Бывал я в экспедициях в разных местах, несколько раз ездил в пустыню Кара-кум.
Монгольскую песню про птиц оттуда привёз, но об этом отдельная история.

Посёлок Репетек, в котором мы работали при филиале Института Пустынь, состоит из двух половинок, разделённых железной дорогой. По одну сторону - сам филиал, дома его сотрудников и несколько домов узбеков и туркменов. По другую половину - дома казахов. Узбеки называли казахов "косоглазыми", водитель-узбек Ибрагим сам ржал, рассказывая мне об этом.

В общем, поскольку мы особо по пустыне не шастали, то казахов мы и не видали. Но они про нас знали, естественно. И как-то раз, а было это в 1983 году, уточняю, пришёл от них эмиссар и сообщил, что молодой Мюрзебай женится и хочет видеть нас гостями на свадьбе. Обижать отказом не стоило, к тому же самим интересно было, поэтому троих из команды, включая меня, молодого Вовку Зайцева и многоопытного Германа С. (фамилия сразу не вспомнилась, ну да ладно), откомандировали к казахам для участия в празднестве.

Глаз поразила, прежде всего монументальность. Посреди пустыни выросло более десятка огромных юрт. Каждая юрта предназначалась для застолья отдельной группы гостей, которых было более трёх сотен со всей Средней Азии, одна, самая-самая предназначалась для жениха с невестой, будто бы... не, скорее, у них были разные юрты - я уж и не помню, поскольку в эти юрты мы званы не были.

В каждой юрте руководил застольем кто-то из ближайшей родни новобрачных. У нас (кроме нас троих, с нами было несколько русских сотрудников Института) был главным дядя жениха. Говорить тосты и пить водку мы умели, об этом не будем. На первое была шурпа, на второе - в ту же посуду - беш-бармак ("пять пальцев"). Смену блюд осуществляла специально обученная девушка. Она забрала себе все тарелки, а я спросил: хорошо ли это, что у нас сейчас тарелки перепутаются. Дядя, не моргнув глазом, ответил, что она профессионально помнит, какую тарелку у кого взяла. В конце концов, под то количество водки можно брезгливостью пренебречь, решил я.

На третье был чай с совершенно необычным вкусом. Дык мне опять не терпелось, и я спросил, что это за чай такой интересный. Дядя мне ответил, что чай обычный индийский высшего сорта, а коньячная отдушка в нём от чёрного перца, который они там добавляют для вкуса. Надо сказать, что, хотя этот рецепт и запал мне в душу, но, в силу ленивых душевных качеств (о чём можно почитать у Александрии_, в комменте про то, что я готовлю себе поесть), я осуществил намерение воспроизвести этот вкус в домашних условиях лет через двадцать .

Когда мы уже хорошо надрались, нашу юрту посетил жених Мюрзебай. Весь в обалденно белом национальном прикиде, в шапке и специальных сапогах. Он выбрал для душевного разговора меня и, выслушав мои поздравления, сказал мне, чтобы я оставил свой питерский адрес, потому что он приедет ко мне и поживёт немного. Всё очень просто, как с обменом жёнами у каких-то аборигенов .

Как я соскользнул с этой темы, я уже и не помню (говорю же, нажрался), только Мюрзебай ко мне пожить так и не приехал . Назад наша троица возвращалсь не в меру шумно, и очень штормило. Герман (Сакунов, вспомнил!) срывался-срывался подкатить к даме из Института, таки от нас оторвался, но в окрестностях дамы получил по мозгам. А мы с Вовкой, отлив у песчаной акации, вернулись домой засветло.

Повторяю, кто не понял главного в этом рассказе: праздничные юрты, созданные среди песка на несколько дней, - это воистину космическое зрелище!
А где-то вокруг, среди барханов, ходили верблюды и так строго на нас поглядывали...