Граф, графиня со следами когда-то бывшей красоты, сосед-барон, литератор-либерал, обедневший дворянин, музыкант-иностранец, тупоумные лакеи, няни, гувернантки, немец-управляющий, эсквайр и наследник из Америки.

Лица некрасивые, но симпатичные и привлекательные.

Герой — спасающий героиню от взбешенной лошади, сильный духом и могущий при всяком удобном случае показать силу своих кулаков.

Высь поднебесная, даль непроглядная, необъятная… непонятная, одним словом: природа!!!

Белокурые друзья и рыжие враги.

Богатый дядя, либерал или консерватор, смотря по обстоятельствам. Не так полезны для героя его наставления, как смерть.

Тетка в Тамбове.

Доктор с озабоченным лицом, подающий надежду на кризис; часто имеет палку с набалдашником и лысину. А где доктор, там ревматизм от трудов праведных, мигрень, воспаление мозга, уход за раненым на дуэли и неизбежный совет ехать на воды.

Слуга — служивший еще старым господам, готовый за господ лезть куда угодно, хоть в огонь. Остряк замечательный.

Собака, не умеющая только говорить, попка и соловей.
Подмосковная дача и заложенное имение на юге.

Электричество, в большинстве случаев ни к селу ни к городу приплетаемое.

Портфель из русской кожи, китайский фарфор, английское седло, револьвер, не дающий осечки, орден в петличке, ананасы, шампанское, трюфели и устрицы.

Нечаянное подслушиванье как причина великих открытий.

Бесчисленное множество междометий и попыток употребить кстати техническое словцо.

Тонкие намеки на довольно толстые обстоятельства.

Очень часто отсутствие конца.

Семь смертных грехов в начале и свадьба в конце.

Конец.

— Теперь прочитайте мне еще одно место... о свиньях, — произнес он вдруг.
— Чего-с? — испугалась ужасно Софья Матвеевна.
— О свиньях... это тут же... я помню, бесы вошли в свиней и все потонули. Прочтите мне это непременно; я вам после скажу, для чего. Я припомнить хочу буквально. Мне надо буквально.
Софья Матвеевна знала Евангелие хорошо и тотчас отыскала от Луки то самое место, которое я и выставил эпиграфом к моей хронике. Приведу его здесь опять:
«Тут же на горе паслось большое стадо свиней, и бесы просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, вышедши из человека, вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло. Пастухи, увидя происшедшее, побежали и рассказали в городе и в селениях. И вышли видеть происшедшее и, пришедши к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме, и ужаснулись. Видевшие же рассказали им, как исцелился бесновавшийся».
— Друг мой, — произнес Степан Трофимович в большом волнении, — ... это чудесное и... необыкновенное место было мне всю жизнь камнем преткновения... так что я это место еще с детства упомнил. Теперь же мне пришла одна мысль... Мне ужасно много приходит теперь мыслей: видите, это точь-в-точь как наша Россия. Эти бесы, выходящие из больного и входящие в свиней, — это все язвы, все миазмы, вся нечистота, все бесы и все бесенята, накопившиеся в великом и милом нашем больном, в нашей России, за века, за века! Но великая мысль и великая воля осенят ее свыше, как и того безумного бесноватого, и выйдут все эти бесы, вся нечистота, вся эта мерзость, загноившаяся на поверхности... и сами будут проситься войти в свиней. Да и вошли уже, может быть! Это мы, мы и те, и Петруша... и я, может быть, первый, во главе, и мы бросимся, безумные и взбесившиеся, со скалы в море и все потонем, и туда нам дорога, потому что нас только на это ведь и хватит. Но больной исцелится и «сядет у ног Иисусовых»... и будут все глядеть с изумлением...

Либералы - тоже плохо. Всеми Федя недоволен.

Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить.

А вот что, видимо, хорошо.

Шатов принагнулся опять на стуле и на мгновение даже опять было поднял палец.
— Ни один народ, — начал он, как бы читая по строкам и в то же время продолжая грозно смотреть на Ставрогина, — ни один народ еще не устраивался на началах науки и разума; не было ни разу такого примера, разве на одну минуту, по глупости. Социализм по существу своему уже должен быть атеизмом, ибо именно провозгласил, с самой первой строки, что он установление атеистическое и намерен устроиться на началах науки и разума исключительно. Разум и наука в жизни народов всегда, теперь и с начала веков, исполняли лишь должность второстепенную и служебную; так и будут исполнять до конца веков. Народы слагаются и движутся силой иною, повелевающею и господствующею, но происхождение которой неизвестно и необъяснимо. Эта сила есть сила неутолимого желания дойти до конца и в то же время конец отрицающая. Это есть сила беспрерывного и неустанного подтверждения своего бытия и отрицания смерти. Дух жизни, как говорит Писание, «реки воды живой», иссякновением которых так угрожает Апокалипсис. Начало эстетическое, как говорят философы, начало нравственное, как отождествляют они же. «Искание бога» — как называю я всего проще. Цель всего движения народного, во всяком народе и во всякий период его бытия, есть единственно лишь искание бога, бога своего, непременно собственного, и вера в него как в единого истинного. Бог есть синтетическая личность всего народа, взятого с начала его и до конца. Никогда еще не было, чтоб у всех или у многих народов был один общий бог, но всегда и у каждого был особый. Признак уничтожения народностей, когда боги начинают становиться общими. Когда боги становятся общими, то умирают боги и вера в них вместе с самими народами. Чем сильнее народ, тем особливее его бог. Никогда не было еще народа без религии, то есть без понятия о зле и добре. У всякого народа свое собственное понятие о зле и добре и свое собственное зло и добро. Когда начинают у многих народов становиться общими понятия о зле и добре, тогда вымирают народы и тогда самое различие между злом и добром начинает стираться и исчезать. Никогда разум не в силах был определить зло и добро или даже отделить зло от добра, хотя приблизительно; напротив, всегда позорно и жалко смешивал; наука же давала разрешения кулачные. В особенности этим отличалась полунаука, самый страшный бич человечества, хуже мора, голода и войны, неизвестный до нынешнего столетия. Полунаука — это деспот, каких еще не приходило до сих пор никогда. Деспот, имеющий своих жрецов и рабов, деспот, пред которым всё преклонилось с любовью и с суеверием, до сих пор немыслимым, пред которым трепещет даже сама наука и постыдно потакает ему. Всё это ваши собственные слова, Ставрогин, кроме только слов о полунауке; эти мои, потому что я сам только полунаука, а стало быть, особенно ненавижу ее. В ваших же мыслях и даже в самых словах я не изменил ничего, ни единого слова.

Народ — это тело божие. Всякий народ до тех только пор и народ, пока имеет своего бога особого, а всех остальных на свете богов исключает безо всякого примирения; пока верует в то, что своим богом победит и изгонит из мира всех остальных богов. Так веровали все с начала веков, все великие народы по крайней мере, все сколько-нибудь отмеченные, все стоявшие во главе человечества. Против факта идти нельзя. Евреи жили лишь для того, чтобы дождаться бога истинного, и оставили миру бога истинного. Греки боготворили природу и завещали миру свою религию, то есть философию и искусство. Рим обоготворил народ в государстве и завещал народам государство. Франция в продолжение всей своей длинной истории была одним лишь воплощением и развитием идеи римского бога, и если сбросила наконец в бездну своего римского бога и ударилась в атеизм, который называется у них покамест социализмом, то единственно потому лишь, что атеизм все-таки здоровее римского католичества. Если великий народ не верует, что в нем одном истина (именно в одном и именно исключительно), если не верует, что он один способен и призван всех воскресить и спасти своею истиной, то он тотчас же перестает быть великим народом и тотчас же обращается в этнографический материал, а не в великий народ. Истинный великий народ никогда не может примириться со второстепенною ролью в человечестве или даже с первостепенною, а непременно и исключительно с первою. Кто теряет эту веру, тот уже не народ. Но истина одна, а стало быть, только единый из народов и может иметь бога истинного, хотя бы остальные народы и имели своих особых и великих богов. Единый народ-«богоносец» — это русский народ...

Гастроли столичного цирка - не халам-балам, ага. А я вместо того, чтобы смотреть на уссурийских тигров и львов, прыгающих через горящие обручи и прочую цирковую программу, выудила из сумки книгу, и читала прА благородных пиратов, коварных донов и прекрасных донок. Ибо! На черта мне все эти клоуны, кролики и проч, когда злодейский дон Педро задушил свою неверную супругу донью Инес, забальзамировал, упаковал еЯ наряженное в парчу и драгоценности хладное тело в сундук, и морем переправил еЯ полюбовнику дону Алехандро? Тот, значит, вскрыл и здравствуй, блин, любимая! Какая у тебя красивая мантилья, однако. Рас-рас.
Не знаю, какими глазами на меня смотрели зрители на соседних местах, ибо пребывала в краю роз, тубероз, магнолий и конского навоза, и никакие посторонние шумы меня ни разу не отвлекали.
Опосля представления у меня спросили:
— Тебе понра?
— Чрезвычайно! — пылко ответила я, и любовно погладила корешок книги.
И таки что же имею сказать по концовке.

Ничто, ничто не сравнится с хорошей книгой, однако! Буквально всюду-всюду можно брать ее с собой.

Таки пошла погрызть колючки... Нашла читательский комментарий с длинным списком авторских АшиПАк.

1) «Горничная тихонько стукнулась в комнату Клима» - правильно не «стукнулась», а «постучалась».
2) «Ей хотелось развиваться, умнеть и расти над собой» - нельзя расти над собой, можно просто расти. Или работать над собой.
3) «Надушилась духами» - тавтология, как масло масляное.
4) «Дверь в коридор, заляпанная отпечатками грязных подошв» - надо «запачканная», заляпать можно только жидкостью.
5) «Рядом, виляя задом, прогуливалась ворона» - вороны задом не виляют, словно, извините, б***и. Они трясут или вертят хвостом.
6) «Снаружи раздался сосущий вой» - что это такое «сосущий вой»? Разве такое бывает?
7) «Побит, как яблоко, упавшее с горы» - яблоко падает с дерева. Или катится с горы.
8) «Жили среди вещей музейного порядка», - «музейный порядок» - это чистота. Если имеется в виду ценность вещей, то тогда уж «среди музейных экспонатов» или «среди музейных ценностей».
9) «Мамка назвала свинью Контра, – рассказывал во дворе мальчишка. – А ее вчерась арестовали и расстреляли за амбаром» - непонятно кого арестовали и расстреляли: мамку или свинью?
10) «Бородатый царь в эполетах» - в эполетах на голое тело? Лучше написать «в мундире с эполетами»
11) «Нина вернулась в комнату, прикрыла балкон» - Лучше «прикрыла балконную дверь». Или она, извините, ж*пой балкон загородила?
12) «Артиллерийские хомуты» - что это такое? Хомуты, которые надевают на артиллеристов?
13) «Водовоз доставал густую воду» - разве бывает густая вода?
14) «Прибитый к берегу пень» - чем прибитый? Гвоздями?
15) «Вместо сердца в груди – мускулистая трубка» - разве сердце – трубка?
16) «В доме у мужика имелась мануфактура — сапоги, валенки» - мануфактура – это ткань, а не сапоги.
17) «Играл гармонист: подносил гармошку к уху и пускал замысловатые коленца» - выделывают коленца при танце, а не при игре на музывальных инструментах.
18) «Витиеватые таблички» - витиеватая бывает речь, таблички в крайнем случае могут быть вычурными.
19) «Как ни в чем не бывало» - ни в чем ни бывало.
20) «Калмыки возвращались с головами на пиках» - с чьими головами? Со своими?
21) «Подскользнуться» - поскользнуться.
22) «Большевицкий закон природы» - так большевицкий закон или закон природы?
23) «Анибус» - Анубис.
24) «Девичий пробор в золотистых волосах» - а бывают еще и мужские проборы? И старческие? И женские? И детские?
25) «Построить эстансию» - «эстансия» - это земельный участок в несколько гектаров, предназначенный для содержания стада коров. Построить эстансию так же невозможно, как и построить поле, или построить огород.


Восхитилась чьим-то невероятным терпением... Радостно виляя задом, поскакала в родное болотце...

Современная литература, блин...

Неплохая история о семейных сценариях и семейных демонах.
Брошенная мужем мать мечтает, чтобы дочь нашла хорошего мужа. Дочь, не реализовавшая мечту стать врачом, мечтает, чтобы уже ее дочь Лидия стала этим самым врачом. Лидия не тянет умственно, не желает этого ни душой, ни телом, тонет в 16-ть лет в озере возле дома. Круг замыкается.
Лидия, которую любят отец и мать, забив на старшего сына Нэта и младшую дочь Ханну, страдает не меньше своих сиблингов. Потому что ее любят не просто так, в ней видят того, кто воплотит мечту матери стать врачом, а не женушкой; реализует мечту отца-китайца стать своей в белой Америке. И она бесконечно лжет им, делает, как хочется им, а не ей; а на деле учеба с кровью, со скрипом, друзей нет. Она такая же чужая и неприкаянная в обществе, как и родители. А тем временем Ханна никому не нужная невидимка, которая ворует у членов семьи хоть что-то материальное, если нет внимания и любви. Ее игнорируют даже брат с сестрой, находя утешение друг в друге. Нэт самостоятельно поступает в Гарвард, но это так минутное дело. Никого его способности не волнуют. Отца он раздражает, потому что тот видит в нем себя. Неуверенного, узкоглазого мальчика без друзей, над которым смеются и издеваются.
В конце концов смерть Лидии открывает для сиблингов дверь в родительскую любовь, внимание и признание. Но это уже такая милая авторская сказка для хэппи-энда, причем написанная автопробегом. На деле так не бывает. На деле мертвую Лидию так и любили бы больше, вообще возвели бы на пьедестал, устроили бы иконостас, а остальных детей продолжали бы игнорировать. Мертвых победить невозможно.

Если не обращать внимания на финал, который сфальшивил, то очень жизненно и верно. И очень знакомо лично мне, да и думаю, что многим. Моя мать закончила восемь классов с золотой медалькой и пошла в техникум, потому что в тот год в семье была трагедия - ее старшая сестра не поступила в вуз. И это было важнее успехов младшей. Когда я услышала эту историю, то была уже подростком и прекрасно почуяла, насколько не зажила рана моей матери. Я училась до седьмого на одни пятерки и это тоже не имело никакого значения. Я все равно была плохая: ленивая, безрукая и очень похожая на своего гадкого папашу. Вечная история о кормежке семейных демонов. И неизвестно какие жертвы более жестокие и кровавые: те, что приносят из любви или от нелюбви.

За что хочется сказать автору огромное спасибо, так это за то, что она написала не об африканцах, а об азиатах, которых не меньше притесняли в Америке, а то эта узконаправленная толерантность начинает все больше изумлять.

Ну, и гей-тема. Не спасибо автору за то, что она не развила историю в должной степени. Соседский мальчик Джек с детства влюблен в Нэта, а тот ненавидит его так, что ух. И отыгрывает на нем все свои беды и печали. И тот терпит, молчит, хотя уж он-то известный сердцеед, и даже Лидия перед смертью готова переспать с ним, чтобы насолить Нэту с которым поссорилась. И тогда Джек признается, что вся его репутация кобеля - пшик. А на самом деле его сердце принадлежит Нэту и только Нэту. И когда он общался с Лидий, то постоянно расспрашивал ее о брате. В книге есть трогательная сцена на пляже, показанная глазами наблюдательной Ханны, когда становится ясна природа чувств Джека. Ну, и неприязнь Нэта очень такая гипертрофированная, видно, что неспроста. И спасибо автору за то, что хоть вскользь, но показала, что в будущем Джек и Нэт будут вместе.

По концовке. Пожалуй, рекомендую для прочтения.

Итак, прочитав 18 книг про Аниту я решил не писать отзыв сразу, иначе без мата не обошлось бы. Теперь я остыл и могу более менее культурно написать то, что я думаю про этот цикл.

Пожалуй сначала надо сказать почему я вообще начал читать этот цикл, дело в том, что в последнее время я пытаюсь понять женскую логику, а так же выясняю, что и почему им нравится. Узнав что женщинам по какой-то неведомой причине нравятся вампиры, я засел за соответствующие книжки. Я прочёл Мид Райчел «Академия вампиров», Стефани Майер «Сумеречная сага», Кристин Каст «Дом ночи». Стоит сразу сказать, что во всех этих книгах вампиры совершенно разные, единственное, что их объединяет это то, что гг вампирка или полу-вампирка и конечно же она влюбляется в вампира.

На их фоне Анита выгодно выделялась тем, что она была человеком, правда не совсем простым человеком, но всё же она Homo sapiens-Человек разумный. Затем по ходу повествования выяснилось, что она некромантка, что надо сказать добавило перцу так, как некроманты в мире Аниты это фактически злейшие враги вампиров, потому, что вампирические чары бесполезны против некромантов, а сами некроманты могут подчинить или убить почти любого вампира.

Если сделать коротенькое резюме по первым книгам то получалось вот, что.

Спойлер
Анита истребительница вампиров и некромант (Анита может поднимать зомби и не только), она достаточно целомудренна и весьма принципиальна. Живёт одна. Всегда ходит вооруженной, начиная от ножей спрятанных в самых неожиданных местах и заканчивая пистолетами,крестами и святой водой. Время от времени помогает полиции в расследованиях сверхъестественных преступлений. У неё есть подруга и несколько хороших знакомых из полиции. Характер Аниты довольно не простой. Она чертовски практичная, весьма сурова, безжалостная к врагам, верная друзьям. Имеет парочку комплексов (например она боится летать). А так же она держит целибат. В общем получается образ воинствующей монахини. Ах да чуть не забыл, на совести Аниты парочка человеческих смертей. Она прирождённый убийца. Короче говоря Анита чертовски харизматична и красива. Любой читатель мужского пола рискует влюбится в такого крутого персонажа)

Как такового сюжета в цикле нету. В принципе почти каждая книга это отдельная детективная история про чудовищные убийства с мистической подоплёкой. Правда чем дальше идёт цикл тем меньше мистики, ужасов, детективных историй и больше ... А чего больше расскажу позже.

Надо сказать, что автору, учитывая то, что она женщина, чертовски хорошо удались сцены описания убийств, жертв и экшена. Места убийств описаны с маниакальной точностью, создаётся такое впечатление, что автор, если и не сама серийная убийца то по крайне мере очень хорошо в этом разбирается)

Так же она с тошнотворной скрупулёзностью и вниманием к маленьким деталям описывает жертв убийств, тут вы найдёте все и расчленёнку и жестоко разорванных или съеденных детей и женщин и т.д. и т.п. Я человек психически устойчивый, но даже у меня во время прочтения некоторых моментов были моменты дискомфорта, а это поверьте мне вызвать не так легко. Но больше всего меня восхитило описание экшена. На мой взгляд (не забывайте автор книг женщина) они великолепны. Экшен суровый, реалистичный, полный боли, крови и ненависти. Очень по мужски. Браво Гамильтон!

Но. Всегда найдётся одно чертовски противное НО. И Гамильтон не исключение. Начиная с пятой книги в цикле появляется секс. Вначале секс воспринимается весьма положительно. Секс это по взрослому, это серьёзно, это реалистично. В конце концов мы тут не детские сказки читаем. И тот факт, что Анита занялась сексом с любимым вампиром воспринимается нормально, хотя можно привести кучу доводов против этого. Всё таки вампиры это нежить и в таком контексте секс с нежитью можно считать некрофилией. К тому же Анита истребительница вампиров и некромант и её секс с вампиром мягко говоря не логичен. Ну и черт с ним говорим мы на это, девочка влюблена и нуждается в утешении, сердцу не прикажешь, пусть любит лишь бы была счастлива говорим мы и закрываем глаза на сиё противоестественное безобразие. И все бы было хорошо, но опять это чертовое но. Анита не останавливается на достигнутом и вскоре следует секс с оборотнем. Дальше хуже. Количество партнёров стремится к плюс бесконечности. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, вы думаете это все? Нет! Одиннадцать, двенадцать и так далее, точно сосчитать не возьмусь. Вы думаете что фантазии Гамильтон на этом исчерпались? Черта с два!

Спойлер
Дальше следуют групповые оргии, секс с оборотнями в животной форме и наконец кульминация! Секс одновременно с пятью оборотнями в животной форме(вертиграми, причём один насколько я помню не совершеннолетний)!!! Не знаю, как вы относитесь к зоофилии, но я отношусь очень плохо.

На фоне этого порнографического безобразия (описания секса может растягиваться на целые главы) Гамильтон совершенно забыла про сюжет. Большинство последних книг это сценарий порнофильма. То есть имеется завязка сюжета которая ведёт к очередному сексу. Сюжет подчинён одной цели, увеличить количество сексуальных партнёров и вообще количество секса в книгах. Для этого Гамильтон делает оригинальной хитрый ход.

Спойлер
Анита становится сукубом, полу-вампиром, только вместо крови её нужен секс. И это не всё)) К тому же она заражается ликантропией и волшебным образом получает силы лечится и лечить с помощью, угадайте с одного раза, чего? Правильно СЕКСА!!! Даёшь больше секса, Секс везде, секс со всеми. Нам нужно больше секса орут американские фанаты Гамильтон и Анита даёт, всем и вся.

Так же стоит сказать пару не ласковых слов о других персонажах. Аниту окружает огромное количество мускулистых «красафчиков», по своему описанию они больше похожи на латентных геев (кстати главный возлюбленный Аниты Жан-Клод, гей с многовековым стажем). По своему характеру они смахивают на страдающих кучей комплексов неполноценности мальчиков, они то и дело плачут, рыдают и ищут утешения под юбкой Аниты. Большинство из них это жертвы насилия, бывшие проституты, наркоманы и морально опущенные нелюди, которых спасла и пригрела Анита. То есть складывается не здоровая ситуация. Обычно мужчина является защитником и кормилец, но тут всё наоборот, Анита содержит кучу бесполезных мужиков, которые висят на её шее и время от времени траха.. эээ занимаются сексом с ней. Анита становится султаном с огромным гаремом из кучи монстров и нежити и НИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА. И это всё весьма печально, потому что всё это с огромной силой насильно притянуто за уши. Я не буду тут пускаться в дебри психологии и психоанализа и доказывать, что сожительство огромного количества мужчин(среди которых есть чертовски доминантные лидеры, вожаки различных оборотней) с одной женщиной невозможно. Просто замечу, что со стороны Гамильтон получилось чертовски не красиво по отношению к мужчинам, потому, что во всех 18 книгах нету ни одного полностью нормального адекватного мужчины (единственная парочка мужиков отдалённо похожая на настоящих нормальных мужчин это Мика и Эдуард).

Что получается в итоге? Кем была Анита в начале цикла.

Анита была воинствующей религиозной некроманткой с жесткими жизненными принципами:

никогда не давать кровь вампиру

никогда не заниматься сексом из жалости

никогда не заниматься сексом с незнакомым человеком

никогда не оставлять врага живым

Кем стала Анита в последних книгах.

Анита стала сукубом полу-вампиром полу-оборотнем. Она нарушила все свои запреты и принципы. Групповой секс, БДСМ и дача крови вампирам стали для неё нормой жизни. Анита стала шлюхой, подстилкой для монстров, но не хочет в этом самой себе признаваться. Анита стала мягче к врагам, раньше она не долго думая застрелила бы противника, теперь она при первой возможности трахает врагов.

Кому можно рекомендовать данный цикл?

Если вам нравится разврат, насилие, извращённый и жесткий секс с монстрами. Если вам наплевать на сюжет, логику и реалистичность то можете смело читать про Аниту

Плюсы цикла:

Отличный экшен, хоррор и мистика в первых книгах.

Интересная вселенная.

Необычная Главная героиня.

Детальные жесткие сцены насилия для любителей реалистичности.

Минусы цикла:

Огромное количество порнографических сцен не имеющих отношения к сюжету.

Сдохший сюжет, интрига исчезла, а цикл идёт.

Большое количество не реалистичных (излишне сопливые) мужских персонажей.

Присутствие геев для гомофобов.

Извращённый секс.

Почему же я поставил такую относительно высокую оценку 7 баллов? Только по одной причине. Я ещё не читал другого женского автора которому так хорошо давались сцены экшена, насилия и убийств. Быть женщиной и написать такое это надо уметь. Жаль, что Гамильтон круто изменила Аниту и весь цикл в сторону секса иначе могла получится отличная жесткая фантастика.

P.S. А девушек и женщин которые без ума от Аниты я так и не понял.

P.P.S. Дочитал «Bullet» и понял, что цикл сдох окончательно. Bullet единственная на данный момент книга оценённая мной на 1. Безмерно разочарован.

Оценка цикла упала на балл ниже.

Сначала я не поверила, что это книга. И зря.

Тыц

168,677 словес + аглицкий язык + шесть баксов и произведение искусства ВАШЕ! ПрА что сие творение.

Значит, негры в рабстве. Это важный момент. Но в Бостоне двум влюбленным джентльменам нет до этого дела. Никакого. Они борются за сердце дамы, чо. В конце концов, один из них так задолбался джентльменить, что решил вопрос жестко. Похитил более удачливого соперника, вымочил его телеса в растворе хрен-пойми-чего и продал на юга. В рабство. У белого мальчонки началась тяжелая жистЪ. Он на своей шкуре прочувствовал, что такое быть в цепях под палящим солнцем, к примеру, Луизианы. Но даже там есть место чувству сострадания, человечности и любви!

Варнинг! Детям до 17-ти низзя!!! Короче! Покупаем, пока не началось!

Ты, должно быть, устал с дороги, Трэвис. Почему бы тебе не прогуляться?
***
Приложив ее голову к своей груди, Коул обнял ее. От него пахло мужчиной. Он принялся ее целовать. А целовать было много - она вся!
***
Мужские пальцы гладили ее голую кожу. Схватив его за запястье, Эми оторвала его руку...
***
И ее улыбка показала, что она покинула сей мир и отправилась на небеса от счастья.
***
Не поворачиваясь, он оглянулся.
***
Желание сотрясло его до самых пяток.
***
Сексуальная улыбка оттянула его щеки к ушам.
***
Джейк встал на колени, стягивая с нее джинсы и открыв ей вид на залив.
***
Слезы струились у нее по шекам, а глаза пылали гневом. Лаура решительно стряхнула их с лица.
***
Он стал подниматься по лестнице, прижавшись к ней губами.
***
От его мужского запаха у Линды поджались пальцы на ногах.
***
Он взял ее лицо в свои руки и, целуя, опустил на ковер перед камином.
***
В его поцелуях не было никакой неуверенности. Он точно знал, как найти ее губы
***
Близнецы, вернувшись из школы, фактически взяли Эми на себя. Они потащили ее купаться в бассейн, где Эми всех поразила: выяснилось, что девочка плавает как рыба. За восемнадцать месяцев жизни в пустыне она, очевидно, успела приобрести кое-какие навыки выживания.
***
И, поняв это, минут через сорок после начала беседы, интерес милой девушки к нему постепенно угас.
***
Их челюсти слились в лихорадочном взаимном перетирании. Слюна и пот. Пот и слюна.
***
Селина стенала, больше не напрягая мозг.
***
Коул услышал сдавленные звуки и понял, что брат и сестра обнялись.
***
Когда она вернулась обратно, он по прежнему сидел вокруг столба.
***
Он наблюдал, как у нее в голове вращаются шарики, и решил помочь.
***
Когда она говорила, ее губы изгибались тысячью всевозможными способами.
***
Какая жалость, эх, ну какая жалость, что она не успела вовремя вернуться домой и вздрючить колготки!
***
Она впилась взором в его элегантную, полную прелести мужскую симметрию.
***
Доехав до какого-то парка, они два часа играли на поляне, покрытой холодным белым веществом.
***
Во время таких вечеринок в его доме всегда легко можно было наткнуться глазом на известных личностей.
***
В глазах его пылал такой огонь, что она похолодела. Ее плоть раскрылась и сомкнулась вокруг него, словно это был секретный проект.
***
Одним мощным толчком он вошел в нее, и она застонала, восхищенная его точностью.
***
Всего за два дня она влюбилась в него с первого взгляда.
***
Разодрав глаза, Мэри обнаружила, что лежит, обмотавшись вокруг Райта.
***
Вся ее фигура говорила, что она слушает его не только ушами, но и глазами.
***
Глубоко в его груди она услышала смех.
***
Две родинки возле правого девичьего виска весело прыгнули в сторону!
***
Его мысли ворочались в его голове, соединяясь в звенья и разъединяясь, как трусы в сушилке без антистатика.
***
Его красивая, смазанная чем-то блистительным голова
***
Ее курносый нос плавно переходил в лебединую шею.
***
Ее фигура была самой обычной, женской: по бокам два выпуклых бугра, а в середине вогнутый.
***
Ей поднесли бокал вина, а ему рюмку водки с водкой.
***
Надев рубашку и красивые брюки с расстегнутым воротником, он вышел из дома.
***
Внезапная слава автоматически обнесла девушку целым забором поклонников.
***
Его мысли ворочались в его голове, соединяясь в звенья и разъединяясь, как трусы в сушилке без антистатика.
***
Джон и Мэрри никогда не встречались. Они были как две колибри, которые тоже никогда не встречались.
***
Он принялся ее целовать. А целовать было много - она вся!
***
Он медленно стоял посреди зала и смотрел прямо на нее...
***
Концерт эротического танца прошел по всему позвоночнику Селины.
***
"Я больше не дура, я быстро учусь,"- промолвила она, приняв сидячую позу.
***
Он молча кивнул ноздрями...
***
Она уже чувствовала какое-то чувство, но до настоящей любви еще было плыть и плыть мелким шагом.
***
Желание сотрясло его до самых пяток.
***
Ах, как же волновали его глаза ее груди, выглядывающие из-под фантазий модных дизайнеров.
***
Ноги, довольно мурлыкая, сами вели её к нему...
***
- Я буду защищать тебя от ужасной судьбы стать беременной. - Самоуверенная улыбка Коула опять засигналила ей.
***
Ей хотелось умереть, но вместо этого она уснула.
***
Тело превратилось в минное поле странных томлений.
***
Голубые глаза двигались по ее лицу.
***
"Какая жалость, эх, ну какая жалость, что она не успела вовремя вернуться домой и вздрючить колготки!"
***
У них было все: и глубокие вздохи, и закатанные глаза...
***
Они танцевали всю ночь на пролет до утра, но без упаду.
***
Он был глубоко влюблен. Когда она говорила, он слышал звон колокольчиков, какой бывает, когда мусорная машина сдает задним ходом.
***
Она напялила на свое волосатое лицо маску холодного безразличия и целеустремилась в ванную.
***
На вид ему можно было дать, а можно было и не давать...
***
Поздно уже становиться девственником, - горько подумал он.
***
Четыре месяца я не снимал штаны. Просто повода не было.

11. "И пусть вращается прекрасный мир" Колум Маккэнн. Дублинская премия 2011 г.
Книга из серии рассказы о разных людях, собранные в сборник. Объединяет их проход канатоходца по проволоке, натянутой между двумя башнями-близнецами в Нью-Йорке. Реальное событие, кстати. И так или иначе оно упоминается во всех рассказах. Из одной истории корнями прорастает другая, мимоходом мелькают или не мелькают люди из других историй. Чья-то смерть или потеря становится чьим-то счастьем или приобретением. Больше всех понравились история ирландского священника, взаимно полюбившего женщину, готового оставить обеты, данные богу, и внезапно погибшего в нелепой автокатастрофе; и история черной проститутки, чья дочь - тоже проститутка - погибла вместе со священником. Но общий фон - всепоглощающая грусть даже в рассказах со счастливым концом. Как бы ни была прекрасна жизнь, все равно она полна страданий и печали. И вот, что я скажу: ирландская грусть со мной на одной волне.

12. "Остаток дня" Кадзуо Исигуро. Букер 1989 г.
Сразу доставили аннотации к книге. Автор - урожденный японец, чистокровный японец, а поди ж ты так написал английскую прозу. Так и хочется предложить сходить в жопу, можно подумать, никто кроме англичан не сможет написать об англичанах, изучив нужный материал и проникнувшись атмосферой. Поэтому о докторах могут достоверно писать только доктора, о матросах - лишь матросы, о покемонах - исключительно покемоны. Ага, ага.
Читая, думала, ну и занудство. Но вполне читабельное, так сказать мой сорт занудства. Потом стало жалко этого мистера Стивенса, который всю жизнь потратил, чтобы служить своему хозяину в горе и в радости и не потерять какого-то мифического достоинства, на мой взгляд полнейшей душевной замороженности. У него умирает отец, он обслуживает международную конференцию; выходит замуж любимая женщина, у него опять обслуживание международного значения. В финале после встречи с этой женщиной, уже ожидающей внуков, у него разрывается сердце, а он снова держит покерфейс. И вдруг я поняла, что нечего его жалеть, в общем-то, потому что у него был выбор. Он же не раб. И выбрал свой путь. Предпочел казаться, а не быть(жить). Не каждому дано родиться слугой и ставить службу выше личного, поэтому-то все остальные рано или поздно уходили, женились, выходили замуж, стремились к чему-то другому.
И, наверное, мистер Стивенс действительно был идеальным дворецким, коли лорд Дарлингтон доверил ему объяснить суть интимных отношений между мужчиной и женщиной своему двадцатитрехлетнему крестнику, обрученному с девушкой. Такой мистер Стивенс с невозмутимым лицом подержал бы свечу в первую брачную ночь и направил бы член джентльмена в вагину леди, и все это не теряя достоинства. Ибо же, ибо.

13. "Море" Джон Бэнвилл. Букер 2005 г.
Дикий, нечитабельный пиздец с очень хуевым переводом. Беспросветная унылость, бессмысленный поток типа глубоких мыслей речитативом, странное построение предложений, раздражающие скачки времен: прошлое, настоящее, прошлое — это ни хрена не оригинально, это тупо. Не прочитала и десяти страниц.

14. "Семья Буссардель" Филипп Эриа. Большая премия Французской академии за роман 1947 г.
Очередная сага о семействе буржуа, его зарождении, преуспевании и упадке. Эриа написал четыре книги, самая лучшая, на мой взгляд, первая. Мужчины работают на семейное состояние, женщины сидят дома и рожают детей. Патриарх семьи жертвует женой при родах, олешка затоптал, делов-то. Правда, потом не женится. Дети растут без мачехи. И по той же схеме живут его потомки, но спустя какое-то время власть внутри семьи переходит в руки женщин. Свободней от этого не становится, гайки закручиваются еще сильнее. Вырастая, дети должны приносить пользу семейному состоянию: им выбирают дело, за них решают их семейное счастье. Как говорили в старину: все, как у людей или мы терпели, деточка, теперь твоя очередь. Написано без особого блеска, но вполне качественно. Мне понравилось.

15. "Испорченные дети" Филипп Эриа. Гонкур 1939 г.
Вторая книга о семействе Буссарделей. И на ней мои симпатии закончились, потому что писатель сделал главным персонажем одного из членов семейства. И все последующие три части Агнесса Буссардель безмерно раздражала меня. Буржуазная девица, выросшая на всем готовом, изображала, что "я не такая, я стремлюсь прочь из буржуазных оков", но семейными денежками активно пользовалась. "Ах, как ужасно мое семейство. Думают только о деньгах. Паноптикум. Ой, а что там с моим счетом и нарядами?" Как-то я считаю, что лучше уж быть гадким, но честным в своей гадости, буржуа, чем двуличной ханжой. И, конечно же, родня взаимно не любит ее и считает балластом. В финале книги Агнесса обзаводится ребенком от американского любовника и берет в оборот кузена. Еще до своей беременности она расстроила его брак с другой девушкой, лицемерно рассуждая о том, что делает ему добро. Они женятся. И тут родственники не зная того, что Агнесса не лгала мужу о происхождении ребенка, раскрывают ему страшную правду: он бесплоден. Доводят его до нервного срыва, он выпадает из окна и умирает. А вот если бы "смелой" девушке не требовалось прикрыть свой "грех", и родня не кинулась "спасать" обманутого молодожена, то бедняга остался бы жив. Но смелость у кого-то, видимо, только на словах. Зато потом вдовица с удовольствием живет за счет состояния умершего супруга и любит сына. Хэппи-энд, однако.
Следующие две книги "Золотая решетка" и "Время любить" остались без литературных наград. В них продолжается история Агнессы. И она все так же раздражала меня. Несмотря ни на какие взбрыки и бунты, Буссардель останется Буссарделем, любящим деньги и так или иначе подчиняющимся правилам общества. Точка.
Стоит отметить, что Эриа очень реалистично описал нелюбовь матери к ребенку, которая просто есть и все. Без особых причин. Именно от этой нелюбви всю жизнь страдала Агнесса. Мать любила сыновей, а ее ненавидела до такой степени, что готова была на все, чтобы отнять деньги и имущество у нее и внука, пользовалась самыми подлыми приемами. И вот, когда она приползла умирать к нелюбимой дочери, отказавшись принять помощь у всех остальных родственников, я в первый раз почувствовала симпатию к Агнессе за то, что она не стала держать зла на мать и ухаживала за ней до конца. Но для этого положительного проблеска мне пришлось прочитать все книги. И раз я не бросила, значит, написано неплохо.

16. "Отель "У озера" Анита Брукнер. Букер 1984 г.
Сразу раскрываю секрет, который стал известен ближе к концу книги. Интрига ни о чем, но надо же было потянуть кота за хвост. Главная героиня - автор любовных романов - Эдит Хоуп прозябает в унылом отеле, отбывая наказание за то, что сбежала с собственной свадьбы. И сослали ее туда друзья, чтобы подумала на досуге о своем поведении. То есть она вся такая тихая мыша, обманчиво покорная, зато с бурной личной жизнью в отличие от приятельниц, которые много и громко говорят о сексе, но на деле (по мнению мыши) не имеют его. В этой книге уныло все: персонажи и их беседы, отель, природа и погода. В финале богатый мужчина делает предложение Эдит, и она почти соглашается, но видит его выходящим ночью из номера более молодой по сравнению с ней постоялицы, и уезжает домой без объяснений с очередным несостоявшимся женихом. Причем сама она имеет женатого любовника, но вероятность стать обманутой женой ей, видимо, не по нутру.
В общем, прочитала я эту драму и задвинула подальше на полку памяти. А потом до меня дошло, о чем именно писала Брукнер в своем унылом опусе. Это ода женщине творческой профессии, для которой нет ничего важнее творчества, что бы она не делала, пусть даже сущую ерунду по мнению окружающих. Для Эдит нет ничего важнее ее книг. Поэтому она имеет женатого любовника, удовлетворяет с ним минутные женские потребности от секса до приготовления ему еды, а потом принимается за то, что ей нужно и интересно. Она не находится на извечном женском посту: "Принеси, подай, пошла нахуй, не мешай". Она свободна. И вот это ее убегание от объяснений, нежелание разбираться в отношениях, резкий обрыв, "умерла так умерла" — лично мне очень импонируют. Сама такая. Но все равно книга - не мой сорт унылости.

17. "Английский пациент" Майкл Ондатже. Букер 1992 г.
Книга, набитая сплошными красивостями. И создается такое впечатление, что и написана ради красивостей, из-за которых автор забывает об элементарной логике. Главная героиня остригает длинные волосы, чтобы они не попадали в раны пациентов. Кто? Ну, кто позволил бы военной медсестре работать с распущенными волосами? Еще один герой раздевается догола, чтобы похитить из гостиничного номера фотоаппарат с пленками и не засветить свое лицо перед немецкой разведкой. Зачем догола? Что за чушь? Главный герой бросает главную героиню и сваливает в родную Индию. Потом она годами пишет ему, он не отвечает. Как она узнала его адрес? Это, блядь, полный абсурд. Долго и нудно описывается обезвреживание бомбы. Мой личный таракан: это безумно СКУЧНО. Но в общем-то все можно было простить, если бы автору удалось затронуть мои чувства. А он сильно продавливал в книге именно это. Не удалось. Настолько плохо, что автора отправляю в черный список.

18. "Истинная история шайки Келли" Питер Кэри. Букер 2001 г.
Я, конечно, раскатала губы. И стремительно закатала. Автор решил оригинальничать и написал роман от лица безграмотного бандита. Альтернативная орфография, грамматика, пунктуация. Вот сразу: просто нахуй. Я вовсе не ищу в литературе цирковой балаган.

19. "Идеальный официант" Ален Клод Зульцер. Швейцарская премия им. Шиллера 2005 г. Премия Медичи за лучшее зарубежное произведение 2008 г. И еще куча мелких.
История гомосексуалиста-официанта, всю жизнь прожившего под сенью первого чувства. Любовник изменил, бросил, уехал перед второй мировой войной в Америку и забыл о нем. Вспомнил лишь перед смертью в умопомрачении. Полезно почитать тем, кто идеализирует гей-отношения. Они такие, как и у натуралов, то есть, всякие. Пишет автор не ахти. Пример:
Мышь села на кактус. На кактус села мышь. Села, села мышь именно на кактус. Было больно. Больно было. Больно, больно. Ай, как больно
Такое впечатление, что автор писал вот так для объема. Но, к счастью, романтические и трагические моменты между мужчинами описаны нормально, без вот этой чуши. Как персонаж больше всех был интересен именно любовник. Типичная такая пидовка, которая всех разводит на деньги и чувства. Топчется по сердцам, высасывает во всех смыслах досуха и идет дальше в поисках новых жертв. Единственный раз он проявил хоть какой-то проблеск чувств, когда покончил с собой юноша, отец которого содержал этого кобеля. То есть успевал и с отцом, и с сыном. Звезда гей-балета, короче.
Впечатление: вполне удовлетворительно.

20. "Иностранные связи" Элисон Лури. Пулитцер 1985 г.
С самого начала стало корежить от авторской речи. Какие-то словечечки, пуси-мусечки, халябаляшечки. Потом случилось это. В пятьдесят годков героиня стала выглядеть лучше бывших раскрасавиц-ровесниц.
"Но стоило Винни признать полное поражение, как обстоятельства начали меняться в ее пользу. За последние пару лет она в чем-то нагнала сверстниц, щедрее одаренных природой, а иных даже обошла. Теперь уже не стыдно сравнивать себя с ними, как прежде. Винни, понятно, не похорошела, зато ее ровесницы заметно подурнели. Ее стройное, ладное тело не расплылось и не обрюзгло от родов, переедания и бесконечных диет; небольшие, но красивой формы груди (нежные, с розовыми сосками) не опали; на лицо не легла печать напряженного, горестного выражения, как у бывших красавиц."
Это, значит, тетеньке полтос. Но куда там до нее бывшим красоткам. Ага. Ага. Нахуй. То есть, вот так. НАХУЙ. Автора в черный список.

1. "Щегол" Донна Тартт. Пулитцер 2014 г. и еще пара медалек.
Обзор, с которым я согласна.
На мой взгляд, это лучшее, что на текущий момент написала Тартт, что бы там ни говорили о "Тайной истории". "Маленький друг" - этой книге вообще стоило бы быть дебютом. Выглядит совсем слабо после первой.
Главный герой - мальчик Тео теряет мать, и в его жизни все меняется не в лучшую сторону. Казалось бы. Но на самом деле еще до смерти он с другом занимается мелким воровством, то есть дурные гены его отца - вот они. Они есть уже при жизни матери. А отец - вор, мошенник, алкоголик и наркоман. По этому же пути идет и Тео. Он похож на отца не только внешне. Может быть, будь мать жива, он не скатился бы настолько глубоко, а, может быть, как раз ее смерть сделала его лучше, потому что он ужасно страдал и не стал таким прожженым негодяем, как его отец. Совершая дурные поступки, Тео думал о том, чтобы не причинить боль тем, кого любит, потому что познал боль потери самого близкого, самого любимого человека. И в конце концов постарался исправить свои ошибки, в отличие от отца.
Основной секрет успеха лично мне видится в том, что "Щегол" взращен, как и "Тайная история", на русской почве. Тартт нырнула настолько глубоко в нашу реальность, что даже упомянула советский фильм "Зимняя вишня". Это просто волшебство какое-то, до чего же это прелестно.
Самый лучший друг Тео - Борис. Юный эмигрант украинско-польского происхождения, впоследствии ставший бандитом, но по сути русский. Потому что сам Борис, будучи бандитом и наркоманом, читает "Идиота" и философствует о жизни и проч.
Совсем, совсем близко к финалу я увидела в " Щегле " мотивы "Идиота". Тео - это в некоем роде вариант князя Мышкина, только без ореола юродивости и патологической честности. Плохие гены отца, не забываем о них. Он постоянно рефлексирует из-за своих плохих поступков, оглядывается на прошлое и по большому счету плывет по течению. Алкоголь, наркотики в жизни Тео - это вариант душевной болезни князя. Мошенничества с предметами искусства Тео совершает, изначально не ради наживы, а чтобы спасти своего друга, свою семью от банкротства. Он больше десяти лет думает о том, что надо вернуть украденную картину и ничего не предпринимает. Топчется на месте, прямо как князь. И в конце концов его ошибки исправляет Борис, и все его глобальные проблемы решает Борис. Действует Борис. Чем не Рогожин, а?
В финале Тео так же, как князь, бежит от свадьбы, бежит от любви только не в душевную болезнь, он возвращает деньги обманутым клиентам. И, казалось бы, что при всем этом мешает ему жениться или попытаться добиться любви девушки, которую он любит с детства? Да не создан он для такой жизни и, возможно, подсознательно понимает, что испортит все, испоганит жизнь любящим женщинам, будущим детям, так же, как его отец, так же, как князь Мышкин. Потому что он не видит в этом смысла. Такая жизнь не для него. Князь погружен в духовность, а затем в безумие; Тео отдал себя служению прекрасному: предметам искусства.
Финальные строки в основном посвящены Борису, беседам с ним. Так же, как в "Идиоте" чувствовалась эта странная связь между князем и Рогожиным, связь на духовном уровне, рядом с которой бессильна любая женщина. Они разные, но как плюс и минус притягиваются друг к другу. Тартт идет дальше. Тео не раз повторяет, что любит Бориса. И подростковый секс, который между ними был, это дело прошлого. В настоящем у них связь на совсем другом уровне. Больше, чем любовь, больше, чем дружба. Они взаимодополняют друг друга, делают друг друга лучше.
И, конечно, вся книга пропитана пиететом перед силой искусства, перед красотой вещей, которые надолго переживают хрупкие человеческие тела, продолжают жить, пока ими восхищаются люди, и парадоксальным образом изменяют и соединяют людские судьбы.

2. "Вопрос Финклера" Говард Джейкобсон. Букер 2010 г.
В общем, жираф большой — ему видней, и все такое. Это я про академиков от литературы, что наградили сие писево медалькой. Лично я открыла, почитала о том, как какой-то престарелый хрыч с придыханием вспоминает о цыганке, нагадавшем ему любовь всей жизни, когда он был еще школьником. И, значит, он прожил всю жизнь в ожидании не пойми чего. Цитирую:
К сорока девяти годам он был в хорошей физической форме, не получил ни единого синяка с той поры, как в младенчестве упал с маминых коленей, и даже не мог назваться вдовцом. Насколько он знал, ни одна из женщин, с которыми у него когда-то была связь или хотя бы мимолетная интрижка, не отбыла в лучший мир; впрочем, лишь немногие поддерживали с ним отношения достаточно долго, чтобы их смерть можно было худо-бедно представить как трогательный финал большой любви. Это затянувшееся ожидание жизненной трагедии странным образом сказывалось на внешности, придавая ему неестественно моложавый вид.
На этом, ОЙ ВСЕ. Очередной марти сью, якобы отлично сохранившийся в ожидании той самой единственной. Нахуй такой юмор и психологизм, и что там еще хвалили. Пусть читают академики и закусывают своей медалькой на десерт.

3. "Весь невидимый нам свет" Энтони Дорр. Пулитцер 2015 г.
Впечатления после прочтения: "Один палка, два струна, и хозяин всей страна". Не знаю, может, быть это веяние нового времени, этакая новая литература. Но если пишешь репортажным, клипмейкерским стилем, избегая живых диалогов, то надо брать чем-то другим. Продавливать эмоции, щекотать нервы. Эта книга - банальщина на банальщине, приправленная бедностью слога и стиля. Ничего нового не сказал автор, а лишь сухо, бледно, примитивно оттарабанил шаблонную историю, из которой вылезли на свет затасканные истины. "Фашизм - это плохо, Париж - город любви, голубое небо - это красиво, миру мир - это распрекрасно". Молодец, садись, жуй свою медальку. По сравнению с предыдущим лауреатом - Тартт и ее "Щеглом" - это чтиво просто чудовищно убого.

4. "Волчий зал" Хилари Мэнтел. Букер 2009 г.
Прочитала где-то с четверть текста и закрыла. Та же ерунда, что и с "Весь невидимый нам свет" Дорра. Только здесь чукчанский речитатив сменяется старобританскими байками. Ни одной внятной, ясно прописанной сцены. Мутное многословие, отсутствие минимальной структуры в тексте, скелета - это не то, что я люблю в художественной литературе. Уж лучше почитать какого-нибудь философа. Флешбэки - это хорошо, я их люблю, но в исполнении Мэнтел - это какое-то безобразие. Главного героя - Кромвеля - его не видно за тоннами словесных нагромождений. Боже мой, как роскошно можно написать это смутное и кровавое время. Но... Увы, увы.

5. "Солнце клана Скорта" Лоран Годе. Гонкур 2004 г.
Вот представьте себе. Италия. Дикая жара. Мужик отсидел в тюрьме пятнадцать лет и едет на осле в деревню, чтобы отыметь женщину своей мечты, о которой мечтал все время, проведенное на нарах. А потом, хоть трава не расти, пусть деревенские мужики убивают. Главное, отыметь женщину своей мечты. Ну, все так и получилось. Отымел, забили камнями, перед смертью, валяясь в пыли, внезапно узнал, что отымел младшую сестру женщины мечты, потому что та имела наглость умереть, пока он сидел. Да и хрен, главное, что хоть кого-то отымел, в конце концов, решил он и помре. Потом после родов помре и сестра женщины мечты. А жители деревни решили, что священник должен убить младенца, потому что его папаша был бандит. Конечно же, дитя выжило и переплюнуло родителя. "Как же так?" - спросил у него падре. - "Что же ты сволочь такая?"
"А потому что вот, ибо я - наказание жителям деревни", - дерзко ответил тот.
И тогда я пожалела себя, Италию и осла, потому что мы точно не заслужили наказания, и закрыла этот "шедевр". Гонкуровская премия, твою мать! Эй, дерзкие фикбучники-графоманы, срочно переводите свое добро на французский язык и посылайте тамошним академикам. У вас есть шанс получить медальку.

6. "Путь в один конец" Дидье ван Ковелер. Гонкур 1994 г.
Наконец-то, что-то читабельное. Даже удивилась, что дали медальку настолько легкому, ненавязчивому тексту. Немного грустное, немного ироничное повествование от лица молодого человека, вся жизнь которого с пеленок проходит по навязанному кем-то сценарию. Пока он не берет дело в свои руки, не начинает режиссировать действительность и уже сам влияет на жизни и смерти других людей. Ближе к концу произошел конкретный пшик, и история сдулась, закончилась, толком не начавшись. Но задел на что-то интересное в начале книги был совсем неплох.

7. "Светила" Элеонора Каттон. Букер 2013 г.
Дюже занудная книга. Вот есть авторы, которые пишут многословно, и в то же время легко, увлекательно, не словоблудя и не повторяясь. Здесь не тот случай. Начало вообще жуткое, еле продралась. Но если продеретесь, то есть шанс дочитать. В общем, автор однозначно страдает графоманией. Первая часть книги до безумия нудна и растянута, но это полбеды. Одно и то же событие разные герои обсуждают раз за разом. Раз за разом! Чтобы было понятней, приведу отвлеченный пример, не связанный с сюжетом.
Убили кролика Банни. Собрались волк и лиса и обсудили, какой покойник был вкусный. Собрались дрозд и енот и обсосали, какой ужас, убили же вкусного покойника. Собрались крот и орел, и посудачили, о том кому известно, что вкусный покойник убит.
Нет никаких слов, в общем. Ближе к финалу главы становятся все короче и короче, и я поняла, что это такой авторский прием, который ни разу не впечатлил, если честно. Потому что в каждой части, в каждой короткой главе снова обсасывание одного и того же. Это просто сюр какой-то.
Отдельная статья - это астрология, впихнутая в книгу. Мне, как человеку, не интересующемуся подробностями звездной науки, было совершенно непонятно и неинтересно читать обо всех градусах, широтах, долготах, Лунах в Стрельце и Венерах в Марсе. Логической взаимосвязи с сюжетом и интригой я не увидела, но главное, что автор этим моментом, кажется, безумно гордится. Ну, чем бы дитя не тешилось.
Сам сюжет, собственно, ничего особенного из себя не представляет, интрига так себе, на очень среднем уровне, ярких характеров нет. Единственная радость, ближе к финалу читается все легче и легче. И наконец с облегчением закрываешь опус. Все, отмучился.
Особую благодарность хочется вынести "переводчику", пожелать ей сжечь проф. корочки, если они есть, и даже близко не подходить к текстам, пока не доучится хоть чему-нибудь. Когда в тексте о Новой Зеландии викторианских времен читаешь такие простые слова "передоз", "кайф", "ломка", "Буренка" и "Бобик или Шарик", то НЕТ НИКАКИХ СЛОВ. И когда "переводчик" бесконечно склоняет Аннино колено, Нильссенов локоть, Притчардово ухо, Джо-Шепардову пятку... Вот текст сам по себе тяжелый, громоздкий, неповоротливый, и "переводчик" сделала все, чтобы усугубить эту тягостную картину. Да, эта "мастер" худ. перевода победила всех. Я считаю, что Джо-Шепардова пятка - это новое слово в литературе.
Короче, этой книге дали Букера? Нуну.

8. "Время смеется последним" Иган Дженнифер. Пулитцер 2011 г.
Просто отлично. Проглотила книгу буквально за несколько часов. Чем-то напомнило "Райские пастбища" Стейнбека. Но если у него истории людских жизней тянутся, как ветви дерева от гигантского ствола жизни, то у Иган вьются как многочисленные нити, непроизвольно разматывая и сматывая клубок бытия. И в целом настрой более оптимистичный. Жизнь одного героя становится продолжением жизни следующего. Все истории автономны и одновременно взаимосвязаны, временами переплетаясь друг с другом. А если по простому, то это одна большая, прекрасная история о жизни и времени. О том, что рано или поздно заканчивается любая жизнь, но сразу начинается чья-то другая, потому что нити в клубке никогда не заканчиваются. Чей-то конец пути становится началом дороги для другого. И важна каждая нить вне зависимости от ее яркости и блеска, то есть добился человек успеха или нет, не имеет значения. Ведь жизнь - это нечто большее, чем материальное благосостояние, всемирная слава или американская мечта.

9. "Обладать" Антония Байетт. Букер 1990 г.
Нет, я, конечно, понимаю, что книга о романе между двумя викториансками поэтами. Но зачем буквально в каждую главу пихать уныло-велеречивые, невыносимо нудные стихи авторства якобы этих самых поэтов, сочиненные, естественно, самой Байетт? В конце концов начинаешь ментально лезть на стенку при одном виде этих зубодробительных виршей. Причем в современном отрезке книги не один раз и не два персонажи, далекие от филологии, заявляют главным героям: филологам Роланду и Мод, что учили эту тошнотень в школе и ничего не понимали в этакой высокой поэзии. Как вы сами понимаете - эти персонажи поданы червяками, ничего не смыслящими в искусстве. Ну да, ну да. Эти люди дело говорили, вот что я скажу. Еще какая тошнотень.
Так-то Байетт пишет хорошо, но слишком холодно, рассудочно. Лично меня не затронули перипетии ни викторианского романа, ни современного: двух исследователей поэтического творчества. Небольшой детективный момент тоже довольно смазан. Но страсть к исследовательству любого рода, раскрытию тайн — героями движет филологический интерес — очень даже понимаю.
Единственное, стало жалко викторианского поэта Падуба. Жена устроила ему сорок лет целибата и на его смертном одре не отдала прощальное письмо от любовницы. Любовница спрятала от него общего ребенка и попыталась убедить, что тот умер. Нет, я понимаю, общественное устройство того времени угнетало женщин, но как же конкретно эти две женщины были жестоки к мужчине, который не сделал им ничего плохого.
Еще проскользнул интересный момент. Мод исповедует идеи феминизма. И носит на голове различные головные уборы, потому что в свое время в одном фемин. сообществе ее обшикали женщины не за речь, а за цвет волос. Мол красишь локоны в блонд, чтобы услаждать взоры мужчин-угнетателей. Она натуральная блондинка. Читала я это и думала, как же верно показана мизогиния по отношению к представительницами своего пола со стороны тех, кто вроде как борется за права всех женщин. Двойные стандарты — как же это мило и увы жизненно.
В общем, впечатление от книги неплохое, но стихи, наводняющие ее страницы, — унылая тошнотень.

10. "Будденброки" Томас Манн. Нобелевка 1929 г.
Видимо, не раз повторю, как мне нравятся книги — семейные истории с описанием жизни многих поколений. Это как раз тот случай. Вот просто с огромнейшим удовольствием читала о буржуазном семействе, начиная с возвышения патриарха и заканчивая смертью последнего отпрыска мужского пола. Женщины, как вы понимаете, там за продолжение рода не считались. Тем не менее они выписаны Манном куда с большей симпатией, чем мужчины. Даже тогда, когда он иронизирует над ними, показывая их ограниченность и абсурдную покорность, обусловленную требованиями хорошего тона и благопристойности. Опять же именно Антония Б. - внучка главы семейства - бросает вызов обществу и целых два раза разводится, оставаясь под материальной опекой брата, иначе у нее выхода не было бы. Жила бы с постылым и подлым мужем.
Заканчивается история семейства крахом. Торговое дело по завещанию одного из Б. свернуто, его юный сын умирает от тифа. Но на самом деле все закончилось намного раньше, потому что в каждом новом поколении Б. уже рождались другими. Не могли, не желали соответствовать идеалам купеческого бытия и посвящать жизнь поклонению золотому тельцу. Очень жаль, что Манн отправил в могилу последнего из Б. Ганно (Иоганна). Ах, какой из него получился бы славный представитель культурной элиты. Мальчик жил в мире прекрасной музыки, обожал театр, возможно стал бы композитором. Но, но... Зато Манн ввел в сюжет его друга из обнищавшей графской семьи, который явно тяготел к сочинительству. Не себя ли он выписал в этом юном аристократе, похоронив собственные бюргерские корни вместе с Ганно? Вопрос, вопрос.
Что еще очень четко прослеживается в книге. Все мужчины, практически все мужчины у Манна - уродливые, несуразные существа. Впрочем, мальчики не лучше. К женщинам Манн более добр: описание их внешности, особенно в сравнении с мужчинами читать приятно. А теперь о мальчиках. В этой книге у Манна промелькнули всего лишь три привлекательных мальчика.
Ганно. Светло-русые, на редкость шелковистые волосы начали у него отрастать после болезни с необыкновенной быстротой и вскоре уже спадали на плечики, тонувшие в сборках свободного и широкого платьица. В нем уже явственно проступали черты семейного сходства: широкие, несколько коротковатые, но изящные будденброковские руки; нос в точности как у отца и прадеда — хотя ноздри Ганно, видимо, и в будущем должны были остаться более тонко очерченными; нижняя часть лица — удлиненная и узкая — нисколько не напоминала ни Будденброков, ни Крегеров, а выдалась в Арнольдсенов — губы смыкались скорбно и боязливо, что впоследствии прекрасно гармонировало с выражением его необычных, золотисто-карих глаз с голубоватыми тенями у переносицы.
Его друг - юный граф Кай Мельн. Голос его ломался, как у всех мальчиков в переходном возрасте; для Ганно эта пора еще не наступила. Ростом Кай был теперь не ниже Ганно, но в остальном ничуть не переменился. Он по-прежнему носил костюм неопределенного цвета, на котором кое-где недоставало пуговиц, а штаны были сзади сплошь в заплатах. Руки Кая, и сейчас не очень-то чистые, отличались необыкновенно благородной формой — длинные точеные пальцы с овальными ногтями. Рыжеватые волосы, посредине небрежно разделенные пробором, как и раньше, космами спадали на алебастрово-белый, безупречно красивый лоб, под которым сверкали голубые глаза, глубокие и в то же время пронзительные. Разница между его крайне неряшливым туалетом и благородной тонкостью лица с чуть горбатым носом и слегка вздернутой верхней губой теперь бросалась в глаза еще сильнее.
И Петерсен. Мальчик, промелькнувший в эпизоде на уроке в школе. Он был хорошенький мальчик, с белокурым коком надо лбом и с необыкновенно красивыми синими глазами, в которых теперь светился страх.
В общем, вырисовывается очень интересная картина. Гротескно-уродливое мужское племя, терпимое в общем и в целом женское племя и очень штучные прекрасные мальчики. "Смерть в Венеции" и все такое. Лалала. Дальше я промолчу.
Единственное, у Ганно и Кая была очень необычная дружба. Никакой мальчик со стороны не допускался в их отношения. До самого конца. Да они и не были похожи на обычных мальчишек, живя в реальности, созданной их руками.
Поначалу безудержный напор Кая даже напугал Ганно. Этот маленький заброшенный мальчик с такой страстью, так настойчиво и по-мужски домогался благосклонности тихого, нарядно одетого Ганно, что сопротивление было немыслимо. Правда, во время уроков Кай ничем не мог быть полезен своему новому другу, ибо его необузданная, свободолюбивая натура не принимала таблицы умножения, так же, как и мечтательная, самоуглубленная натура маленького Будденброка. Но зато он одаривал его всем, что имел: стеклянными шариками, деревянными волчками, отдал ему даже погнутый оловянный пистолетик — лучшее из всего, чем он владел. На переменах они ходили взявшись за руки, и Кай рассказывал ему о своем домишке, о щенках и курах, а после занятий, хотя Ида Юнгман с пакетиком бутербродов в руках уже дожидалась у школьных дверей, чтобы вести гулять своего питомца, норовил как можно дальше проводить его. Во время таких проводов Кай узнал, что маленького Будденброка дома зовут Ганно, и с тех пор присвоил и себе право звать его этим уменьшительным именем.
И вот в финале, женщины семейства Б. вспоминают недавно умершего Ганно.
Потом разговор незаметно, робко вернулся к событиям недавнего прошлого, но когда кто-то упомянул имя маленького Иоганна, в комнате вновь воцарилась тишина, и только еще слышнее стал дождь за окном.
Какая-то мрачная тайна окутывала последнюю болезнь маленького Иоганна, видимо протекавшую в необычно тяжелой форме. Когда речь зашла об этом, все старались не смотреть друг на друга, говорить как можно тише, да и то намеками и полусловами. Но все же они вспомнили об одном эпизоде: о появлении маленького оборванного графа, который почти силой проложил себе дорогу к постели больного. И Ганно улыбнулся, заслышав его голос, хотя никого уже не узнавал, а Кай бросился целовать ему руки.
— Он целовал ему руки? — переспросили дамы Будденброк.
— Да, осыпал поцелуями.
Все задумались.
Что тут думать, что тут думать, сказала бы я им. Но к их счастью, меня там не было. Так что я еще раз промолчу. Хаха.