Тут у нас недавно ещё малыш родился, на этот раз мальчик Итай. Да чего у ж там - "у нас", прямо у меня и родился. Орен-то третьего ребёнка не очень-то хотел. Ну, как всегда. Всё бубнил, что нет денег и всю беременность строил мне козью морду. И, как всегда, стоило малышу появиться на свет, как Орен тут же его полюбил всей душой и стал с ним гордо носиться, как дурень с писаной торбой. Называет его не иначе, как "мужик", когда подгузник ему меняет. Мужик у нас вышел очень славный, вдумчивый такой, без причины не орёт. Серьёзно рассматривает мир, хмурится при этом. Мол, могло быть и получше. Посреди ночи просыпается и кряхтит, как старичок. Это его газы мучают. Кряхтит так, что спать рядом невозможно. Но всё равно спасибо, что не орёт, а то когда Роми была маленькой, соседка полгода комнату рядом с нашим домом сдать не могла.

Девочкам маленький брат тоже понравился. Правда, стоит ему скривиться, как Роми бежит ко мне:
- Мама, мама, подойди к нему, он испортился!
А Мишель так и норовит вытащить его из кроватки, что я не разрешаю делать. Она очень ответственная и ей хочется уже показать всем, кто тут Самая Старшая Сестра, но поле деятельности пока сильно ограничено. И, как водится, всколыхнулась волна борьбы за родительское внимание - Роми ревёт по поводу и без повода, а Мишель "зависает" и тянет время. Плюс у Роми ещё и регрессия, ей страшно хочется тоже быть маленькой. Да она и есть маленькая, четыре года неполных. Недавно сижу, кормлю Итая грудью, а девочкам положила цельный рис с чечевицей. Мишель вежливо ест по одной рисинке, а Роми, как увидала, что это не самое любимое, так и отказалась есть и собралась уже зареветь.
- Мишель, а ты не могла бы покормить нашу малышку с ложечки? - предложила я.
Роми просияла, да и Мишель обрадовалась, стала Роми делать "самолёт-самолёт", так незаметно весь ненавистный рис и слопали.

Как водится, третья беременность прошла как-то очень буднично. Никто посреди ночи ради моих прихотей никуда не ездил, с животом не беседовал и книги о беременности не читал. Прислушиваться к происходящему внутри было некогда: я то работала, то по кружкам бегала, то к выставке готовилась. Гормоны так прыгали, что однажды я пришла домой и от злости укусила диван. Правда-правда, укусила. Его приятно кусать, он такой гладкий и кожаный, а стресс вредно в себе держать.

Роды прошли тоже как-то обычно, не считая одного жуткого момента, когда малыш застрял плечами (широкие, как у папы) и акушерка, очень спокойная, вдруг закричал Орену: "Беги за помощью! Давай, живо в коридор, зови!" Но пока Орен до двери добежал, малыш уже родился. Он был весь синий и никак не розовел, хотя и пищал, и его сразу унесли. Орен был весь бледный, а я собиралась было зареветь, но акушерка нам сказала, что пустяки, дело житейское, что она такое много раз видела, и малыша нужно просто чуток под лампой отогреть. Орен отправился вместе с малышом, вернулся через полчаса и сказал, что всё нормально, порозовел и спит, так что как только мне разрешили слезть с кровати, я его тут же забрала к себе в палату и отвозила обратно только когда просили. Когда я рассмотрела малыша поближе, я поняла, что вижу странное, а именно: крошечную Мишель, только это мальчик. Они у меня такие похожие рождаются, как горошки из одного стручка. Через два дня мы уже были дома, и очень хорошо, потому что родильное отделение было битком набито. У нас, видимо, очередной бейби-бум в Израиле.

Назвали мы ребёнка Итай, потому что это было единственным именем, которое нам с Ореном нравится обоим. Я хотела что-нибудь более интернациональное, скажем, Марк.
- Как? МарАк? Ты хочешь назвать нашего сына "суп"? (на иврите марак=суп), - возмущался Орен. - Давай тогда уже Барак ("молния").
- Прелестно. И будут у нас, значит, Мишель и Барак Обама...
- Да? Я об этом не подумал. Ну, давай тогда назовём Ярден.
Почему-то для сына Орена пробило на патриотические израильские имена: Ярден, Голан, Ариэль... ну или Итай. В принципе, в имени Итай мне не нравится только одно - это самое популярное имя для мальчиков в 2013 году.