Зеркало было заплевано. Загажено. Обосрано мухами и унижено сальными взглядами. В нем никто не отражался уже тысячу лет.
— Почему? Как же так получилось? — вскричал Александр Иванович Герцен и схватился за голову, покрытую благородными сединами. — Кто и как, то есть кто? Кто виноват, а?
Зеркало скорбно молчало и даже не отмахивалось от мух.
— Да! Точно! Гениально! Кто виноват? О, я напишу кто! Все, все узнают! — заявил Александр Иванович Герцен, уселся за бюро, обмакнул перо в чернила и принялся писать роман в двух частях.

Прошло еще двадцать лет.

Зеркало было заплевано. Загажено. Обосрано мухами и унижено сальными взглядами. В нем никто не отражался уже тысячу двадцать лет.
— Так... Неужели никаких подвижек? Ай-ай-ай, — покачал головой Николай Гаврилович Чернышевский и поправил очки. — Что же делать?
Зеркало снова молчало. Мухи весело жужжали и шумно справляли свадьбы.
— Нда. Молчим? Придется писать, что делать.
Николай Гаврилович Чернышевский заточил перо, вооружился вдохновением и принялся писать роман.

А зеркало грустно молчало и надеялось, что в комнату когда-нибудь зайдет женщина.