С Ванькой у нас была разница в восемь лет. Поэтому, когда я приезжал летом из станицы в город на лето в свои четырнадцать, а ему было только шесть, его присутствие несколько напрягало. В то самое время, когда большинство моих сверстников ехало из городов в станицы, я делал всё наоборот, проводил лето в городе, живя в семье двоюродного брата. Конечно, мне и с ним было не скучно, мы находили как развлечься, но больше всего тогда мне нравилась компания моих погодок. Время шло, мы оба взрослели, хотя и по-разному. Настоящими близкими друзьями мы стали, когда Ваньке самому уже было пятнадцать. Вообще братец был прижимистым, если не сказать — жадноватым, но уж если кому-то повезло стать его другом — он мог отдать последнюю рубаху. Мне повезло много больше, я был не только другом, но и братом. Двоюродным, да, но мы были как родные.
Когда ему было 11, а мне — 19, я уже не первый год учился в Москве и бывал дома лишь на каникулах. Разумеется, приезжал и к нему в гости. Моей более взрослой компании уже было не собрать, поэтому возился я с его сверстниками. В их среде как старший я был непререкаемым авторитетом, но сейчас речь не о том.
Лето, жара, приезжаю к брату с надеждой, что он дома и я сейчас приму душ, включим кондиционер и будет классно. Не тут то было, гуляет он где-то, а родители на работе. Иду в ближайший магазинчик, благо действительно рядом, покупаю там баночку ледяного пива, возвращаюсь во двор и сажусь на лавочку в тени. Через какое-то время смотрю — бежит. Обнялись. Он с ходу вывалил кучу новостей, сидим, общаемся. И вдруг, я беру баночку пива, которую он не заметил и делаю глоток. Я впервые видел тогда, как быстро меняется лицо у человека.
— Вов, а кто тебе разрешил пить пиво?
— Вань, мне уже девятнадцать, — стараясь не рассмеяться, говорю я, — я уже достаточно взрослый, чтобы самому себе это позволить.
— А, а я маме расскажу! — последний аргумент выдает братец.
— Расскажи! — теперь уже смеюсь я.
Вечером ужинаем. Ванька крутится на стуле как уж на сковородке. То есть и рассказать маме хочется об «отвратительном поведении» брата, но и ябедой быть не желает. Я прямо вижу эту его работу над собою. Наконец он решается:
— Мам, а Вовка днём пиво пил!
— Ну и что? Он уже взрослый, — подмигнув мне, тётя продолжает, — там у папы в холодильнике пиво есть, угостил бы братика.
Если это и не было падением мира, то падением авторитета было определённо.
Другая зарисовка связана со временем, когда брату уже исполнилось четырнадцать. Я приехал на зимние каникулы со своего последнего курса института и заявился прямо с поезда в одиннадцатом часу ночи к брату прямо в день его рождения. Прежде чем поехать в станицу, я несколько дней прожил у брата. Однажды вечером я услышал как где-то негромко играет «Ария», а надо сказать, что тяжёлую музыку я слушаю с двенадцати лет. Иду на звук, вхожу в Ванькину комнату, а это именно он слушает такую хорошую музыку!
Было ещё очень много интересных историй, связанных с ним — всего наверное не расскажешь. Брат погиб в свои двадцать, разбился на машине. И сейчас, когда прошло уже довольно много времени, я всё равно его вспоминаю.
— Братишка, мне тебя не хватает.