Молчание, неподвижность - так похожи на смерть с её приметами. Мы просто вынуждены, как всё подвластное инстинкту жизни, говорить. И именно поэтому мы говорим глупости, говорим не думая: ошибка в самой этой возможности, в самой логике Дара, и ответственность ложится не на нас.
    Иногда так хочется этой немоты, этого лишения - возвращения к более простой и совершенной форме существования, без необходимости продолжать тело и букву.
    Что позволяет нам предполагать нечто, запредельное слову? Опыт, который ему не равен. Но к чему мы прикоснулись? Это нечто, принадлежащее нам, нашему телу, его строю или работе? Или это что-то внешнее, которое, наоборот, не подпадает под классификацию, которую мы узнали вместе с языком?