Подходя к сторожке, Гермиона уже издалека заметила две фигурки, сидящие на скамеечке возле каменного крыльца. Но самое странное было в том, что хоть они и приближались, Гермиона не могла разглядеть лиц. Весь мир почему-то казался затянутым призрачной дымкой, как будто в фотоаппарате не настроена резкость… Резкость! Почему тебя так пугает это слово? Почему ты не хочешь думать об этом?
«Ладно, как прикажешь» – мозг послушно переключился на мысли о Клодии и Хагриде – они сидели на скамье и курили. Клодия, как всегда, папиросы, через мундштук, Хагрид трубку, из которой вырывались клубы дыма, вполне сравнимые с паровозными.
Гермиона впервые видела Хагрида за этим занятием. Ему, впрочем, очень шло. Клод на фоне Хагрида казалась ещё более хрупкой и утончённой.
Выглядела она уставшей, но из всех присуствующих, кажется она одна не пала духом.
– Bonjour, les dames et messieurs… – Кивнула она. Взгляд её задержался на глазах Гермионы. Та поспешно отвела взгляд, делая вид, будто её очень интересует трубка Хагрида.
– Привет, Хагрид, Клодия. – Поздоровался Хагрид.
– Привет, Хагрид. – Улыбнулась Гермиона. Она была рада увидеть старого друга. – Здравствуй, Клод.
– Ну чтож, мистер Поттер, – произнесла Клодия, без всякой, при том, иронии. – Теперь, пожалуй, составьте компанию Рубеусу, а мне нужна Гермиона.
С этими словами она встала, подошла к Гермионе, взяла её под ручку и громким театральным шёпотом сказала: «Позвольте, юная леди, я воспользуюсь Вами, как женщиной!»
Гермиона была не в настроении шутить. Гарри улыбнулся. Хагрид только посмотрел в её сторону, но ничего не сказал. Его лицо было абсолютно непроницаемо; взгляд ничего не выражал. Он смотрел в пустоту аккурат перед собой и посасывал трубку.
– Да, и найдите, пожалуйста, способ сообщить этим двум гаврикам, чтобы не торопились тащить сюда младшего Уизли. И без него есть, чем заняться.
Клодия казалась единственным человеком, который не потеря присутсвие духа. Это можно было бы счесть бессердечностью, как, наверное, уже успел о ней подумать Гарри, но это было не так. Просто она облдала куда большей выдержкой, чем Гермиона… или что-то в ней было иначе устроено. Но удручённой она отнюдь не выглядела. Это не означало, впрочем, что она не переживат за малышку Джинни. Просто она умело скрывала свои чувства. «Пожалуй, даже слишком», подумала Гермиона.
– Пойдём. – Уже более серъёзно сказала Клодия. – Мне нужна твоя помощь.
Они поднялись по ступенькам. Клодия вошла первой, Гермиона последовала за ней. Повозившись в сенях, скидывая плащ, Гермиона обратила внимание на прислонённую к стене метлу – достаточно тонкая, фигурная рукоятка из чёрного лакированного дерева, с вырезанной на конце головой дракона, кожаное сиденьице, серебряными буквами надпись «Nimbus 969», окутанная росчерком искр.
Она была элегантна. Даже женственна. Хотя и весьма агрессивна. Гермиона слышала о женских автомобилях… но вот о женских мётлах..? Хотя… мало ли чего не бывает на свете..?
Клодия, заметив, что Гермиона смотрит на метлу, пояснила:
– Это старая метла Нарциссы Малфой. То есть это для неё она старая и ненужная. А по мне – так настоящий шедевр… Поскольку Драко она не подошла бы… тем более, что она не спортивная, она любезно одолжила её мне. Я чувствую, так она у меня и останется… Можешь представить себе Нарциссу Малфой, с распущенными волосами и диким гиканьем летящую по кварталам магглов в полночь, за очередной порцией вина? В ближайший супермаркет? Нет? Так вот… было… – Ухмыльнулась Клодия и кивнула на метлу. Она благоразумно умолчала о том, что Нарцисса была пьяна в дребадан, два раза чуть не свалилась с метлы, и, ктому же была абсолютно, ну совершенно голой. После того, как она чуть не загремела в маггловскую полицию, Нарцисса решила временно отказаться от полётов на метле.
Войдя в комнату, Гермиона увидела, что пространство между кроватью, очагом и креслом, сдвинутым к камину, отгорожено белой простынёй, словно ширмой.
Клодия, уже успевшая сбросить свой плащ с капюшоном (подбитый волчьим мехом), осталась в облегающей водолазке, узкой, короткой юбке и тёплых чулках. Всё, разумеется, чёрное.
Зайдя за простыню, Гермиона увидела в очаге исходящий паром котёл с обыкновенной водой, а в кресле – бедняжку Джинни. Она не спала, неподвижно сидела в кресле, и пристально смотрела в огонь. На столике возле кресла маленькой кучкой лежали украшения, которые Клодия, по видимому, сняла с себя. На полу, слева от очага стоял чёрный кожаный саквояж. Клодия залезла внутрь рукой, пошарила и достала два свёртка. Один бросила Гермионе.
Это оказался белый фартук из какой-то очень плотной белой материи. Тем временем Клодия уже облачилась в белый халат, в каких ходят маггловские врачи и принялсь закатывать рукава.
– Сейчас мы будем её… – начала Гермиона.
– Да, ты абсолютно права, mon amie, купать!
С этими словами Клодия аккуратно стащила с Джинни плед (тот самый, из гриффиндорской Гостиной).
– Помоги мне, пожалуйста, снять с неё это…
Гермиона метнулась к Джинни, и пока она её придерживала, чтобы та не упала, Клодия быстренько её раздела. Потом достала из саквояжа палочку, и, указав на котёл, произнесла:
– Transmissio 1/3.
Ровно треть воды из огромного котла переместилось в ванну. Клодия обошла занавеску с другой стороны и вернулась с двумя вёдрами холодной воды. Вылила, попробовала температуру пальцем, потом вылила второе и снова попробовала. Не удовлетворившись результатом, пришла с третьим, вылила половину, и только тогда осталась довольна.
Гермионе абсолютно не понятно было, откуда только в такой хрупкой, на первый взгляд девушке, как Клод, берутся силы на такие экзерсисы. Но Гермиону ожидал ещё один сюрприз: Клодия вернулась к Джинни, подсунула одну руку ей под спину, другую – под колени, обхватила по-крепче, подняла, с великой осторожностью перенесла и медленно опустила в ванну. Джинни, как уже успела понять Гермиона, пребывала в абсолютно пофигистическом состоянии, и они могли делать с ней всё что им ни заблагорассудится.
Гермиону вдруг охватило желание отхлестать Джинни по щекам, лишь бы та очнулась.
Но она сдеражалась.
Джинни сидела в ванне, обхватив руками колени и смотря на яркое пламя.
– Ну, приступай. – Сказала Клодия. – Я пока займусь зельями.
Гермиона, оторванная от своих мыслей, непонимающе посмотрела на Клодию. Она следила за тем, как постепенно розовеет вода.
– Вымой её, глупышка! – Нежно сказала Клодия.
Гермиона улыбнулась и приступила к выполнению поручения. Присев на краешек ванной, она намочила губку, которую ей дала Клод, и осторожно провела по плечам и спине Джинни. Никакой реакции.
Гермиона смывала с Джинни грязь, пот, кровь… но вместе с тем она лелеяла надежду, что преисполненные нежности осторожные движения её рук смоют с тела Джинни память о том, что с ней произошло.

…Конечно, Гермиона понимала, что нехорошо думать об этом сейчас… можно подумать об этом потом… проанализировать свою реакцию… мысли, возникающие у неё в голове… яркие образы, цветными взрывами потрясающие её воображение…
… Джинни… ссутуленые плечики… намокшие волосы… блестящая влажная спина… длинные красивые ноги…так! Стоп!
«Гермиона! Держи себя в руках!»
В общем и целом Джинни не оказывала никакого сопротивления, пусть зачастую дело и касалось самых интимных мест. Гермиона старалась не причинять боли Джинни, мягкой тряпочкой смывая запёкшуюся кровь вокруг ранок и ссадин, но ей всё равно было больно. Она сжимала губы и терпела. Не проронила ни звука.
Клодия тем временем возилась со скляночками из цветного стекла, с выцветшими и пожелтевшими ярлычками на них, смешивая, разбавляя, процеживая, заваривая… Пару раз она отвлеклась, чтобы переменить воду в ванне. В конце концов она вытащила Джинни, поставила на ноги, и закутав её, словно мумию, в огромное полотенце, вместе с Гермионой, насухо вытрела.
– Умничка. – Не понятно было, к кому Клодия обращается, к Гермионе или к Джинни.
У той внезапно подкоились коленки, и она рухнула бы на пол, если бы Клодия молниеносно не подхватила её на руки и не уложила в постель.
Достав какую-то мазь, она принялась накладывать её на ссадины, царапины и синяки. Мазь очень резко и неприятно пахла. Судя по всему, ещё и была очень неприятной в действии. Джинни тихонечко застонала. Гермиона взяла её за руку, другой погладила по голове, потом нагнулась и поцеловала в лоб. Джинни открыла глаза и впервые за долгое время осмысленно на неё посмотрела. Во взгляде читалась нечеловеческая усталость… но усталость не физическая, а душевная.
Клодия уже закончила втирать мазь, отошла к серванту, вынула не глядя, первую попавшуюся чашку, наполнила её какой-то тёмной вязкой жидкостью из своих кастрюлек и пробирок, подошла к кровати, присела рядом с Джинни. Погладила её по щеке. Джинни открыла глаза.
– Выпей. – Джинни с трудом оторвала голову от подушки. Клод поддержала её, пока она пила. Когда Джинни сделала последний глоток, и бессильно бухнулась на подушку, Клодия нежно расправила волосы вокруг её лица. Джинни слегка хмурилась. Гермионе показалось, что у Джинни уже нет сил даже на то, чтобы по-нормальному нахмуриться.
– Лекарства не бывают вкусными. – Произнесла Клод. Потом ещё раз погладила Джинни по голове и встала. Вместе с Гермионой они по-теплее укутали Джинни одеялом и вышли.
Накинули, не застёгивая свои плащи и вышли в солнечный зимний день. Гермионе вдруг ужасно захотелось, чтобы сейчас был вечер.
Хагрид всё по-прежнему сидел на своём месте. Правда, уже не курил. А вот Гарри не было.
– Мистер Поттер нас покинул?
Хагрид ответил не сразу:
– Он пошёл на кухню… договориться о еде для нас всех.
– Очень мило с его стороны! Я, вот, очень проголодалась – Сказала Клодия и сладко потянулась.
– Рубеус, вы не замёрзли? Там внутри лучше, чем снаружи!
Хагрид кивнул:
– Да, пожалуй вы правы. Пойдёмте.
Они зашли внутрь.
Хагрид сел в кресло, не снимая ни шубы, ни сапог, и снова уставился в пространство, старательно избегая взглядов на кровать. Гермиона и Клодия быстро прибрались с, помощью магии передвинули на место кресло, столик, а ванну задвинули в угол и накрыли пледом, чтобы не выделялась.
После Клодия предложила чаю; Гермиона нашла чайник и вскипятила воду. Клодия приготовлива какой-то особенный чай, коробочку с которым тоже извлекла из чёрного саквояжа.
Обратив внимание на то, что Хагрид до сих пор в шубе, Клодия просто взяла его за руку, отвела в сени, заставила шубу снять, и вернулась с ним обратно.
Под её чутким наблюдением Хагрид выдул пинту чаю (что у него называлось «чашечкой»), после чего немного оттаял.
– Вы уж простите… что я… это… в общем… веду себя так… Я не ожидал… – Он умолк.
– Ничего, Рубеус. Такие вещи нельзя предугадать… с точностью… – Сказала клодия с какой-то странной интонацией в голосе, но Гермиона сразу поняла, в чём дело.
– Спасибо, что помог, Хагрид. – Сказала Гермиона.
– Ох-х-хосподи, какая вам от меня помощь была? Просидел на крыльце пень пнём… Вы мне скажите, что с ней дальше будете делать?
Девушки приумолкли. Гермиона не знала, что сказать. Клодия задумалась.
– Ну… – Наконец сказала она, – К завтрашнему утру она будет вполне транспортабельна. Я дам Эрмани травки, она будет поить ими Джинни. Я думаю, только она одна в Гриффиндоре-то и сумеет их правильно употребить.
– Что за травки? – Мрачно поинтересовался Хагрид.
– Да так… – неопределённо сказала Клодия. – Успокоительное… я боюсь за её сон… Как бы ей не стали сниться всякие… гадости. Вот Эрмани и будет их давать Джинни… на всякий случай. – И Клодия выразительно посмотрела на Гермиону.
«Всё ясно. Никакое это не успокоительное. Его может смешать каждый дурак-третьекурсник. Это слишком просто… Что-то очень сложное… О!.. Чёрт!.. Неужели!?»
Видимо, мысли Гермионы слишком красноречиво отразились на её лице, поэтому она поспешила сказать:
– Что ты, Клодия, ты мне льстишь.
Клодия спокойно посмотрела на Гермиону, и сказала:
– Я уверена, ты справишься. В крайнем случае, я тебе всегда помогу. Просто, если я буду таскаться по Хогвартсу с зельями в карманах, меня могут неправильно понять местные власти… А ведь успокоительное надо пить в больших объёмах…
– Конечно, я постараюсь. Спасибо, Клодия.
– Ещё чаю? – Вежливо поинтересовалась Клодия.
– О, да, пожалуй, очень вкусный.
– Мне самой нравится, спасибо. – Совершенно некстати съязвила Клодия. Впрочем, этого, кажется, никто не заметил. Гермиона вкуса чая не ощущала вообще, – она не могла оторвать взгляда от Джинни, все её мысли текли в одном направлении – вокруг неё.
Оторвавшись от созерцания, она прислушалась к разговору, – Хагрид пытался угадать травы, входящие в заварку чая, который они пили.
– Всё очень просто, Рубеус. Вот, смотрите: обыкновенный чёрный чай,… мята… – Клодия загибала длинные пальчики. Она выглядела измотанной, но довольной – Измельчённые корочки лимона и апельсина… и, как венец всего, – Она явно наслаждалась своим триумфом – цветки василька! Рубеус! Это же так просто!
– Кхм-кхм – Хагрид смущённо кашльнул.
– Вот, погодите, у меня есть розовый чай… не с собой, правда…
– А вы, совершенно случайно, раньше не были знакомы?
Хагрид удивлённо посмотрел на Гермиону. Клодия отрицательно покачала головой и улыбнулась.
– А то…
Но тут в дверь постучали.
– Ну, войдите уже! – Первой крикнула Клодия.
Дверь отворилась, и в комнату вошли, припорошенные снегом, разрумянившиеся Гарри, Фрэд, Джордж, и Рон. У последнего на плече восседал Добби, завёрнутый с ног до головы в старую гриффиндорскую розетку.
Все несли в руках корзины, судя по всему, наполненные едой. Вошли и встали, настороженно глядя на Клодию.
– Ну что вы, будто в дом с покойником зашли? – Громким шёпотом спросила она. – Стол – там! – Клодия указала куда-то за голову. – Только тише! Она спит! – Торжественно закончила она.
Парни переглянулись, быстро поскидывали с себя плащи, со скоростью звука, но что главное, совершенно без него, передвинули стол и расставили стулья. С помощью магии, разумеется. Потом по очереди подошли к Джинни, тихо постояли возле кровати. Кто-то поправлял выбившуюся прядь волос, кто-то заботливо подтыкал одеяло. Это, наверное, выглядело довольно забавно, потомучто никто не знал, как ещё выразить свою нежность и заботу. На ум приходили лишь какие-то воспоминания из детства, навроде этих подтыканий одеяла. Гарри просто молча постоял рядом. Возможно, ему просто было нечего вспомнить, а может, он не считал нужным таким образом выражать свои чувства.
Так или иначе, когда ребята вдоволь насмотрелись на чистое, умытое, спокойное, личико спящей Джинни, все вернулись к столу.
Добби, имевший в этих делах богатейший опыт (как-никак, стаж работы на семью Малфоев обязывал), уже сервировал стол по высшему разряду. Все расселись, и с удивлением обнаружили перед собой маленькие рюмочки, наполненные прозрачной жидкостью.
Хагрид сказал:
– Сегодня вы доказали, что все вполне взрослые… а тут… такое дело… кхм – Он прокашлялся. – Ну… Каждый раз, когда вы, ребята, ища себе приключений на одно место, лезете головой в петлю, у меня сердце кровью обливается! Фрэд, Джордж, Рон, Гарри, Гермиона… Вы мне все, как родные, и случись что… я никогда… никогда себе не прощу!..
– А с того,… с того… кто бы он ни был, хоть сам Вол де Морт, я шкуру живьём спущу! – Тихо добавил он и опустошил стакан. Чокаться не стали.
В стопках оказался самогон. Все выпили и вздрогнули. То ли от имени, то ли от ощущения. Хагрид понюхал кусок хлеба, потом откусил.
Гермиона сосредоточенно смотрела перед собой. Клодия тихим шёпотом сказала: «Съешь что-нибудь, Эрмани…»
Гермиона невидящим взглядом смотрела в тарелку с печёными куриными ножками. До неё дошёл смысл слов Хагрида.

«Мы в ответе за тех, кого приручаем»

Вспомнилась фраза из давно забытой совсем не детской сказки.

Про Маленького Принца.

«Джинни», – мысленно обратилась к ней Гермиона – «Я клянусь, что никогда никому не позволю причинить тебе боль»
«Также и всех моих здесь присутствующих и отсутствующих друзей, родных и близких. Затем мне и дана Сила, –
беречь То, Что Мне Дорого!»
Клодия подняла глаза и встретилась взглядом с Гермионой. Медленно встала. Все посмотрели на неё. Не отрывая глаз от кобальтово-серых глаз Гермионы, она тихо, но торжественно сказала:

«Хоть я вас знаю мало, а некоторых вообще не знаю, я клянусь, что никогда никому из вас не причиню вреда, и постараюсь оградить от всего, от чего смогу»,
Рон встал:

«За то, что ты абсолютно бескорыстно пришла на помощь к нашей сестре в трудную для неё минуту, можешь считать, что вся семья Уизли перед тобой в долгу…»

Встал Гарри:
«И отныне можешь называть каждого здесь присутствующего своим другом».
– И я, Клодия, я очень Вам благодарен… Заходите… завсегда…
– Спасибо. Спасибо вам всем… – Клодия сделала паузу – голос её надломился – Мне пора! – Воскликнула она.
Она в тишине собралась. Все вышли её проводить.
Когда вернулись в дом, Хагрид почесал бороду и сказал:
– Кого-то она мне напоминает… вот кого… никак не могу припомнить…
– Да, – Согласился Гарри. – Сходство ускользающее, но есть… с кем только?
Они закончили трапезу в молчании.
Гермиона за весь вечер не проронила ни слова.
Потом села к кровати Джинни, и долго смотрела на неё, держа за руку.
К 6-ти они все ушли.
Гермиона осталась. Она уснула в кресле, возле очага, накрытая клечатым колючим пледом. Напротив неё, в своём кресле сидел Хагрид и, надев очки, вязал очередное Нечто.