как то пусто и невероятно глухо
внутри, твоей головы,
попробуй постучать
и ты услышиш звук моря

как то дико и странно быть
по прежнему ощущать мир
который тебя окружает
но уже не может совсем

как то вязко и пыльно
руки опуская в корманы
где что то оставалось всегда
а теперь там лишь пыль

как то мерзко и весело вспоминать
моменты случившиеся однажды
но запачканные твоим собственым мнением
и пропущеные за очередным стаканом

как то несмело и упоенно прощать
ноги, что привели тебя в это место
ведь все казалось так просто
и теперь ты понял что этого небыло никогда

какие то странные люди
столпились и ожидают
очередного падения
последнего столба

какие то странные мысли
приходят в гости
и что то пытаются сказать
но я слышу только тишину

какие то мелкие и шершавые
те, которых небыло никогда
останутся в твоей голове
с тех пор, когда все началось

какие то затейливые и потные,
плотные, словно те корманы
полные мышат, они живут
переодически напоминая о себе

я был бы рад услышать
что у тебя все хорошо
а пока у себя на уме
посчитаю от десяти до нуля

я был бы рад знать
что ты справишься со всем
и пусть лепит дальше меня
серый и уютный снег

я был бы счастлив помнить
то, что ты подарила для меня
это странное и не принуджденое
что врядли повторится опять

сапасибо тебе.

казалось и небыло ничего
в мозгах, в дневниках
на протертых диванах
на отчаяных каблуках

простирая руки
к той, что посередине
оправдывая всем телом
свою нелепость и страх

я открывал глаза
я видел злобу и верность
я видел очевидность
я пропускал себя

в мясорубке сознания
в трехлитровой банке
плавали бабочки по своим делам
по отсеченным пальцам и словам

без отчаяния, без воды
без позабытыйх, твоих
прикосновений плавилась
и текло мимо время

так хотелось бы, рассказать
поведать о том, что было
о тех кто был рядом сегодня
останется внутри собственного меня

колеса пусть снова
перетрут сухожилия
перебьют и наставят
на последний путь

казалось и небыло ничего
но все что есть, останется тут.
все что будет - для тебя
все что было - для нас

Какой то непрестанный и фиолетовый
этот сентябрь останется во мне,
как хотелось бы расстаться с тобой
и остаться рядом навсегда.

Колыхавший, когда то, обломок бытия,
всецело поглотивший чье то Я
непоперхнувшиь и оставив
похожие на очертания ног и слов.

Плакавшая ты, похоже, что лишь во сне,
стеснялась спросить и напрягала уши
но лишь для того, что бы увидить
то, что никогда небыло нашим.

Прошли и веские доводы и пошлые мысли,
прошли ручьи и ставленные воины совести,
прошли невысказанные слова, прошло то лето,
когда державшись за края это вселенной мы существовали.

я вам не верю, ваш метод - сталь

слишком тихо
опознанно и обоснованно
слишком резко
очеречивают свои круги
человекоподобные существа
и иже с ними
предоствляют корманы
под звенящие монеты
под гниющие бревна
за тридевять земель
ощущая себя целостностью
кирпичной стеной из войлока
обсуздавшие самообладание
да вылитые в помойное ведро
за нанадобностью,
за человеческим фактором.
предлагая выбор
ширинки солнечных систем
выражая наглое недовольство
своим позавчерашним днем.
мы идем к свету - но свет остался позади
за тем кромольным смехом
за теми голубыми небесами
что, так неприветливо смотрели
на нас и запоминали наши имена

Моя Москва – это квартира моего друга на Анадырском проезде. Это коридор с холодильником Бирюза и скрипучий паркет, об который боишься занозить ногу; два стула для вещей вместо уютного шкафчика, да пара изношенных ботинок. Каждая комната – кладбище отживших свое вещей. Старые бумажные обои, местами истертые до дыр. Стены в многочисленных «наколках» от кнопок (помните, раньше модно было вешать плакаты). Свет по системе «дерни за веревочку, лампочка и зажжется». Это подоконник с единственным цветком, столетником, и кровать, давно лишившаяся ножек и пропитанная запахом пота, старости и табачного дыма.

Самое современное, что есть в этой квартире – это компьютер, который порой спасает от одиночества и дырявых носок, а самое интересное – это большой микшерный чехославацкий пульт «лохматого» 1982 года. Иногда Сашка пишет стихи и песни. Но это уже Арбат, такой же старый, как вещи в его квартире, полный таких же странных людей, как он сам. Он, дитя прошедшего времени, слишком далекий от слов «уют» и «ежедневное счастье».

Что может дать мне Сашка? Ничего! Но именно здесь я понимаю всю серость своего обеспеченного мира, где пытаешься научиться только одному – ждать! Именно ожидание непонятно чего притаилось на его кухне. Может ожидание завтра за остывшим чаем на замусоленном столе? И не смущает закомплексованного парня его желание ждать. Его смущает только бессмысленная привычка жить. И газеты, как попало сваленные на полу в туалете, и разбитая раковина с протекающим смесителем, и балкон, заваленный всяким хламом и зашторенный застиранной синей тряпкой. Да, некоторые люди до сих пор так и живут! Для них перестройка все еще продолжается. В сознании...


источник: http://bezrassudnost.ucoz.ru/publ/d...yrskom/5-1-0-54

не зря прожит таки понедельник

зачем снятся сны?
неказанно, негаданно,
приходит что то
оживает внутри, ждет.
пробуждем ее,
той самой нелепой
слегка комичной,
кирпичной красотой.
головы увенченные
и притчи извечные
о боли и о страхе
о не постежимом
таком родном духе
поперечного, всесильного
такого родного бытия

ползающие здесь, снаружи,
вытерпленные и обезвоженные
вы верим в то, что случится
однажды - изменит все,
этот привычный мир,
уютный порог облепленный
такой красивой грязью
что перламутром переливаясь
помутнеет вместе с тобой.

конечная точка не определена
не может быть названной,
узнанной, желанной, верной
только кирзовым соапогом
только жженой свечкой
лишь кривой твоей ухмылкой
можно заподозрить ее здесь.

если любовь - то, до конца.