Я себя чувствую, как мог бы чувствовать человек, который шел за сокровищем, но не рассчитывал его получить. Там будут опасности, говорил себе человек, там будут и сторожа, и ловушки, и другие охотники, там будут всякие ужасы, убеждал себя человек; но ужасов не было, даже самого маленького; другие охотники не пришли, никто не ставил ловушек и не рычал - не было ни заборов, ни цепей, ни запретов, ни сторожей, было только сокровище.
И человек ходил вокруг, разочарованный, полный ужаса и обиды; говорил вслух: сокровище, я хочу тебя взять, - но не решался протянуть руку.
Сокровище отвечало: я тоже к тебе хочу.
Как это тяжело, думал человек, как это немыслимо, невыносимо, неправильно.
Он сам себе громоздил горы, сам себе рыл пропасти, по бревну весь день собирал мост - и всю ночь разбирал его: пусть лучше будет пропасть. Лучше уж пропасти, чем сокровища, от дыр в земле знаешь хотя бы, чего ожидать.

Если бы на меня выскочила из торта девушка - я молча и сосредоточенно затолкала бы девушку обратно в торт; и, сидя на крышке мусорного ведра, рассуждала бы вслух, чтобы подавить ужас: у этого торта явно истек срок годности, в годном торте всякая хрень бы не завелась.

***

Чаще я все же лелею свои тайные, нежные, пошлые фантазии о реальных людях, о том, что находится кто-то, кто прекраснее всех для меня, и я прекраснее всех для него, и мы, держась за руки, ходим взад-вперед по закату, нам в общем-то не о чем говорить - когда ты прекраснее всех, уже можно и помолчать.