До армии я считала, что все израильтяне - козлы. Книжек не читают и с ними не о чем поговорить. В то время это было для меня синонимом. Каждого нового знакомого я первым делом пытала на тему того, какие книги он любит читать, и "затрудняюсь ответить" было неверным ответом. К слову сказать, израильтяне книг не читают, но очень любят их друг другу дарить: на все праздники в Стемацком столпотворение... в прочем, речь не об этом.

Итак, до армии я с израильтянами практически не общалась. Русских в моей школе можно было пересчитать по пальцам. Училась я в художественном классе, где, после муштры советской художки, мне было неинтересно. Меня постоянно заставляли рисовать абстракт, Джексон Полок не сходил с уст наших преподавателей, а я абстракт упорно не рисовала. Из принципа. Я вообще страшно упертая, и что хочу, то и делаю. Меня в советской школе учили, что сначала надо научиться правилам, чтобы потом их ломать.

Когда я была в 12 классе, к нам пришли из армии агитировать идти куда-то, я не поняла куда (они слишком быстро говорили на иврите), только поняла, что потом можно будет служить художником. Мне такая перспектива очень понравилась, и я думала, что весь мой класс запишется - но нет! Кроме меня и еще двух девочек, мои однокласники, дети зажиточных родителей из Рамат-ха-Шарона, все, как один хотели служить в настоящих войсках!

Нас пригласили на экзамен, и второй тур - интервью, не буду вдаваться в подробности, но из 80-ти человек, выбрали что-поделать! меня. Они искали иллюстратора, а не абстракциониста. Мне сказали, чтоб я шла домой и спокойно призывалась в армию, а Шифат (так назывался отряд, где мне предстояло служить) уже со мной свяжутся. Через полгода меня позвали провести день с ребятами, которые будут со мной служить.

Шифат, куда я была призвана, занимался (а может, и по сей день занимается), проталкиванием арабского языка в школах. Дело в том, что, поскольку арабы вроде как наши враги, то дети не хотят учить их язык. В каких-то классах он обязательный, но потом забрасывается, и в армии большая нехватка людей, кто знает арабский на высоком уровне. Так вот Шифат, человек 30 в мое время, был поделен на две половины: первая придумывала различные учебные программы, сайты и компьютерные игры на арабском, а вторая их распостраняла в школах среди учителей арабского языка. Вербовались также активные в арабском языке дети, которые нам помогали и которые посылались раз в год в Египет, и 2-3 раза в год в языковые поездки по Израилю. Как вы видите, израильская армия заблаговременно готовится к вербовке своих солдат. В первую, творческую часть Шифата набирались ОЧЕНЬ талантливые дети, которые свободно говорили, шутили и читали на арабском Коран, которые с горящими глазами исследовали арабскую письменность и которые были полны творческих идей. Вторая половина знала арабский чуть похуже, но в их жилах текла кровь агентов по продаже, что компенсировало знания. Все они проходили летний курс перед армией 1.5-2 месяца интенсивнейших занятий на полном пансионе с ночевкой, где узнавали много чего для будущей службы полезного, а также притирались друг к другу.

Всего этого я не знала - видимо, хлопала ушами на обьяснении, и была уверена, что меня призвали в эдакий отряд художников. Поэтому весь этот ажиотаж вокруг арабского меня вначале страшно удивил. По-арабски я знала только ругательства, и меня просто пригласили на первый день курса - познакомиться с ребятами. До этого я никогда не встречала столько умных израильтян в одном месте, и была приятно удивлена. Кроме того, меня сразу взял под свое крыло служивший 2-й год программист Ури, по-арабски тоже не говоривший. Через месяц или два после призыва, мы с ним завели тайный роман. Почему тайный - я не знаю, но тогда это было важно.

Призывной процесс я прошла, как и все мои одноклассники: несколько раз меня вызывали на БАКУМ (приз. пункт), где давали различные тесты, просили ответить на вопросы, нарисовать дом, дерево и человечка. Я удивлялась, а нафига это надо, если меня все-равно призывают в Шифат?

В конце ноября меня призвали. На призывном пункте сделали кучу прививок и мед.проверок, выдали форму. Ботинки просили принести из дома. Я принесла черные кроссовки "Адидас". В автобусе познакоилась с Миркой, которая скрасила мой тиронут своим цинизмом и жизнерадостностью. Все время до призыва я, тогда еще довольно патриотически настроенная, мучалась мыслью, что буду служить в каком-то "парнике" (Шифат находится на территории тельавивского универа), а не на поле боя. Но 3 недели тиронута (курса молодого бойца, или, в нашем случае, бойчихи) меня переубедили. Это была помесь пионерлагеря с женским монастырем. Большое сборище дур вокруг страшно угнетало. Не знаю, то ли девки в массе тупеют, то ли мне попались особенно тяжелые экземпляры, но я чувствовала себя, как в зверинце. Опишу один случай для примера:

Последний день в нашей палате было решено отпраздновать небольшим сабантуем. Все скинулись по 10 шекелей, накупили жратвы и кока-колы и принесли магнитофон. Но, уже не помню, почему, треть девок задержалась: то ли их отправили охранять базу, то ли дежурить где-то, а может, они застряли в душе - не помню. Факт в том, что когда они вернулись, то ВСЕ было уже выпито и съедено подчистую. Задержавшиеся начали возмущаться и предъявлять претензии, почему их не подождали, отпразновавшие резонно заявляли, что уже ночь и нельзя было ждать вечно - через десять минут завязалась всеобщая драка, в которой не участвовали только я и Мирка. Мы сидели у меня на кровати с квадратными глазами и не верили в реальность происходящего.

В декабре начались дожди, и вместо того, чтобы бегать, мы целыми днями просиживали в душных классах, где нам устроили половой ликбез: как не забеременеть, куда бить, если нападает насильник (это я как раз запомнила: в глаза песком, бить в нос, а потом по яйцам), куда обращаться в случае сексуальных домогательств - короче, армия достойно готовила своих девушек к службе. Я научилась спать на табурете без спинки, надвинув на глаза кепку. Мы пару раз стреляли лежа, собирали и разбирали узи, домой нас выпустили тоже с ружьем, сказали не потерять, но патроны не выдали. Учили, как оказывать первую помощь. Стелили ровно кровати, убирали в комнате и мыли туалеты. Мы строились по три и шли в столовую. Еда была простая, пресная и невкусная. На третье выдавали бананы, из-за чего почти все страдали запором. В местный киоск постоянно была длинная очередь как и к телефонам: то и дело какая-то девица рыдала в трубку и просила: "Мама, забери меня отсюда!" Родители писали детям письма и посылали посылки, что мне казалось странным: женский тиронут длится всего 3 недели и на первые выходные мы все поехали домой. Однажды все получили конверты с распределением. Я раскрыла свой и прочитала: "секретарша". Мирка получила "прокурорские войска" и вся раздулась от гордости. Я начала беспокоиться - а как же Шифат? Но в последний день приехал Мартин, мой формальный командир и сказал, что все в порядке.

После тиронута я была так счастлива и довольна, что попала в такое райское место, где от армии лишь солдатская форма (и то многие ею пренебрегали), что поначалу проявляла нехилое рвение. Я даже пыталась выучить арабский, но когда обнаружила, что литературный и разговорный - это совсем не одно и тоже, то потеряла всякий интерес.
Мы придумывали разные игры, словесное казино, "живые" книжки, иллюстрированные юмористически куски газетных текстов, записывали кассеты, снимали даже какие-то киношки: мы все были полны энтузиазма. В министерстве просвещения нас любили, а в армии качали головой и часто крутили пальцем у виска, но отряд не расформировывали. Заправлял всем Нисим, он был, в принципе, [алуф мишне - не знаю, какое звание по русски] на пенсии, но работал с армией. Он занимался арабским "по верхам", то есть, разговаривал с министрами, директорами школ и т.п., а на практике командовал один из нас, кого Нисим выбирал. Когда я пришла, командиром был аргентинец Мартин, затем его сменил светловолосый Аси, который через некоторое время разделит со мной свой дом на несколько лет.

Время шло, отряд разросся, и уже вместо меня одной были призваны еще три дизайнера. Теперь уже я устраивала им экзамен, проводила интервью и выбирала из общей массы. Все трое были из моей школы: Мая, Омер и Ниви. Я их учила и ими командовала, пока, однажды, Мартин и Аси не позвали меня в кабинет, чтобы поговорить.
- Мы тут подумали, - начал Мартин, - у нас уже целая группа дизайнеров, и надо бы назначить им начальника.
- Конечно, - довольно согласилась я, понимая, куда ветер дует.
- Мы решили с тобой посоветоваться, кого выбрать.
"А чего тут советоваться?" - подумала я.
- Конечно же, ты можешь быть прекрасным начальником, - сказал Аси, и я насторожилась: в его тоне звучало "но..."
- Но! Мы тут подумали... - он замялся.
- ?
- Понимаешь, ты и так замечательно работаешь, и девочки тоже, а вот Омер - распиздяй. Если мы его назначим начальником, то он, скорее всего, возьмет на себя больше ответственности и исправится. Правильно ведь? Кроме того, парни ведь служат три года, ты ему пока сможешь помогать, а потом он сам... - Аси с надеждой заглянул мне в глаза. Я просто остолбенела. Я так хотела эту должность! Через несколько лет мы вернемся к этому разговору. Аси повторит много раз, что он не знал, что он не думал, почему я не сказала, что это была ошибка. Но "потом" никакого значения играть не будет, разве что приятно для эго.
- Что ты думаешь? Мы тебя слушаем, - вмешался Мартин. Сейчас, наверное, я бы сказала: "Нет, выберете меня, я хочу, а Омер потом сможет меня сменить", но тогда - только кивнула, мол, да, Омер, хорошая идея.
Аси с Мартином переглянулись, довольные.
- Знаете что, - говорю через несколько минут, - я уже давно хочу попросить 2 дня в неделю работать дома. А то мне очень шум мешает, не могу сосредоточиться.
Они подумали, попереглядывались опять и Мартин сказал:
- Ладно. Ты ведь так замечательно и давно работаешь.

Дома я практически ничего не делала. Это была моя месть. В армии никто ничего не заметил - там я работала быстро, но работа меня интересовала все меньше - обида давала себя знать. Вскоре я демебилизовалась и меня попросили остаться поработать, теперь уже за деньги. Я осталась месяца на три, а потом начала учиться. Но еще долго поддерживала связь с Шифатом. В основном, из-за Аси.

Аси вечно занимался проблемами своих подопечных. Когда у одного из ребят, друза Ханни, возникли трудности с квартирой, Аси приютил его у себя в киббуце, в соседней комнате. Перед сном Ханни прыгал на скакалке. В Шифате ему не нравилось, он хотел, как и все друзы из его деревни, служить в боевых войсках, а не в "учительницах-солдатках" (именно в женском роде). Подъезжая к дому, Ханни снимал ярлык с символом полка и менял его на другой, "образовательные войска". Чтоб не так смеялись.

У нас служили несколько добровольцев. Например, мальчик без ноги из Иерусалима, Итай. Вся его семья была ультрарелигиозной. Дрор, большой и толстый, который плакал по поводу и без. Он выиграл викторину по Торе в Женских войсках (к которым относятся учительницы-солдатки, внутри которых Шифат) и потом еще долго пресса издевалась над тем, что самой умной женщиной оказался мужчина.

Служили так же разные колоритные личности: Серджо, эмигрант из Аргентины, у которого не было родственников, зато была какая-то редкая болезнь, про которую он часами рассказывал всем и каждому. Еще один эмигрант из Венесуэлы, который служил и там в армии тоже и рассказывал нам с Аси про нее всякие ужасы. Саша, который знал 7 или 8 языков. Рои, толстый и нкрасивый, но наглый и страшно талантливый, который перетрахал всех самых хорошеньких молоденьких курсанток. Рон, который сменил Ури, понапихал троянских коней во все шифатские компьютеры и управлял ими на расстоянии.
Ну и я тоже