станции, тускло освещаемые лишь потолочными лампами дневного света, две-три из которых мигали, пара фикусов в кадках, ряды пластиковых скамеек для ожидающих. Зал был практически пуст, если не считать уборщика, флегматично подметавшего выложенный бежевой плиткой пол.
- Прямо как у нас, - покачал головой режиссер. – Даже не верится. У меня какое-то сюрреалистическое чувство - словно все это нереально.
- А что вы ожидали увидеть? - пожала плечами девушка. – Люди везде одни и те же. Обстановка тоже. Романтика только в кино бывает.
- Только в кино?.. Не согласен, - возразил режиссер. – Но спорить не буду. Вы сами однажды поймёте.
В салоне повисла тишина.
- Скажите, Кира, - прервал режиссер неловкую паузу. – А если вообще ни одного пассажира не будет, вы всё равно отправитесь в рейс? Насколько я вижу, - пассажир окинул взглядом пустой салон, - у вас тут далеко не час-пик.
- Автобусы отправляются на маршрут вне зависимости от наличия пассажиров, - ответила девушка. – Все как везде. Просто на ночных рейсах мало кто ездит. Тут все-таки все поселения достаточно автономны.
Вновь пропищал сигнал. Режиссер увидел в окне, как огромные внутренние створки шлюза медленно раскрылись.
- Рейс 27-70, даю разрешение на отправление, - раздался из динамика голос диспетчера.
- Вас поняла, - ответила Кира и её руки запорхали над приборами.
Мягко заурчал двигатель, автобус чуть вздрогнул и, лязгая тяжелыми гусеницами по исцарапанному пандусу, вкатился в шлюз. Внутренние створки закрылись, табло над внешним выходом замерцало цифрами, начав обратный отсчёт.
- Эксцессы в пути часто происходят? – несколько нервно поинтересовался режиссер.
- Лучше бы произошел хоть один, - вздохнула девушка, наблюдая, как начинают открываться внешние створки. – Несчастный случай может произойти только одного характера – умрете от скуки. Пристегните ремень, а то тут диспетчеры лютуют.
Режиссер и Кира пристегнулись (пассажир не без труда справился с пятиточечным ремнем), девушка собрала волнистые каштановые волосы в хвост, перетянула их резинкой, взялась за штурвал и направила автобус в открывшийся створ.
- Часов через пять будем на месте. Наслаждайтесь Утопией.
***
Вздымая широкими траками небольшие облачка красно-бурой пыли, автобус выкатился на залитую предзакатным солнцем, плоскую как стол равнину, простиравшуюся во все стороны до горизонта. Лишь позади, за куполами базы «Надежда» имелись намеки на какой-то рельеф. Рыжее марсианское небо переходило в сине-фиолетовые цвета у горизонта, над которым раскаленной каплей висело крошечное солнце, а на противоположном краю небосвода уже сверкала россыпь звезд.
- На утопию не очень похоже, - скептически отозвался режиссер, который, тем не менее, жадно рассматривал открывавшийся в окне пейзаж.
- Эту равнину назвали Утопией на Земле, - пояснила Кира, плавно ускоряя автобус. – С Земли весь Марс казался утопией…
- Откуда столь критические настроения? – обернулся к девушке режиссер. – Можно подумать, вас сюда пинками загнали? Кто же были эти гнусные мерзавцы? – сыронизировал он.
- Да нет, - мотнула головой девушка, отгоняя смурные мысли, и улыбка вновь заиграла на её губах. – Сама, конечно. Всегда была примерной комсомолкой, отличницей и далее по тексту, как говорится. В двадцать два года, когда объявили набор в универе, рвалась изо всех сил и… пробилась. Полтора года подготовки, и два с половиной года вот теперь здесь уже торчу, в режиме: два дня - автобус, три – стажировка по специальности, два - выходные. Через полгода срок выслуги должен окончиться и буду уже полноценно заниматься наукой, геоморфологией Марса. Надеюсь, к тому времени ещё останется, что открывать и изучать…
- Ну конечно, останется! – успокоил режиссер. – Все мы только в начале пути. Марс велик и непознан.
- Вы же впервые видите его с поверхности, - иронично приподняла бровь Кира, уверенно мча автобус по испещренному следами траков маршруту. – И уже осознали его величие?
- Я всегда об этом знал, - подмигнул режиссер. – Но только сейчас осознал, насколько может бы… ой, что это?!
Метрах в ста деловито и неторопливо прокладывал себе путь по пустынной долине небольшой пылевой вихрь.
- Бывает, - отозвалась девушка. – Атмосфера-то тут все же есть, хоть и слабенькая, хоть и из углекислого газа. Это ж не Луна. Сейчас за бортом, кстати, тепло, - Кира кинула быстрый взгляд на приборы. – Всего минус двадцать. Если бы не низкое давление, можно было бы даже без скафандра пару минут выдержать.
- До сих пор не могу поверить, - ошарашено качал головой режиссер. – Я на Марсе! Красная планета! Колонисты! Герои космоса. Все стройные, подтянутые, как на подбор. Настоящие марсиане!
- Родившихся здесь пока немного. Ну а то, что стройные… Тут особо не пошикуешь в пище, как на Земле. Да и суточный цикл у нас длиннее, значит, в период земного года едим меньше вас! – хихикнула Кира.
- Да-да, - кивнул режиссер. – Сутки на сорок минут длиннее, знаю. Кстати, никак не могу привыкнуть к местным наручным часам с двумя циферблатами. Как вы только живете с такой двойной ориентировкой?
- Земное время тут мало кого интересует. Только Новый год, майские праздники и седьмое ноября. А так мы сами по себе.
Пожелав счастливого пути, диспетчер, наконец, пропал с миниатюрного экрана на приборной доске, и Кира немедленно освободилась от ремня безопасности, поудобнее устроилась в скрипучем кресле. Недоверчиво косясь на водителя, то же самое сделал и режиссер, разгладил смявшийся костюм. Без тугого ремня путешествие сразу показалось более приятным.
- Эх, вот ещё покурить бы… - неосторожно выдал тайное желание пассажир. – С самого отлета не курил, так и бросить недолго!
- Сигареты есть?
- Да, у меня их на таможне не отобрали, - неуверенно пробормотал режиссер. - А что, должны были?..
Вместо ответа девушка указала:
- Дым выпускайте сюда.
Палец показывал на воздушный фильтр, прямо под табличкой с перечеркнутой сигаретой.
- А… можно?
- Фильтр справится, не волнуйтесь. Только молчок, никому ни слова.
Режиссер щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся, потом, спохватившись, предложил сигарету девушке.
- Марсиане не курят, - ответила та с загадочной улыбкой.
Автобус продолжал нестись по бескрайней равнине, усеянной каким-то подобием невесть как оказавшейся здесь морской гальки.
***
Медное пятнышко Фобоса торопливо проплывало по вечернему марсианскому небу, пронзая знакомые созвездия. Солнце уже скрылось за горизонтом, но треть небосклона ещё была освещена призрачным фиолетовым заревом.
- Какие тут эм-м… мощные сумерки, - заметил режиссер.
- Ага. И очень долгие. Тут вообще закаты и рассветы очень красивые, особенно в горных районах. Я даже хотела зарисовать их. В школе я очень неплохо рисовала. Хотела стать художницей.
- Почему же не стали?
- На Марсе художники не нужны. А я с детства грезила Марсом. Вот и поступила в МИИГАиК, переехав в Москву из Свердловска.
- Художники всюду нужны. Если однажды мы решим иначе – пора будет передавать эстафету другой цивилизации. Более человечной.
- В водителях тут потребность острее, - вздохнула девушка.
- Ну а что, - подмигнул режиссер. – Хороший автобус, кстати. Совсем нет тряски. Ощущение, словно на корабле плывешь.
Он был прав – характер местности наконец-то сменился, теперь автобус лихо переваливал через небольшие холмы, но подвеска гасила любые неровности поверхности.
- Ну, среди советских ВАЗовские, пожалуй, да - лучшие, - согласилась девушка, вглядываясь в разрезаемую лучами фар темноту. – Почти как «форды», только те пошустрее всё-таки.
- А где это вы на них ездили?
- Да в рамках обмена опытом летали в НАТОвский район, в долины Маринер, там и опробовала.
- Хорошо же американцы обосновались, почти вплотную к Олимпу! – с досадой крякнул режиссер. – Небось, регулярно ездят любоваться видами!
- Ерунда, - махнула рукой Кира.- Во-первых, от них до вулкана расстояние всё-таки немаленькое. А во-вторых, была я там в составе экспедиции. Да, думала – более двадцати километров высотой, вот это зрелище! Так ведь он полтысячи километров в диаметре, за горизонт уходит. Стоишь на нем, на склоне, а он кажется почти плоским. Словом, далеко не Эверест. Правда, с запада есть довольно крутые обрывы семикилометровые, вот там здорово. Там…
В это время автобус резко дернуло, накренило в сторону. Пассажир слетел с сиденья, Кира каким-то чудом удержалась, вывернула штурвал и выровняла машину. Замедлив ход, она обернулась в салон.
- Я в порядке, я в порядке, - режиссер торопливо вскочил с пола, замахал руками. – Что такое?.. что-то серьёзное?
Кира смахнула капельки пота со лба, вытерла чуть подрагивающие ладони о видавший виды, некогда белоснежный, комбинезон.
- Крутой склон не заметила, - потупила девушка взор красивых карих глаз. – Заговорилась. Извините. Черт, второй раз уже тут спотыкаюсь. Месяца три назад вообще едва не перевернула машину. Не ушиблись?
- Нет-нет, всё в порядке, - успокоил Киру режиссер, усаживаясь в кресло, вытирая испачканное колено. – Ну вот, хоть какое-то развлечение, а то сами жаловались на скуку.
- Да уж, - пробормотала водитель, вновь разгоняя машину. – Извините ещё раз.
- Всё в по-ряд-ке, - с нажимом произнес режиссер. – Правда. Не буду вас больше отвлекать расспросами. Пересмотрю-ка пару эпизодов материала, не уверен в монтаже до сих пор.
Он достал стереоочки, выбрал на крошечном сенсорном дисплее нужный файл и погрузился в просмотр.
***
- Открыл светофильтр «Взор». Вижу горизонт, - докладывал космонавт. – Горизонт Земли выплывает. Но звезд на небе не видно. Земная поверхность…
Космонавт задумался. «Описывай все, что видишь. Все.» Установка была дана предельно четкая. Слишком четкая. Но как описать то, что он видел сейчас? И тем более как описать то, что чувствовал?
Руки и ноги были невесомы, почти не ощущались. Голова слегка кружилась от прилившей крови. Невесомость. Краем сознания Гагарин замечал, что его слегка подташнивает. Ерунда. По сравнению с центрифугами и тренажерами это было ничто. Практически не замечалось. За десятки минут полета состояние невесомости стало даже привычным.
А вот к пейзажу в иллюминаторе «Взор» привыкнуть было невозможно. Вот эта вот призрачная, голубая, светящаяся поверхность – весь мир?! Мир, где живут миллиарды людей? Где первые люди добывали огонь, где затем строили величественные пирамиды, создавали могучие империи, вели кровопролитные войны? Все умещается на этой маленькой планете! Политические игры и открытия ученых, детские площадки и огромные лайнеры, все радости и печали всех людей на земле, от тропиков до полюсов – всё – ВНИЗУ. ТАМ. Он – единственный, кто смотрит на все это со стороны. Единственный, кто не на планете. Единственный, кого ни при каких условиях не удастся спасти…
Космонавт отогнал тревожную мысль и продолжил.
- Земную поверхность видно в иллюминатор. Небо черное и по краю Земли… - «Земли… планеты с миллиардами людей… планеты, где находятся все остальные, кроме него», - по краю горизонта такой красивый голубой ореол, который темнее по удалению от Земли.
Динамик ожил – подключилась очередная станция связи.
- «Кедр», я «Заря-3». «Кедр», я «Заря-3». Как слышите меня, прием.
- «Заря-3», я «Кедр». Вас слышу хорошо. Как меня? Прием. Объект осве…
Внезапно корабль сотряс удар. Освещение отсека погасло, послышался свист стремительно уходящего в пространство воздуха. Карандаш и бортжурнал стремительно пронеслись по кабине мимо Гагарина, которого тоже рвануло из кресла, но он ремни удержали его.
Все произошло в течение секунды. Теперь космонавт находился в мертвом, неторопливо вращающемся корабле. В герметично закрытом скафандре дыхание было оглушающим, пульс молотом бил в виски. Глазами, в которых едва сдерживалась паника, космонавт смотрел на десятисантиметровую дыру в корпусе корабля, прямо напротив забрала его шлема. За дырой была чернота.
Абсолютная пустота космоса.
Так. Собраться. Действовать по инструкции.
Космонавт окинул взглядом освещенную лишь голубовато-бледным светом Земли кабину. Навигационная панель была раскурочена, обрывки проводов извивались в невесомости, словно щупальца. По отсеку плавали какие-то камешки и мелкая крошка.
Микрометеорит.
Что ж, по крайней мере, скафандр не задело. Будем оптимистами.
Связь не работает. Приборы показаний не дают - обесточены. Питания нет. Резервный контур также неисправен. Корабль не ориентирован, маневровые двигатели не включаются.
Земля… Такой близкой, такой огромной и гостеприимной она была сейчас. Такой желанной.
Космонавт облизал пересохшие губы. Космический холод ещё не ощущался сквозь термослой скафандра. Гагарин пощелкал тумблерами, на всякий случай ещё раз выставил все в нужные положения.
- «Заря-3», я «Кедр». Метеорит диаметром около… десяти сантиметров пробил корпус аппарата и, похоже, обесточил все контуры. Как слышно, ответьте.
Нет ответа. Ещё одна попытка связи. Нет ответа. И нет надежды. Но космонавт вновь заговорил.
- Товарищи… Друзья! Мне выпало высшее счастье – участвовать в величайшем открытии, первым отправиться в космическое пространство. Это огромное доверие, и огромный риск. И даже если я не вернусь обратно на нашу родную планету, я уверен - наш полет станет лишь первой ласточкой, лишь первым шагом на трудном звездном пути…
Экран затемнился, по нему поползли титры.
«Первый полет человека в космос, оказавшийся билетом в один конец, стал светлой, но скорбной датой в истории советской космонавтики. Гибель первого космонавта повлекла за собой целый ряд важных изменений в научных и политических кругах страны. Космическая программа Советского Союза была приостановлена на полтора года и переосмыслена. И когда, казалось, США закрепили за собой статус лидера космической отрасли, целый ряд достижений советской космонавтики стал достойным наследием памяти Юрия Алексеевича Гагарина.
1967 год – советский пилотируемый корабль «Луна-67» высаживает на Луну первых её визитеров.
1976 год – на Луне основана первая постоянная база «Октябрь»
1985 год – первая высадка советских космонавтов на Марс
1990 год – основана постоянная марсианская база «Арес» (СССР)
1993 год – советским правительством принята программа «Марс-2061»
…
***
Не дожидаясь окончания титров, режиссер снял стереоочки и задумался.
«Наверное, слишком пафосен последний монолог. Вот ведь штука: последнее, что передала телеметрия – произошла разгерметизация корабля. Как действовал Гагарин, что говорил, и говорил ли вообще что-нибудь – никто не знает. Может, он вообще погиб мгновенно. Патетика… Но ведь она здесь нужна! В пафосе самом по себе нет ничего плохого. Кто из нас в жизни, хоть раз, хоть в мыслях, не скатывался в пафос? В обычной жизни мы не даём этому ход, не произносим вслух. Но если представить себе момент, когда это объяснимо, применимо, необходимо! – то это именно тот момент, черт побери!»
- Вот я иногда думаю, - режиссер начал размышлять вслух. – А если бы Гагарин не погиб? Его гибель тормознула всю космическую программу, многих министров сняли, да и следующий генсек, поговаривают, именно на волне «Возрождения и переосмысления» пришел к власти… Ведь не будь всего этого, пройди полет нормально, все могло бы пойти по-другому. Каких бы успехов добились мы тогда сейчас?
- Надеюсь, что куда больших, - отозвалась Кира. – Такое ощущение, что мы тут на Марсе катимся в застой. Да, успехи 80-90-х – настоящие подвиги, а что сейчас?
- Кира, милая моя, а как же «Марс-2061»? Терраформирование Марса – что может быть глобальней! Не могу себе представить, что однажды на Марсе появится воздушная атмосфера, реки, зеленые поля, сады… А ведь это будет, убежден!
- Вы сейчас говорите, как эти деятели из Политбюро, - махнула рукой Кира. – Лозунги сплошные. Вы на Марсе человек новый, от всего в восторге. А я вижу, что происходит тут. Пятнадцать тысяч колонистов на всю планету, тесные базы-поселения и скрипучие ВАЗы, мотающиеся между ними.
- Кира, вы видите только плохое. Ну дайте срок! Шаг за шагом – все будет сделано! Ведь прошло всего двадцать лет с момента колонизации Марса. Да, двадцать лет назад казалось что сейчас, в 2012-м году, тут будут яблони цвести. А пока дело обстоит гораздо скромнее. Но ведь все могло быть куда хуже! Вот сейчас вы со скучающим видом ведете автобус-вездеход по привычному маршруту по Марсу. По Марсу! Уверен – из всех возможных вариантов настоящего этот – далеко не самый худший. А главное – надо приближать будущее. Всеми усилиями, всеми возможностями, на пике сил. Только так можно сделать его настоящим!
- Не думала я пять лет назад, что в 2012-м буду водить автобус, - буркнула девушка.
- Так это же ненадолго! Я вот, кстати, не думал, что буду режиссером. В юношестве хотел стать писателем. Быть свободным в выборе сюжетов, ограничиваться только собственной фантазией, создавать миры одним росчерком пера. А в итоге мне приходится юлить перед Госкино, воевать со сценаристами, лебезить перед зазвездившимися актерами, подгонять декораторов, общаться с непрошибаемыми администраторами… Режиссура – это все здорово, но писательство – это для души!
- Так почему вы не пишите?
- А я пишу, - подмигнул режиссер. – В том-то и дело. Вот как раз полгода назад моя последняя книга вышла. Небольшим тиражом, правда.
- Не слышала о ней.
- Да, как писатель я, наверное, реализовался куда менее успешно, - смущенно развел руками режиссер. – Но главное – я пишу! А вот почему вы не рисуете, если имеете к этому склонность?
- Да как-то… рутина заела, - замялась девушка. – Не до этого. Да и страшно начинать сейчас, после большого перерыва.
- А кто сказал, что будет легко? что будет безопасно? что новое дается само собой? Знали бы вы, Кира, как мне сейчас страшно затевать съемки нового фильма!
- Кстати, товарищ режиссер, а почему о Марсе? – поинтересовалась девушка. – Прямо-таки столетний разброс – то космический полет 1960-х, а то – Марс 2060-х. Из прошлого в будущее. А как же настоящее, как же живущие сейчас?
- А я про «сейчас» и снимаю. Мне живые и интересны. Мертвых душой и разумом во все времена хватало... Но я снимаю фильмы только о живых.
Кира и режиссер переглянулись и обменялись улыбками.
***
Автобус, скользя гусеницами по рыхлому грунту, перевалил через холм и… впереди засияли огни базы «Красный Луч» - основного научно-исследовательского фронтира Советского Союза на Марсе. Она была не такой крупной, как сопряженная с космопортом «Надежда», но именно она интересовала режиссера.
- Зачем вы вообще прибыли на Марс? – спросила Кира. – Ведь у вас в фильме Марс будущего будет совсем другим. Все могли бы отснять на Земле.
- Съемки и будут проходить на Земле. Но для того, чтобы понять, каким будет Марс в будущем, в 2061-м году, я должен понять, каков он в настоящем. Почувствовать его. Понять людей, которые здесь живут. Именно вы, Кира, определяете будущее Марса. Именно ваши надежды воплотятся в будущем.
- Надежды… Ну, я надеюсь, что отыщу свой старый мольберт и кисти, которыми ещё в детстве рисовала, - улыбнулась девушка. – Точно помню, что брала их сюда. Возможно, вы и правы… А ещё надеюсь, что новая модель ВАЗовского автобуса будет поизящней!
Девушка и режиссер рассмеялись.
Вышел на связь диспетчер «Красного Луча». Режиссер задумчиво наблюдал за уверенными действиями Киры, выслушал её шутливую перепалку с диспетчером, понятную только для них. Автобус обогнул впадину и взял прямой курс к шлюзу.
- А вы знаете, Кира, - улыбнулся режиссер. – Я введу вашего персонажа в фильм. Персонажа, списанного с вас. Пусть он будет всего лишь статистом, но я это сделаю. Вы будете в 2061-м году.
- Девушка, переворачивающая автобусы? – уголками рта улыбнулась Кира.
- Нет. Художница, стоящая с мольбертом на вершине холма. Кареглазая, красивая. Уверенная и талантливая. Девушка с Марса, живущая в настоящем и создающая будущее. Пожалуй, я даже сделаю это открывающим кадром! Да, точно.
Режиссер начал активно жестикулировать, «на пальцах» выстраивая кадр.
- Титр: «2061 год, Марс». Синее небо с легкими перистыми облачками. Поросший зеленой травой холм на берегу реки, лесок на горизонте. Ветерок гонит рябь по воде и колышет траву волнами…
- К 2061-му году терраформация вряд ли добьется таких успехов, - возразила девушка.
- …Затем картинка застывает, - режиссер словно не услышал Киру. – Камера отплывает назад, и видно, что это лишь реалистичный рисунок. Почти дорисованная картина на мольберте. Камера продолжает отплывать назад. Мольберт стоит на песчаном холме, внутри огромного климатического купола. Поверхность ещё голая и безжизненная. Но на холме стоит девушка в теплом комбинезоне и в респираторе, с кистью и палитрой. Она рисует. Марсианка, рисующая зеленый Марс.
***
Пока это только начало, я ещё молод и не собираюсь складывать крылья. Ведь неспроста Дмитрий Павлович Марьянов, впервые, как орел своего птенца, поднявший меня в небо, говорил:
- Крылья растут от летания.
Ю.А.Гагарин, «Дорога в космос»
***
15-17 января 2012, специально для конкурса «СССР-2061»
К этому рассказу Ело4ка нарисовала великолепную иллюстрацию:
Сам рассказ вы можете прочитать под катом, либо на Самиздате (или здесь).
НОЧНОЙ РЕЙС
Простому человеку доверили такую большую государственную задачу – проложить первую дорогу в космос! Можно ли мечтать о большем? Ведь это – история, это – новая эра! … В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает ведь, что на ровном месте человек падает и ломает себе шею. Здесь тоже может что-нибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. … Надеюсь, что через несколько дней мы опять будем вместе, будем счастливы. До свидания, мои родные. Крепко-накрепко вас обнимаю и целую.
Из письма Ю.А.Гагарина семье. 10 апреля 1961 года.
***
- Пусть над землею ветер стонет… пусть в темных тучах небосвод, – вполголоса, едва слышно мурлыкал космонавт навязчивую мелодию. – В пути вас коршун не догонит… с пути вас коршун не собьёт…
- «Кедр», я «Заря-1». Минутная готовность, - ожил динамик шлемофона.
Космонавт не отреагировал, продолжая напевать:
- Летите, голуби, летите… Для вас нигде преграды нет…
- «Кедр», я «Заря-1». Минутная готовность. Как слышите?
Космонавт вздрогнул, словно очнувшись от забытья.
- «Заря-1», я «Кедр». Вас понял: минутная готовность. Я… занимал исходное положение, занял, поэтому несколько задержался с ответом. Приём.
Предстартовая подготовка шла своим чередом. Здесь, в непроницаемой для солнечного света, тесной кабине обитаемого отсека царила абсолютная тишина, нарушаемая лишь шуршанием скафандра да сухими командами и отчетами по радиосвязи.
«Ключ на старт. – Понял. - Дается продувка… Ключ поставлен на дренаж. – Понял вас. - Дренажные клапана закрылись. – У меня все нормально, самочувствие хорошее. – Отошла кабель-мачта. – Понял вас. Слышу работу клапанов…»
Пятнадцать километров проводки. Полторы тысячи реле. 287 тонн веса. Двадцать миллионов лошадиных сил. Один человек.
- Дается зажигание.
- Понял вас, дается зажигание.
- Предварительная ступень.
- Понял.
- Промежуточная.
- Понял.
- Полный подъем.
- Поехали!
Пульс Гагарина подскочил в два с половиной раза, корабль загудел и завибрировал, голос Королева утонул в помехах. Космонавт часто дышал, думая – «Ну что же?... Поехали же?!... Ну?!!...» Лишь спустя несколько секунд он ощутил, как перегрузки плавно начали нарастать – земля к этому времени была уже далеко внизу. Очень мягкий старт. Осталось надеяться, что и дальше все пройдет столь же гладко. Хотя как на это можно рассчитывать, мчась в неизвестность…
***
Пронзительный писк известил о том, что до отправления остаётся пять минут. Кира сняла стереоочки и, полуобернувшись в водительском кресле, протянула их единственному пассажиру автобуса. Режиссер, сидевший в салоне в первом ряду, принял очки из рук девушки, убрал во внутренний карман пиджака и спросил:
- Ну, как?
- Мне понравилось, - на симпатичном лице девушки-водителя блуждала отрешенная улыбка. – Действительно впечатляет. Погружение в ситуацию полное! И мне кажется, лицо у него один в один.
- Ну, не совсем, - улыбнулся режиссер в ответ. – На самом деле он не сильно похож. Была мысль воссоздать абсолютную похожесть с помощью компьютерной графики, но в итоге мы отказались. Называйте меня ретроградом, но я уверен – даже самый совершенный захват мимики не передаст всех нюансов.
- А они нужны? – простодушно поинтересовалась девушка. – Из этого отрывка мне показалось, что кино о корабле, а не о человеке. Вся эта техника… старт… это всё просто потрясает!
- Да-да, - кивнул режиссер. – Это и должно потрясать. Но надеюсь, мне удалось также передать мысль, что всё это – творение рук человеческих. Смелость замыслов конструкторов. Смелость первого космонавта планеты. Вот что лично меня потрясло, когда я начал работать над этим фильмом.
Пассажир устроился поудобней в обшарпанном кресле и выглянул в окно автобуса. Глухие бетонно-блочные стены автобусной станции, тускло освещаемые лишь потолочными лампами дневного света, две-три из которых мигали, пара фикусов в кадках, ряды пластиковых скамеек для ожидающих. Зал был практически пуст, если не считать уборщика, флегматично подметавшего выложенный бежевой плиткой пол.
- Прямо как у нас, - покачал головой режиссер. – Даже не верится. У меня какое-то сюрреалистическое чувство - словно все это нереально.
- А что вы ожидали увидеть? - пожала плечами девушка. – Люди везде одни и те же. Обстановка тоже. Романтика только в кино бывает.
- Только в кино?.. Не согласен, - возразил режиссер. – Но спорить не буду. Вы сами однажды поймёте.
В салоне повисла тишина.
- Скажите, Кира, - прервал режиссер неловкую паузу. – А если вообще ни одного пассажира не будет, вы всё равно отправитесь в рейс? Насколько я вижу, - пассажир окинул взглядом пустой салон, - у вас тут далеко не час-пик.
- Автобусы отправляются на маршрут вне зависимости от наличия пассажиров, - ответила девушка. – Все как везде. Просто на ночных рейсах мало кто ездит. Тут все-таки все поселения достаточно автономны.
Вновь пропищал сигнал. Режиссер увидел в окне, как огромные внутренние створки шлюза медленно раскрылись.
- Рейс 27-70, даю разрешение на отправление, - раздался из динамика голос диспетчера.
- Вас поняла, - ответила Кира и её руки запорхали над приборами.
Мягко заурчал двигатель, автобус чуть вздрогнул и, лязгая тяжелыми гусеницами по исцарапанному пандусу, вкатился в шлюз. Внутренние створки закрылись, табло над внешним выходом замерцало цифрами, начав обратный отсчёт.
- Эксцессы в пути часто происходят? – несколько нервно поинтересовался режиссер.
- Лучше бы произошел хоть один, - вздохнула девушка, наблюдая, как начинают открываться внешние створки. – Несчастный случай может произойти только одного характера – умрете от скуки. Пристегните ремень, а то тут диспетчеры лютуют.
Режиссер и Кира пристегнулись (пассажир не без труда справился с пятиточечным ремнем), девушка собрала волнистые каштановые волосы в хвост, перетянула их резинкой, взялась за штурвал и направила автобус в открывшийся створ.
- Часов через пять будем на месте. Наслаждайтесь Утопией.
***
Вздымая широкими траками небольшие облачка красно-бурой пыли, автобус выкатился на залитую предзакатным солнцем, плоскую как стол равнину, простиравшуюся во все стороны до горизонта. Лишь позади, за куполами базы «Надежда» имелись намеки на какой-то рельеф. Рыжее марсианское небо переходило в сине-фиолетовые цвета у горизонта, над которым раскаленной каплей висело крошечное солнце, а на противоположном краю небосвода уже сверкала россыпь звезд.
- На утопию не очень похоже, - скептически отозвался режиссер, который, тем не менее, жадно рассматривал открывавшийся в окне пейзаж.
- Эту равнину назвали Утопией на Земле, - пояснила Кира, плавно ускоряя автобус. – С Земли весь Марс казался утопией…
- Откуда столь критические настроения? – обернулся к девушке режиссер. – Можно подумать, вас сюда пинками загнали? Кто же были эти гнусные мерзавцы? – сыронизировал он.
- Да нет, - мотнула головой девушка, отгоняя смурные мысли, и улыбка вновь заиграла на её губах. – Сама, конечно. Всегда была примерной комсомолкой, отличницей и далее по тексту, как говорится. В двадцать два года, когда объявили набор в универе, рвалась изо всех сил и… пробилась. Полтора года подготовки, и два с половиной года вот теперь здесь уже торчу, в режиме: два дня - автобус, три – стажировка по специальности, два - выходные. Через полгода срок выслуги должен окончиться и буду уже полноценно заниматься наукой, геоморфологией Марса. Надеюсь, к тому времени ещё останется, что открывать и изучать…
- Ну конечно, останется! – успокоил режиссер. – Все мы только в начале пути. Марс велик и непознан.
- Вы же впервые видите его с поверхности, - иронично приподняла бровь Кира, уверенно мча автобус по испещренному следами траков маршруту. – И уже осознали его величие?
- Я всегда об этом знал, - подмигнул режиссер. – Но только сейчас осознал, насколько может бы… ой, что это?!
Метрах в ста деловито и неторопливо прокладывал себе путь по пустынной долине небольшой пылевой вихрь.
- Бывает, - отозвалась девушка. – Атмосфера-то тут все же есть, хоть и слабенькая, хоть и из углекислого газа. Это ж не Луна. Сейчас за бортом, кстати, тепло, - Кира кинула быстрый взгляд на приборы. – Всего минус двадцать. Если бы не низкое давление, можно было бы даже без скафандра пару минут выдержать.
- До сих пор не могу поверить, - ошарашено качал головой режиссер. – Я на Марсе! Красная планета! Колонисты! Герои космоса. Все стройные, подтянутые, как на подбор. Настоящие марсиане!
- Родившихся здесь пока немного. Ну а то, что стройные… Тут особо не пошикуешь в пище, как на Земле. Да и суточный цикл у нас длиннее, значит, в период земного года едим меньше вас! – хихикнула Кира.
- Да-да, - кивнул режиссер. – Сутки на сорок минут длиннее, знаю. Кстати, никак не могу привыкнуть к местным наручным часам с двумя циферблатами. Как вы только живете с такой двойной ориентировкой?
- Земное время тут мало кого интересует. Только Новый год, майские праздники и седьмое ноября. А так мы сами по себе.
Пожелав счастливого пути, диспетчер, наконец, пропал с миниатюрного экрана на приборной доске, и Кира немедленно освободилась от ремня безопасности, поудобнее устроилась в скрипучем кресле. Недоверчиво косясь на водителя, то же самое сделал и режиссер, разгладил смявшийся костюм. Без тугого ремня путешествие сразу показалось более приятным.
- Эх, вот ещё покурить бы… - неосторожно выдал тайное желание пассажир. – С самого отлета не курил, так и бросить недолго!
- Сигареты есть?
- Да, у меня их на таможне не отобрали, - неуверенно пробормотал режиссер. - А что, должны были?..
Вместо ответа девушка указала:
- Дым выпускайте сюда.
Палец показывал на воздушный фильтр, прямо под табличкой с перечеркнутой сигаретой.
- А… можно?
- Фильтр справится, не волнуйтесь. Только молчок, никому ни слова.
Режиссер щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся, потом, спохватившись, предложил сигарету девушке.
- Марсиане не курят, - ответила та с загадочной улыбкой.
Автобус продолжал нестись по бескрайней равнине, усеянной каким-то подобием невесть как оказавшейся здесь морской гальки.
***
Медное пятнышко Фобоса торопливо проплывало по вечернему марсианскому небу, пронзая знакомые созвездия. Солнце уже скрылось за горизонтом, но треть небосклона ещё была освещена призрачным фиолетовым заревом.
- Какие тут эм-м… мощные сумерки, - заметил режиссер.
- Ага. И очень долгие. Тут вообще закаты и рассветы очень красивые, особенно в горных районах. Я даже хотела зарисовать их. В школе я очень неплохо рисовала. Хотела стать художницей.
- Почему же не стали?
- На Марсе художники не нужны. А я с детства грезила Марсом. Вот и поступила в МИИГАиК, переехав в Москву из Свердловска.
- Художники всюду нужны. Если однажды мы решим иначе – пора будет передавать эстафету другой цивилизации. Более человечной.
- В водителях тут потребность острее, - вздохнула девушка.
- Ну а что, - подмигнул режиссер. – Хороший автобус, кстати. Совсем нет тряски. Ощущение, словно на корабле плывешь.
Он был прав – характер местности наконец-то сменился, теперь автобус лихо переваливал через небольшие холмы, но подвеска гасила любые неровности поверхности.
- Ну, среди советских ВАЗовские, пожалуй, да - лучшие, - согласилась девушка, вглядываясь в разрезаемую лучами фар темноту. – Почти как «форды», только те пошустрее всё-таки.
- А где это вы на них ездили?
- Да в рамках обмена опытом летали в НАТОвский район, в долины Маринер, там и опробовала.
- Хорошо же американцы обосновались, почти вплотную к Олимпу! – с досадой крякнул режиссер. – Небось, регулярно ездят любоваться видами!
- Ерунда, - махнула рукой Кира.- Во-первых, от них до вулкана расстояние всё-таки немаленькое. А во-вторых, была я там в составе экспедиции. Да, думала – более двадцати километров высотой, вот это зрелище! Так ведь он полтысячи километров в диаметре, за горизонт уходит. Стоишь на нем, на склоне, а он кажется почти плоским. Словом, далеко не Эверест. Правда, с запада есть довольно крутые обрывы семикилометровые, вот там здорово. Там…
В это время автобус резко дернуло, накренило в сторону. Пассажир слетел с сиденья, Кира каким-то чудом удержалась, вывернула штурвал и выровняла машину. Замедлив ход, она обернулась в салон.
- Я в порядке, я в порядке, - режиссер торопливо вскочил с пола, замахал руками. – Что такое?.. что-то серьёзное?
Кира смахнула капельки пота со лба, вытерла чуть подрагивающие ладони о видавший виды, некогда белоснежный, комбинезон.
- Крутой склон не заметила, - потупила девушка взор красивых карих глаз. – Заговорилась. Извините. Черт, второй раз уже тут спотыкаюсь. Месяца три назад вообще едва не перевернула машину. Не ушиблись?
- Нет-нет, всё в порядке, - успокоил Киру режиссер, усаживаясь в кресло, вытирая испачканное колено. – Ну вот, хоть какое-то развлечение, а то сами жаловались на скуку.
- Да уж, - пробормотала водитель, вновь разгоняя машину. – Извините ещё раз.
- Всё в по-ряд-ке, - с нажимом произнес режиссер. – Правда. Не буду вас больше отвлекать расспросами. Пересмотрю-ка пару эпизодов материала, не уверен в монтаже до сих пор.
Он достал стереоочки, выбрал на крошечном сенсорном дисплее нужный файл и погрузился в просмотр.
***
- Открыл светофильтр «Взор». Вижу горизонт, - докладывал космонавт. – Горизонт Земли выплывает. Но звезд на небе не видно. Земная поверхность…
Космонавт задумался. «Описывай все, что видишь. Все.» Установка была дана предельно четкая. Слишком четкая. Но как описать то, что он видел сейчас? И тем более как описать то, что чувствовал?
Руки и ноги были невесомы, почти не ощущались. Голова слегка кружилась от прилившей крови. Невесомость. Краем сознания Гагарин замечал, что его слегка подташнивает. Ерунда. По сравнению с центрифугами и тренажерами это было ничто. Практически не замечалось. За десятки минут полета состояние невесомости стало даже привычным.
А вот к пейзажу в иллюминаторе «Взор» привыкнуть было невозможно. Вот эта вот призрачная, голубая, светящаяся поверхность – весь мир?! Мир, где живут миллиарды людей? Где первые люди добывали огонь, где затем строили величественные пирамиды, создавали могучие империи, вели кровопролитные войны? Все умещается на этой маленькой планете! Политические игры и открытия ученых, детские площадки и огромные лайнеры, все радости и печали всех людей на земле, от тропиков до полюсов – всё – ВНИЗУ. ТАМ. Он – единственный, кто смотрит на все это со стороны. Единственный, кто не на планете. Единственный, кого ни при каких условиях не удастся спасти…
Космонавт отогнал тревожную мысль и продолжил.
- Земную поверхность видно в иллюминатор. Небо черное и по краю Земли… - «Земли… планеты с миллиардами людей… планеты, где находятся все остальные, кроме него», - по краю горизонта такой красивый голубой ореол, который темнее по удалению от Земли.
Динамик ожил – подключилась очередная станция связи.
- «Кедр», я «Заря-3». «Кедр», я «Заря-3». Как слышите меня, прием.
- «Заря-3», я «Кедр». Вас слышу хорошо. Как меня? Прием. Объект осве…
Внезапно корабль сотряс удар. Освещение отсека погасло, послышался свист стремительно уходящего в пространство воздуха. Карандаш и бортжурнал стремительно пронеслись по кабине мимо Гагарина, которого тоже рвануло из кресла, но он ремни удержали его.
Все произошло в течение секунды. Теперь космонавт находился в мертвом, неторопливо вращающемся корабле. В герметично закрытом скафандре дыхание было оглушающим, пульс молотом бил в виски. Глазами, в которых едва сдерживалась паника, космонавт смотрел на десятисантиметровую дыру в корпусе корабля, прямо напротив забрала его шлема. За дырой была чернота.
Абсолютная пустота космоса.
Так. Собраться. Действовать по инструкции.
Космонавт окинул взглядом освещенную лишь голубовато-бледным светом Земли кабину. Навигационная панель была раскурочена, обрывки проводов извивались в невесомости, словно щупальца. По отсеку плавали какие-то камешки и мелкая крошка.
Микрометеорит.
Что ж, по крайней мере, скафандр не задело. Будем оптимистами.
Связь не работает. Приборы показаний не дают - обесточены. Питания нет. Резервный контур также неисправен. Корабль не ориентирован, маневровые двигатели не включаются.
Земля… Такой близкой, такой огромной и гостеприимной она была сейчас. Такой желанной.
Космонавт облизал пересохшие губы. Космический холод ещё не ощущался сквозь термослой скафандра. Гагарин пощелкал тумблерами, на всякий случай ещё раз выставил все в нужные положения.
- «Заря-3», я «Кедр». Метеорит диаметром около… десяти сантиметров пробил корпус аппарата и, похоже, обесточил все контуры. Как слышно, ответьте.
Нет ответа. Ещё одна попытка связи. Нет ответа. И нет надежды. Но космонавт вновь заговорил.
- Товарищи… Друзья! Мне выпало высшее счастье – участвовать в величайшем открытии, первым отправиться в космическое пространство. Это огромное доверие, и огромный риск. И даже если я не вернусь обратно на нашу родную планету, я уверен - наш полет станет лишь первой ласточкой, лишь первым шагом на трудном звездном пути…
Экран затемнился, по нему поползли титры.
«Первый полет человека в космос, оказавшийся билетом в один конец, стал светлой, но скорбной датой в истории советской космонавтики. Гибель первого космонавта повлекла за собой целый ряд важных изменений в научных и политических кругах страны. Космическая программа Советского Союза была приостановлена на полтора года и переосмыслена. И когда, казалось, США закрепили за собой статус лидера космической отрасли, целый ряд достижений советской космонавтики стал достойным наследием памяти Юрия Алексеевича Гагарина.
1967 год – советский пилотируемый корабль «Луна-67» высаживает на Луну первых её визитеров.
1976 год – на Луне основана первая постоянная база «Октябрь»
1985 год – первая высадка советских космонавтов на Марс
1990 год – основана постоянная марсианская база «Арес» (СССР)
1993 год – советским правительством принята программа «Марс-2061»
…
***
Не дожидаясь окончания титров, режиссер снял стереоочки и задумался.
«Наверное, слишком пафосен последний монолог. Вот ведь штука: последнее, что передала телеметрия – произошла разгерметизация корабля. Как действовал Гагарин, что говорил, и говорил ли вообще что-нибудь – никто не знает. Может, он вообще погиб мгновенно. Патетика… Но ведь она здесь нужна! В пафосе самом по себе нет ничего плохого. Кто из нас в жизни, хоть раз, хоть в мыслях, не скатывался в пафос? В обычной жизни мы не даём этому ход, не произносим вслух. Но если представить себе момент, когда это объяснимо, применимо, необходимо! – то это именно тот момент, черт побери!»
- Вот я иногда думаю, - режиссер начал размышлять вслух. – А если бы Гагарин не погиб? Его гибель тормознула всю космическую программу, многих министров сняли, да и следующий генсек, поговаривают, именно на волне «Возрождения и переосмысления» пришел к власти… Ведь не будь всего этого, пройди полет нормально, все могло бы пойти по-другому. Каких бы успехов добились мы тогда сейчас?
- Надеюсь, что куда больших, - отозвалась Кира. – Такое ощущение, что мы тут на Марсе катимся в застой. Да, успехи 80-90-х – настоящие подвиги, а что сейчас?
- Кира, милая моя, а как же «Марс-2061»? Терраформирование Марса – что может быть глобальней! Не могу себе представить, что однажды на Марсе появится воздушная атмосфера, реки, зеленые поля, сады… А ведь это будет, убежден!
- Вы сейчас говорите, как эти деятели из Политбюро, - махнула рукой Кира. – Лозунги сплошные. Вы на Марсе человек новый, от всего в восторге. А я вижу, что происходит тут. Пятнадцать тысяч колонистов на всю планету, тесные базы-поселения и скрипучие ВАЗы, мотающиеся между ними.
- Кира, вы видите только плохое. Ну дайте срок! Шаг за шагом – все будет сделано! Ведь прошло всего двадцать лет с момента колонизации Марса. Да, двадцать лет назад казалось что сейчас, в 2012-м году, тут будут яблони цвести. А пока дело обстоит гораздо скромнее. Но ведь все могло быть куда хуже! Вот сейчас вы со скучающим видом ведете автобус-вездеход по привычному маршруту по Марсу. По Марсу! Уверен – из всех возможных вариантов настоящего этот – далеко не самый худший. А главное – надо приближать будущее. Всеми усилиями, всеми возможностями, на пике сил. Только так можно сделать его настоящим!
- Не думала я пять лет назад, что в 2012-м буду водить автобус, - буркнула девушка.
- Так это же ненадолго! Я вот, кстати, не думал, что буду режиссером. В юношестве хотел стать писателем. Быть свободным в выборе сюжетов, ограничиваться только собственной фантазией, создавать миры одним росчерком пера. А в итоге мне приходится юлить перед Госкино, воевать со сценаристами, лебезить перед зазвездившимися актерами, подгонять декораторов, общаться с непрошибаемыми администраторами… Режиссура – это все здорово, но писательство – это для души!
- Так почему вы не пишите?
- А я пишу, - подмигнул режиссер. – В том-то и дело. Вот как раз полгода назад моя последняя книга вышла. Небольшим тиражом, правда.
- Не слышала о ней.
- Да, как писатель я, наверное, реализовался куда менее успешно, - смущенно развел руками режиссер. – Но главное – я пишу! А вот почему вы не рисуете, если имеете к этому склонность?
- Да как-то… рутина заела, - замялась девушка. – Не до этого. Да и страшно начинать сейчас, после большого перерыва.
- А кто сказал, что будет легко? что будет безопасно? что новое дается само собой? Знали бы вы, Кира, как мне сейчас страшно затевать съемки нового фильма!
- Кстати, товарищ режиссер, а почему о Марсе? – поинтересовалась девушка. – Прямо-таки столетний разброс – то космический полет 1960-х, а то – Марс 2060-х. Из прошлого в будущее. А как же настоящее, как же живущие сейчас?
- А я про «сейчас» и снимаю. Мне живые и интересны. Мертвых душой и разумом во все времена хватало... Но я снимаю фильмы только о живых.
Кира и режиссер переглянулись и обменялись улыбками.
***
Автобус, скользя гусеницами по рыхлому грунту, перевалил через холм и… впереди засияли огни базы «Красный Луч» - основного научно-исследовательского фронтира Советского Союза на Марсе. Она была не такой крупной, как сопряженная с космопортом «Надежда», но именно она интересовала режиссера.
- Зачем вы вообще прибыли на Марс? – спросила Кира. – Ведь у вас в фильме Марс будущего будет совсем другим. Все могли бы отснять на Земле.
- Съемки и будут проходить на Земле. Но для того, чтобы понять, каким будет Марс в будущем, в 2061-м году, я должен понять, каков он в настоящем. Почувствовать его. Понять людей, которые здесь живут. Именно вы, Кира, определяете будущее Марса. Именно ваши надежды воплотятся в будущем.
- Надежды… Ну, я надеюсь, что отыщу свой старый мольберт и кисти, которыми ещё в детстве рисовала, - улыбнулась девушка. – Точно помню, что брала их сюда. Возможно, вы и правы… А ещё надеюсь, что новая модель ВАЗовского автобуса будет поизящней!
Девушка и режиссер рассмеялись.
Вышел на связь диспетчер «Красного Луча». Режиссер задумчиво наблюдал за уверенными действиями Киры, выслушал её шутливую перепалку с диспетчером, понятную только для них. Автобус обогнул впадину и взял прямой курс к шлюзу.
- А вы знаете, Кира, - улыбнулся режиссер. – Я введу вашего персонажа в фильм. Персонажа, списанного с вас. Пусть он будет всего лишь статистом, но я это сделаю. Вы будете в 2061-м году.
- Девушка, переворачивающая автобусы? – уголками рта улыбнулась Кира.
- Нет. Художница, стоящая с мольбертом на вершине холма. Кареглазая, красивая. Уверенная и талантливая. Девушка с Марса, живущая в настоящем и создающая будущее. Пожалуй, я даже сделаю это открывающим кадром! Да, точно.
Режиссер начал активно жестикулировать, «на пальцах» выстраивая кадр.
- Титр: «2061 год, Марс». Синее небо с легкими перистыми облачками. Поросший зеленой травой холм на берегу реки, лесок на горизонте. Ветерок гонит рябь по воде и колышет траву волнами…
- К 2061-му году терраформация вряд ли добьется таких успехов, - возразила девушка.
- …Затем картинка застывает, - режиссер словно не услышал Киру. – Камера отплывает назад, и видно, что это лишь реалистичный рисунок. Почти дорисованная картина на мольберте. Камера продолжает отплывать назад. Мольберт стоит на песчаном холме, внутри огромного климатического купола. Поверхность ещё голая и безжизненная. Но на холме стоит девушка в теплом комбинезоне и в респираторе, с кистью и палитрой. Она рисует. Марсианка, рисующая зеленый Марс.
***
Пока это только начало, я ещё молод и не собираюсь складывать крылья. Ведь неспроста Дмитрий Павлович Марьянов, впервые, как орел своего птенца, поднявший меня в небо, говорил:
- Крылья растут от летания.
Ю.А.Гагарин, «Дорога в космос»
***
15-17 января 2012, специально для конкурса «СССР-2061»
Темы: [ КреатиФФ ]
Комментарии:
Класс! Хороший слог. Неожиданно про Гагарина. Интересный оборот событий. Прямо альтернативная ветка истории.
В главных героях читаются Тарантул и Ело4ка На рисунке тоже.
Замечание:
ВАЗ не катит. КАМАЗ - наше все. Не зря же он в Даккаре успешно выступает, ну чем не марсианские условия?
Отсылай обязательно только с рисунком!
В главных героях читаются Тарантул и Ело4ка
На рисунке тоже. Замечание:
ВАЗ не катит. КАМАЗ - наше все. Не зря же он в Даккаре успешно выступает, ну чем не марсианские условия?
Отсылай обязательно только с рисунком!
Ничо не знаю рисовала строго по авторским пожеланиям согласно тексту
рисовала строго по авторским пожеланиям согласно текстуШагающий танк (с)
Да, действительно надо было КамАЗ использовать. На последнем Даккаре они, кстати, фиговенько выступили.
Отослал с рисунком естессно)
Отослал с рисунком естессно)
Отличный рассказ, спасибо :) Надеюсь, в конкурс возьмут.
spaceartist
весьма ностальгично немного интриги не хватает а вообще смотрится как часть большого произведения.
немного интриги не хватает а вообще смотрится как часть большого произведения.Шагающий танк (с)
Вэлин, просто Вэлин Спасибо. Я тож надеюсь)
Снежный рассвет Да, напряженный сюжет я делать не стал, хотя пару "твистов" ввёл в сюжет - та же гибель Гагарина, или год действия) Боевиков и всяких подвигов доблестных шахтеров Марса там и так на конкурсе предостаточно)
Никакого большого произведения не задумывалось, хотя бэкграунд героев, безусловно, в голове есть. Изобразил строго то, что хотел. Если расширить временные рамки повествования... ну, будет много воды, а я не любитель этого) Главное - дать читателю вдохновение на собственные мысли, это я считаю основной целью короткого рассказа.
Снежный рассвет Да, напряженный сюжет я делать не стал, хотя пару "твистов" ввёл в сюжет - та же гибель Гагарина, или год действия) Боевиков и всяких подвигов доблестных шахтеров Марса там и так на конкурсе предостаточно)
Никакого большого произведения не задумывалось, хотя бэкграунд героев, безусловно, в голове есть. Изобразил строго то, что хотел. Если расширить временные рамки повествования... ну, будет много воды, а я не любитель этого) Главное - дать читателю вдохновение на собственные мысли, это я считаю основной целью короткого рассказа.
spaceartist
Тарантул очень смахивает на предисловие к большой и интересной истории в духе альтернативной фантистики
в духе альтернативной фантистикиШагающий танк (с)
Альтернатива и есть) Но что ещё в рамках данного сюжета рассказывать, я даже и не знаю. Если только сюжет как раз того фильма, который собирается снять режиссер. Но это, как говорится, уже совсем другая история...
...И я вдруг понял, что оно мне напомнило немного! Wings of Honneamise случайно не видели?
Шагающий танк (с)
Неа, я как-то не большой поклонник анимэ) А про что там?
Тоже про покорение космоса, в условно-выдуманном мире и без особой театрализованности :) Там "Гагарин" далеко не Гагарин™ по началу, но конец у него был как раз в стиле вашего рассказа. Проняло.
Судя по порядковым номерам, писателей будет куда больше чем художников Бедное жюри.
Интересно, они сообщат, что рассказ не приняли? Чтобы не ждать интригу зря.
Бедное жюри. Интересно, они сообщат, что рассказ не приняли? Чтобы не ждать интригу зря.
Шагающий танк (с)
А вот хз. На почту вообще ничего не сообщается, как сказали организаторы. Судя по тому, что сейчас выкладываются рассказы до номера 132 включительно, а наши рассказы в списке полученных идут под номерами 54 и 87, есть подозрение, что их не приняли. Вообще там много вопросов о порядке рассмотрения работ, и не только у меня. Организаторы не торопятся вести живой диалог с сообществом, так что пока ждём-с.
На Самиздате напротив твоего рассказа стоит 1 комментарий. Что там написано?
Шагающий танк (с)
А шут его знает. Это, видимо, что-то из внутреннего форума или переписки. Тот список на Самиздате выложен просто в виде текста.
Шагающий танк (с)
Да, в пролете.
"Сегодня как раз подвесил список. Если работа есть там, но её нет на конкурсе - значит, она отклонена."
Бывает. Куда мне до такого вот, например: http://samlib.ru/s/sssr2061/014noch...ferrarium.shtml
"Сегодня как раз подвесил список. Если работа есть там, но её нет на конкурсе - значит, она отклонена."
Бывает. Куда мне до такого вот, например: http://samlib.ru/s/sssr2061/014noch...ferrarium.shtml
Че-то это не рассказ, а какая-то техническая документация из объяснительной... значит художественность на этом конкурсе не канает.
Да там есть и хорошие рассказы.
Просто, думаю, Тарантула завернули потому, что по факту описано не будущее, а альтернативное настоящее, - 2012 год
Просто, думаю, Тарантула завернули потому, что по факту описано не будущее, а альтернативное настоящее, - 2012 год
Потребуй потом объяснения. Интересно будет узнать их критерии оценки.
Ело4ка
Да не, Тарантул описывает не сам 2060 год, а фантазирование на тему 2060-го сопоставляя реалии вымышленного настоящего. Я бы не отнес это к явной привязке ко времени.
Тут как главная тема Терминатора - мы определяем свое будущее.
Эффект бабочки. Не погиб бы Гагарин и не было бы Марса, не станет Кира рисовать и не полетим колонизировать Сириус.
Да не, Тарантул описывает не сам 2060 год, а фантазирование на тему 2060-го сопоставляя реалии вымышленного настоящего. Я бы не отнес это к явной привязке ко времени.
Тут как главная тема Терминатора - мы определяем свое будущее.
Эффект бабочки. Не погиб бы Гагарин и не было бы Марса, не станет Кира рисовать и не полетим колонизировать Сириус.
Удивительное рядом
[Print]
Тарантул