А теперь прикиньте, каково ему.


Заглядывать в глаза всякому, кто ставит на стол тарелку с супом. Гадать, не смазал ли кто-нибудь ложку или бельишко бесцветной дрянью, ранее предназначавшейся Навальному. Думать, не заступил ли в ночную охрану человек по фамилии, допустим, Зубов. В каждом приближающемся военном видеть полковника Штауффенберга...
Знать, что весь список "Форбс" хочет твоей смерти, причем русский "Форбс" - за многолетние унижения - смерти по возможности мучительной. Знать, что твоей смерти (по возможности скорейшей) хочет и весь мир. Догадываться, что твое существование - большой геморрой даже для твоих собственных детей. Что быть твоим близким унизительно, да уже и опасно.
Понимать, что тебе теперь не будет на Земле места роднее, чем бункер в Алтае. Что ты уже под землей, в сущности. Что давно опостылевший Шойгу тоже может сдать однажды, когда припечет по-настоящему. Что тобой мечтает расплатиться с миром весь этот покорный Совет Безопасности. Что крысы побегут с корабля вот-вот... уже побежали, постукивая хвостиками твоих банковских реквизитов. Что впереди у тебя - клетка или (см.выше).
И нет за душой ничего, что окупало бы страдания: ни идей, ни принципов, ничего. Что ты просто хотел сладко жить - и сам не понял, как это все случилось. Когда ты зашел в дьявольскую ловушку власти, из которой нет выхода... И хочется проснуться в Дрездене - молодым и с пивком в руках, а просыпаешься с оборвавшимся стариковским сердцем все там же, в бункере.
Прикиньте все это - и пожалейте его по-человечески.
А в следующую секунду поймите наконец, что отдать команду о ядерном ударе в таком раскладе - это совсем не страшно.

(ц) Шендерович