Название: Аллергия
Размер: драббл, 287 слов
Канон: «Бабочка на штанге»
Персонажи: Клим, Чибис, Ян Яныч
Категория: джен
Жанр: AU
Рейтинг: G-PG-13

— Да, не получаются из нас вегетарианцы. Вон как трескаем куриное блюдо.
Чибис проглотил очередной шарик, заел редиской и невозмутимо объяснил:
— А это не курица. Здесь вообще нет настоящего мяса.
Я чуть не уронил вилку:
— Это как? А что мы едим?
Чибис ответил со сдержанным удовольствием (и опять облизнулся):
— Соевый продукт.

— Соя? Это была соя? — Вилку я все-таки уронил, и принялся шарить по карманам. Дышать стало тяжело, но я пытался убедить себя, что это просто от нервов, и ничего страшного не происходит.

— Китайцы научились делать из сои такие мясные блюда, что никто не отличит от настоящих… Клим, да что с тобой?

— Таблетки. Я забыл таблетки! — Я вскочил, больно ударился о край стола, и ринулся к выходу. В арке столкнулся с Ян Янычем.

— Куда это ты так спешишь?

— Табегид. У бас есть табегид? — Я нещадно гундосил, из глаз и носа текло. Как же невовремя я переоделся в свой «прикид»! В карман школьного костюма мама всегда клала мне блистер с таблетками.

— Да будет вам известно, юноша, что таблетки — это профанация, от любой болезни человек может избавиться, стоит только… Эй, Клим, ты куда?

Я не слушал. Я мчался к выходу, надеясь только, что успею добежать до дома до того, как задохнусь. Ни удивленные «дальнобойщики», ни самолет меня не занимали. Домой, быстрее домой.

В горле клокотало, язык и губы распухли. Сколько я съел этой чертовой сои? Я чуть не растянулся, запнувшись о порог.

Плохо помню, как мне удалось добраться до дома. Но я все же успел. Помню, как мама кричала, как она делала мне укол. Помню, как над ухом хлюпала и сморкалась Лерка. А потом приехала «Скорая». Врач меня осмотрел, похвалил маму. В больницу меня не забрали.

А Чибис… С ним мы больше не разговаривали. И в чертов «Арцеуловъ» я больше не ходил.


Название: Не разбился!
Размер: драббл, 491 слово
Канон: Самолет по имени Сережка
Пейринг/Персонажи: Ромка, Сережка
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Предупреждения: смерть персонажа

Я смотрю на него так долго, что начинают слезиться глаза. Конечно, это только потому, что долго смотрю! Да еще и далеко так, конечно, слезы выступают. Тру глаза кулаком, ну вот, и не плачу я совсем.

Ближе нельзя. У Ромки всегда было отличное воображение, и придуманный им мир раскручивается все шире и шире, становится все тверже. Это у какого-нибудь глупого фантазера сквозь дырки стал бы сочиться туман и запах степных трав. Ромка не такой.

Бессильно пинаю ствол дерева. Шиплю сквозь зубы, скачу на одной ножке. Больно! Вот же! Он только краем глаза это дерево увидел, вернее даже придумал, что видит, и вот оно — как настоящее.

И я там был тоже. Как настоящий. Странное это зрелище — смотреть со стороны на лучшего друга — и на себя.

Старик пришел в один из дней, когда я валялся на пузе, спрятавшись за облаком, и подглядывал. За Ромкой и за собой. Мы долго тогда говорили. Я был на него зол, кричал, спорил… а потом согласился.

Старик меня научил, как войти в придуманный Ромкой мир, как заменить себя-выдуманного на себя-настоящего. Как подготовить…

...что-то опять в глаз попало…

Мы думали, что когда меня не станет, то Ромка разрушит всю эту иллюзию, пойдет за мной. И будем мы жить в Заоблачном городе, учиться разным интересным штукам.

Насильно править плод чужой фантазии — не такое уж и простое дело, но я справился. Это же не чужие выдумки, а Ромкины! Я сумел. Подменил собой выдумку, ходил там, притворялся, а потом подсунул ему передачу про разбившийся самолет.

Ромка не смирился. Не вспомнил. Его выдуманный мир посерел, но оставался все таким же осязаемым.

И вот теперь мой лучший друг заходится в безмолвном рыдании в своей постели, а я сижу на самой границе его реальности.

Хватит, довольно! Взмываю в небо, чтобы опуститься на знакомый балкон.

Я обряжен по Ромкиному вкусу, и шлем откуда-то появился, но мне плевать. У Ромки красные глаза и распухший нос. Я грублю, несу какую-то чушь, усылаю его за котлетами на кухню (с чего мне это вообще в голову пришло? А, неважно, пока его нет, можно утереть глаза и принять суровый вид), болтаю о чем-то, наедаюсь котлетами… Вот ведь шутка: котлеты выдуманные, а живот как барабан!

Мы ложимся спать вместе, он неловко прижимается ко мне, и я на какое-то мгновение становлюсь им, Ромкой.

Он знает, он все отлично знает. Не умом, умом-то у него — вся жизнь впереди, так, руку повредил, не разбился. У него впереди мама, дядя Юра, Сойка, дочка… Да уж, фантазер Ромка тот еще. Всю жизнь себе придумал уже. Даже премию за оформление космопорта себе придумал. Но какая-то его часть, та, которую не обманешь — все знает. Он видит все дыры логики, все щели в выдуманном мире, чует туман Безлюдных пространств.

Я не хочу его обманывать, но мелю какую-то чушь. В одном я ему не соврал: если разбиваются, после этого не растут.

И теперь мой настоящий друг Ромка хотя бы иногда рядом со мной. Такой же двенадцатилетний, как тогда, в год, когда он не разбился. А кто там что себе понапридумывал — это неважно.