народ помогите, прощу простить за офф топ, но млин меня нагрузили придумать сказку, а я ни как ен могу определится с темой, даже придумать. млин мне бы от чего нить оттолкнуться только.
Могет кто нить подскажет?

Пишу, незная что писать,
Рука вот тянется к тетради,
Хочу сказать, но что не знаю.
Огонь свечи, шальные тени бросает прямо мне в тетрадь.
Стекает воск, как одинокая слеза.
Пока горит, текут и слезы.
Но ты горишь, не зная точно,
Сгоришь ли до основы,
Или потухнешь от дуновенья ветерка.
Хотя, о чем же я?
Ты гнешься, ты моргаешь
Незавидна судьба твоя.
Но ты сломаться не способно,
Ты все равно стремишься только вверх,
Сжигая всякую возможность подняться выше, чем ты есть.
Хоть ты сильно, уж с этим я не спорю,
Но ты само себя уничтожаешь.
И как бы ты не билось,
Ты все равно потухнешь как нибудь,
От ветра сильного дыхания,
Он не сломает, тебя сломать нельзя.
От чей нибудь слезы, попавшей на тебя,
Да много всяческих причин.
А результат – всегда одно,
Само себя ты убиваешь,
Сжигая все в своем огне.
Я знаю, ты по другому то не можешь,
Ты ведь слабо, но ты скрываешь,
Под силою огня.
Ты не живешь, ты погибаешь
Когда с тобою нету ни чего,
Тебя и нету самого.
Слеза, иль капля воска, упала на тетрадь
Да разница не важна, пока ты есть – мне жаль тебя.
Когда тебя не станет, ты возродишься в памяти моей.

Коль ты свободу ценишь,
Готов считаться с ней всегда
Ты сам понять уж должен
Что не в твоих правах мешать другим
Проблемы? Да, конечно есть
Ты для себя просить не можешь
Ведь просьбой рушишь правду ты
В свободе сила только там
Где мнение чужое с желанием в цене.
Поверь в одну простую вещь
Свобода – рабские оковы.
Они тебя пленить должны
Ты должен дать свободу людям,
Но отказаться сам обязан от неё.
Когда поймешь ты наконец,
В чем кроется секрет
Тебе, поверь, не станет легче,
Чего уж там, ты раб свободы, правды, чести.
И ты обязан дать другим
Крупицы знаний этих.
Но меру знай, пускай свобода мнимой будет
Но будет в этом прелесть все-таки своя,
И зная правду о свободе, не говори другим ты все
Уж лучше раб один, в тебе он будет,
Чем все склоняться под пятой свободы станут.
На самом деле то не вседозволенность свобода,
А те табу, которые поставил лично ты.

Состояние: депрессивно-маниакальный психоз

Шаг, еще шажочек и вот обрыв
Стоишь пред пропастью судьбы.
В раздумье смотришь в бездну,
А есть ли дно?
И камушек в сей миг летит,
Летит туда где неизвестность,
Проходит миг, другой и третий.
Уже прошел и 3й год.
Стоишь пред пропастью один,
И все решаешь, как же быть,
Назад, дороги нет.
Уже ушел тот миг,
Когда была тропа назад,
Теперь же там,
Стена тумана, точнее прошлого огни.
Они манят, но к ним нельзя,
А в переде все та же пропасть,
Чертовки той, которую зовут судьба.
Смешно и глупо, стоишь ты перед пустотой,
И знаешь, как её ты можешь обойти,
Но тот обрыв и бездна та,
Она манит и обещает.
Глупо, ты ждешь, а время все идет
И, вдруг, ты слышишь шорох
И сердце радостно стучит,
Но посмотрев, ты видишь
Пришли к тебе… друзья.
Но ты то ждешь другого,
С другим готов ты мост создать
Что проведет над пустотой,
Которую судьба творит у нас на протяжении жизни всей.
Вот чьи то нежны руки, касаются щеки
За место слов «прости, прощай»
Уходит тот, кто был с тобою рядом.
И ты стоишь опять один,
Все ждешь и ждешь,
Проходит миг другой и третий,
И 300 лет уже прошло.
Ты спишь уже давно покойно,
А так ты главного не понял,
За каждый миг твоей надежды,
Все бездна ближе подползала
И, вот настал тот миг,
Когда ты улетел в обрыв,
Но время шло,
Проходит миг, другой и третий
Теперь тут я стою взамен тебя
И жду того, с кем мост построить.
А мимо шли все старые друзья,
Пытались всячески помочь,
Но жду не их.
И теплый взгляд, и нежное касанье,
Вот все чем мне помочь смогли они, спасибо.
А время шло,
Проходит миг, другой и третий,
Прошло уже 6000 лет.
Стоит опять у пропасти
С надеждою в глазах и сердце
Я имени его, её? Не знаю
И ждет она иль он кого-то.
А рядом тысячи мостов,
Ты волен, свой не строить,
А взять, пройти через чужой, готовый мост.
Тут тысячи мостов
И где то может быть и мой,
А может я так и не дождался
И в пропасть улетел в какой-то миг.

Current music: Авария - яйца
Состояние: депрессивно-маниакальный психоз

народ,если здесь есть кто...
давай-те что ли название придумаем нормальное..
да и вообще-нао сообщество восстанавливать...
так что принимаю предожения по названию,по дизу...

хочется поприветсвовать автора клуба стихами.. жаль - не моими, но наверно потом будут и мои.

Одно мое крыло несет меня над горем,
Тревоги и печаль без устали взваля,
Над островом разлук по теплому простору,
Когда в тартарары вдруг падает земля.

Когда исчезнет цвет и растворятся звуки,
И боль способна вмиг сознанье расколоть,
Когда подходит край – танталовые муки –
Не в силах превозмочь истерзанная плоть,

Тогда несет крыло, полет не прерывая
И мне не дав упасть за черную межу
Положит мой удел за дюйм один от края,
И небо возвратит подбитому стрижу.

Когда вернутся в мир исчезнувшие краски,
Мольбы услышит слог пришедшее тепло,
То в свой полет возьмет – в заоблачную сказку
Второе с Выше данное крыло

И первозданный грех своим невинным жестом
Откроет только мне начало всех начал
И станет щепкой вдруг невыносимый крест мой,
И только с тем крылом я отыщу причал.

И только с ним пойму предназначенье свыше
Оно вернет мне смысл, желанье, ремесло,
И, если суждено, то мир меня услышит
Когда второе высь подарит мне крыло.

Несите два крыла - вы для меня бесценны
И если вдруг одно не сможет взвиться впредь,
С огромной высоты, не удержавши крена,
На лик земли паду и разобьюсь на смерть…

Она сидела у окна своей палаты. На лице не было ни следа эмоций. Но в душе была боль... Перед Ней лежал листок бумаги.
Да гори она огнем, эта жизнь.
Как художник, незримую кисть
Опускаю я снова в сердце свое,
Что б запечатлеть лицо твое.
Добавляю в краски две слезинки,
И для льда души - две снежинки,
Для огня речей - каплю лавы.
И тебя леплю в ореоле славы.
Она писала стихи. Она была невменяема, но все-таки писала. Врачи недоумевали, они пытались, привести Ее в чувство уже год, но их старания не давали результата. Но изредка в Ее глазах просыпался живой огонек, и Она просила листок бумаги и ручку. И тогда Она погружалась в мир собственных иллюзий. Она писала стихи.
-Доктор, а Он придет? - иногда спрашивала Она.
-Конечно придет.
-Это хорошо. Но пусть Он поторопится - я могу не дождаться.
-Он уже идет...
И Она верила. И опять садилась к окну ждать. И опять перед ней лежал листок.
Звуки сиротливых фраз,
Как соленые капли слез,
Которые текут из глаз,
Унося с собой осколки грез.
Жизнь моя - темный лес.
И я боюсь мечтать о нас.
Меня ведет какой-то бес,
Но и тебя твой Бог не спас.
Я не приду в твой день,
Не испугаю я твой свет.
Ведь моя дорога - тень,
Мне к тебе дороги нет.
Не услышишь мой ропот -
Ни к чему тебе этот бред.
Тишину нарушит шепот,
Но не принесет он бед.
Эти фразы - стекла звон,
А ты - мой жестокий палач.
И любовь твоя - просто сон.
Ты теперь не услышишь мой плач.
Она писала стихи. Она ждала Его. Она всем сердцем верила, что Он приедет и заберет Ее из этого места в красивый дом, с собственным садом, в котором они смогли бы гулять. Она бы смогла писать. Но Он почему-то задерживался. Каждую ночь Ей снился Он. И Она улыбалась во сне. А потом опять наставал день, серый, скучный, рутинный. Она не любила день. Но только днем Она могла писать. И перед Ней ложился листок.
Я не в театре твоем актриса.
Пойми, я не зритель твой.
Мне больно, хоть волком вой...
Но вновь я иду за кулисы.
Мне больно в глаза смотреть,
Мне больно читать укор -
Ты просто бесчестный вор...
Нет больше сил у меня терпеть,
Я не хочу идти вновь на сцену,
Но ты вынуждаешь опять.
И я, боясь доверье потерять,
Опять плачу завышенную цену.
И снова бесполезный разговор,
И снова боль, и снова слезы,
И снова будут призрачные грезы,
И снова тот жестокий приговор.
Она писала стихи и смотрела в окно. Смотрела и опять писала. Она терялась где-то в закоулках памяти, где остался Он. Остался с Ней. Остался жив. В тех дебрях прошлого, где Она обнимала Его, а Он целовал Ей руки, а не в тех, где Он кричит, а Она хватается за нож. Она не помнила крови, не помнила суда, не помнила, как оказалась в больнице. Она помнила только, что он должен придти и забрать Ее с собой. Поэтому Она писала. Чтобы скрасить ожидание.
И вот однажды ночью Он действительно пришел. Он позвал Ее за собой. Он позвал, а Она пошла. Она встала и направилась на крышу. Там было, конечно, закрыто. Но разве какой-то замок может стать преградой для влюбленной женщины? Она открыла его и оказалась наверху. Пьянящее чувство свободы уступило место щемящему чувству вины.
-Прости... - прошептала Она и подошла к краю крыши.
Не обращая внимания на границы, Она ступила за них. Она увидела, как Он протянул к Ней руки. Она потянулась к Нему, но Он полетел вверх, а Она - вниз. Горькая улыбка посетила Ее лицо, прежде чем Ее принял горящий асфальт. Никто не слышал Ее крика, потому что его не было. Никто не увидел Ее слез, потому что их тоже не было. Была только улыбка, но и ее не смог увидеть никто...

РОЖДЕНИЕ ЛЮЦИФЕРА

А.Р. посвящается

В переулке темном, ночном,
Там, где небо падает вниз,
Старый дом: пять дверей, сто окон
Где высок от земли карниз
За столом разливают вино
За стеною слышны голоса
Знаю я, ты сегодня придешь
Так же тихо, как входит лиса.

За седеющим ликом луны
Тихо ветер плетет слова.
Допивая восьмой бокал
Мне уж слышится тихое "да".
С шумом вдруг распахнется окно
И осколки рассыплют прочь.
Вместе с черным платьем твоим
В эту залу ворвется ночь.

Но никто здесь не верит снам
И в мелодии старых крыш
Тяжело различать слова,
Да еще если ты молчишь.
Сядешь молча, смотря в потолок
И тебе я налью вина.
Скажешь: "Кажется, умер Бог,
Тысячелетье назад. Или два."

И разрезав запястье ножом
Струйкой кровь потекла в вино
"Хочешь выпить со мной, пижон?
Мне самой уже все равно.
Так скажи зачем меня звал?"
И, подумав чуть-чуть, сказал:
"Я увидел тебя давно
В этой комнате меж зеркал.

Ты смотрела в мои глаза...
Струйкой кровь текла по губам"...
"Я за глупые речи твои
и монетки одной не дам!
Хочешь сказки? Ну что ж, изволь.
Только сказка моя грустна.
Ты сейчас испытаешь боль,
А теперь закрывай глаза.

И не бойся, смелей, вперед!
Ты же этого так хотел!"
Я смотрел на нее, открыв рот
И поверить словам не смел.
А народ, что сидел вокруг,
Протрезвел вдруг, и как-то скис.
"Ты скажи, что будет потом?" -
Глядя в небо спросил басист.

"А потом, тишина и покой, " -
Отвечала ему она.
"Тоже хочешь лететь со мной?"
И в ответ он выдохнул - "ДА".
"Я люблю тебя, и боюсь,
хотя это тебе ни к чему,
А в душе неспокойная грусть,
Может скажешь мне почему?

"Нет, не грусть это, просто вода
постепенно становиться льдом.
Это может пройти, но тогда,
Ты забудешь меня и дом,
Где в бокалах вино, как кровь,
И за окнами сумрачный свет.
Выбирать тебе одному. Ты уходишь?"
"Ну что ты! Нет!"

"Мы стоим на одной черте,
А за ней может стон, может смех.
Я не знаю сама, но лететь
Я туда приглашаю всех.
Мы сломаем все грани судьбы!"
Кто-то вынул иглу и шприц,
Может вмажешься с нами? А?
И не надо ломать границ".

Руки к ней свои протянул,
Но сказала она тогда.
"Ах, зачем мне какой то шприц?
Я уколов боялась всегда".
И рука обратилась крылом.
Вроде черным, но все же седым.
"Надо сделать последний шаг,
Что бы вечно быть молодым".

И крылом разбивая окно
Бросит в небо осколки стекла.
"Кто со мной? Я УЖЕ ЛЕЧУ!
Вы мне верите?" (хором) "ДА".
"Я не помню чужую боль,
помню только зловещий смех.
И я знаю только одно:
Мне лететь вниз, а вам вверх".

Став на подоконнике вряд
Они хором сказали слова...
А я в кресле сидел и смотрел.
И кружилась моя голова.
Но секунда, и сделали шаг,
Только я не пойму, почему,
В миг, где нет ни добра, ни зла,
Стало страшно мне одному.

Я стрелой подбежал к окну.
И за руку ее поймал.
"мне не жить без тебя одному" -
громче грома я прокричал.
Я почувствовал, что летим, вниз,
Как говорила она.
"Ты позволь мне, родная, с тобой,
выпить эту чашу до дна.

Я люблю тебя, да, люблю.
Не таи на меня обид!
И скажи мне имя свое"...
Шелест ветра пропел: "Лилит".

Март 1999

На моем дневничке уже выкладывала и сюда суну - мне нравиться!

На улице сейчас весна,
А на душе - февраль.
Уходит все в небытие,
И прошлого не жаль.
Иду по лезвию ножа,
По краю жизни я скольжу.
И это все из-за тебя,
Но уходи - я не держу.
Я все прощу тебе потом,
Забыв обиды боль.
Останеться на сердце рана,
А на щеках лишь соль.
Задуют теплые ветра,
Прогнав седую вьюгу.
Но я останусь навсегда,
Холодной тьме подругой.



Не знаю, говорят, на что иду.
Не знаю жизни и не понимаю.
Ну чтож, я вечно в полутьме бреду,
Хоть может так свою судьбу поймаю.
Расставлю я ловушки для нее,
И ринусь я вперед с мечом наперевес,
И может я потом ее и прокляну,
И будут говорить: "Ее попутал Бес"?...
Пусть так, пусть будет, что должно!
Не изменю я больше сердцу,
И пусть все это будет очень сложно,
Еще станцую я с судьбою скерцо!



Капелька, ты мне разрешаешь пачкать эти странички своими неумелыми стишками?